Испытание Дон Кихотом
Для меня испытание ― это преграда, препятствие, которое удаётся или не удаётся преодолеть, но преодолев, ты словно проходишь точку бифуркации, невозврата к прошлому своему состоянию. Не все книги в меня (сейчас употреблю модное словечко) входят. К некоторым, как к тяжёлой штанге, приходится делать несколько подходов. Вот такой «тяжёлой» книгой, книгой-испытанием стал для меня роман Мигеля де Сервантеса «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский».
Конечно, имя главного героя было у меня на слуху: я видел смешные картинки с изображением чудака, сражающегося с ветряными мельницами, или двух чудиков, одного худого ― на лошади, другого ― верхом на осле, уходящих в сторону заката. Но кто они? Почему их имена знают все взрослые? Ответов я не знал.
Познакомил меня с Дон Кихотом мамин знакомый, Фёдор Михайлович Достоевский. Она о писателе всегда тепло отзывается. Однажды я у Достоевского прочитал: «Во всём мире нет глубже и сильнее этого сочинения. Это пока последнее и величайшее слово человеческой мысли, это самая горькая ирония, которую только мог выразить человек, и если б кончилась Земля, и спросили там, где-нибудь людей: ’’Что вы, поняли ли вашу жизнь на земле и что об ней заключили?’’ ― то человек мог бы молча подать Дон Кихота: ’’Вот моё заключение о жизни и ― можете ли вы за него судить меня?’’»
― О-ля-ля! ― воскликнул я. ― Что же это за книга такая, которая может оправдать все злодеяния человечества? В которой вмещён весь смысл земного существования? ― Поверьте, это была интрига. И я приступил к этому 500-летнему роману.
Я читал его полгода ― рекордный по продолжительности срок. Сказать, что это было трудное чтение ― значит, не сказать ничего. В современном мире больших скоростей одно предложение равно одному выдоху. Очень короткому. Равному назывному предложению. В романе я столкнулся с такими предложениями-удавами, которые были длиной с главу, дочитав которую, я вынужден был возвращаться в начало, чтобы понять, о чём идёт речь в конце. Были главы, похожие на словарь пословиц и поговорок. От таких я столбенел.
А что говорить о главном герое, который поначалу мне казался умалишённым. И это Дон Кихот-то оправдание человечеству?
Как же он меня раздражал! Я не выдерживал, забрасывал книгу куда подальше и думал, что никогда рука моя не коснётся её. Но что-то внутри свербило. Да ещё и привычка: любую книгу дочитывать, любой фильм досматривать. Ведь автор что-то хотел поведать нам. Графоманские книги умирают быстро, а этому роману ― 500. И я опять доставал «Дон Кихота», листал с начала, потому что успевал это начало забыть. В какой-то момент вновь начинал злиться на безумие героя, и опять прятал книгу, чтобы на глаза не попадалась.
Этой зимой, на каникулах, когда учителя оставили в покое, я твёрдо решил: «Нет, без боя не сдамся! Хоть задуши меня, а я тебя осилю!» И откинув собственные предрассудки, неспешно, медитативно, я начал погружаться в героя. И вдруг роман начал меня поглощать, я начал качаться в спокойном течении повествования, пока не заметил, что остались две последние странички. И тогда я словно прозрел. Я понял героя: осознал мотивы его поступков, цель всей его жизни, красоту его души.
Дон Кихот ― это положительно заряженная идея мира, это тот редкий тип людей, который есть в любом народе, как мне кажется, который вбирает в себя всю людскую злобу и перезаряжает её на добро. Я не долго думал о русском Дон Кихоте. Мне он сразу пришёл на ум. Знаете, кто он? Ответ на поверхности. Более того, он реальный человек! Догадались? Конечно, он воин Христов, он защитник чистоты благочестия. Он ― протопоп Аввакум.
Все люди, которые одержимы положительно заряженной идеей ― это Дон Кихоты. Больше всего их в религии. Это святые мужи и Бога ради юродивые. Ведь, согласитесь, Дон Кихот тоже юродствовал. Много таких и в науке. Это те, которые в поисках истины, одухотворённые своей идеей, идут всем наперекор, до конца.
Недавно я разговаривал с Андреем Максимовым (известный тележурналист, публицист). Спросил о его отношении к Дон Кихоту. Он ответил, что этого героя не любит, потому что он ему напоминает коммунистов. Вот так! Тоже, видимо, были одержимы, надеюсь, что положительно заряженной идеей.
Даже оглядываясь вокруг себя, я нашёл Дон Кихотов, может быть, не таких больших, как средневековый «рыцарь печального образа», но всё же с таким зарядом. Это волонтёры! Подумайте! Разве я не прав?
И в конце этого странного эссе, такого же странного, как и сам Дон Кихот, я хочу сказать, что, лишь совершив усилие над собой, дочитав эту непростую книгу до конца, пройдя, словно Санчо Панса, с героем романа через все испытания, я почувствовал к нему огромную симпатию и уважение. Теперь, если я встречусь с современным Дон Кихотом, я его обязательно узнаю, почувствую.
Книга Сервантеса испытала меня на прочность, но и щедро за это наградила. Описать своими скудными словами эту награду, я не смогу. Но вы сами это поймёте, когда её осилите. Сразу предупреждаю: это будет трудное чтение, порой невыносимое. Но виновата в том будет не книга, а вы, живущие в XXI веке. Если прочитаете этот роман, вы поймёте, о чём я. Но потом.
Конечно, имя главного героя было у меня на слуху: я видел смешные картинки с изображением чудака, сражающегося с ветряными мельницами, или двух чудиков, одного худого ― на лошади, другого ― верхом на осле, уходящих в сторону заката. Но кто они? Почему их имена знают все взрослые? Ответов я не знал.
Познакомил меня с Дон Кихотом мамин знакомый, Фёдор Михайлович Достоевский. Она о писателе всегда тепло отзывается. Однажды я у Достоевского прочитал: «Во всём мире нет глубже и сильнее этого сочинения. Это пока последнее и величайшее слово человеческой мысли, это самая горькая ирония, которую только мог выразить человек, и если б кончилась Земля, и спросили там, где-нибудь людей: ’’Что вы, поняли ли вашу жизнь на земле и что об ней заключили?’’ ― то человек мог бы молча подать Дон Кихота: ’’Вот моё заключение о жизни и ― можете ли вы за него судить меня?’’»
― О-ля-ля! ― воскликнул я. ― Что же это за книга такая, которая может оправдать все злодеяния человечества? В которой вмещён весь смысл земного существования? ― Поверьте, это была интрига. И я приступил к этому 500-летнему роману.
Я читал его полгода ― рекордный по продолжительности срок. Сказать, что это было трудное чтение ― значит, не сказать ничего. В современном мире больших скоростей одно предложение равно одному выдоху. Очень короткому. Равному назывному предложению. В романе я столкнулся с такими предложениями-удавами, которые были длиной с главу, дочитав которую, я вынужден был возвращаться в начало, чтобы понять, о чём идёт речь в конце. Были главы, похожие на словарь пословиц и поговорок. От таких я столбенел.
А что говорить о главном герое, который поначалу мне казался умалишённым. И это Дон Кихот-то оправдание человечеству?
Как же он меня раздражал! Я не выдерживал, забрасывал книгу куда подальше и думал, что никогда рука моя не коснётся её. Но что-то внутри свербило. Да ещё и привычка: любую книгу дочитывать, любой фильм досматривать. Ведь автор что-то хотел поведать нам. Графоманские книги умирают быстро, а этому роману ― 500. И я опять доставал «Дон Кихота», листал с начала, потому что успевал это начало забыть. В какой-то момент вновь начинал злиться на безумие героя, и опять прятал книгу, чтобы на глаза не попадалась.
Этой зимой, на каникулах, когда учителя оставили в покое, я твёрдо решил: «Нет, без боя не сдамся! Хоть задуши меня, а я тебя осилю!» И откинув собственные предрассудки, неспешно, медитативно, я начал погружаться в героя. И вдруг роман начал меня поглощать, я начал качаться в спокойном течении повествования, пока не заметил, что остались две последние странички. И тогда я словно прозрел. Я понял героя: осознал мотивы его поступков, цель всей его жизни, красоту его души.
Дон Кихот ― это положительно заряженная идея мира, это тот редкий тип людей, который есть в любом народе, как мне кажется, который вбирает в себя всю людскую злобу и перезаряжает её на добро. Я не долго думал о русском Дон Кихоте. Мне он сразу пришёл на ум. Знаете, кто он? Ответ на поверхности. Более того, он реальный человек! Догадались? Конечно, он воин Христов, он защитник чистоты благочестия. Он ― протопоп Аввакум.
Все люди, которые одержимы положительно заряженной идеей ― это Дон Кихоты. Больше всего их в религии. Это святые мужи и Бога ради юродивые. Ведь, согласитесь, Дон Кихот тоже юродствовал. Много таких и в науке. Это те, которые в поисках истины, одухотворённые своей идеей, идут всем наперекор, до конца.
Недавно я разговаривал с Андреем Максимовым (известный тележурналист, публицист). Спросил о его отношении к Дон Кихоту. Он ответил, что этого героя не любит, потому что он ему напоминает коммунистов. Вот так! Тоже, видимо, были одержимы, надеюсь, что положительно заряженной идеей.
Даже оглядываясь вокруг себя, я нашёл Дон Кихотов, может быть, не таких больших, как средневековый «рыцарь печального образа», но всё же с таким зарядом. Это волонтёры! Подумайте! Разве я не прав?
И в конце этого странного эссе, такого же странного, как и сам Дон Кихот, я хочу сказать, что, лишь совершив усилие над собой, дочитав эту непростую книгу до конца, пройдя, словно Санчо Панса, с героем романа через все испытания, я почувствовал к нему огромную симпатию и уважение. Теперь, если я встречусь с современным Дон Кихотом, я его обязательно узнаю, почувствую.
Книга Сервантеса испытала меня на прочность, но и щедро за это наградила. Описать своими скудными словами эту награду, я не смогу. Но вы сами это поймёте, когда её осилите. Сразу предупреждаю: это будет трудное чтение, порой невыносимое. Но виновата в том будет не книга, а вы, живущие в XXI веке. Если прочитаете этот роман, вы поймёте, о чём я. Но потом.
