Стоя над пропастью
Номинация "Книжный эпизод"
Акварель, гелевая ручка, бумага
" - Понимаешь, Энгельке, - сказал отец Весельчак, словно продолжая какой-то давно начатый разговор, - понимаешь, родители ведь так часто не дают своим детям быть детьми, а когда те становятся вдруг взрослыми, то им не хочется этого видеть. Но они это не со зла, наверное - а просто не знают, как можно еще.
- Ваши мама с папой тоже такие? - спросил Вольфи.
- Ну конечно, - ответил Весельчак.
- Они очень хотели, чтобы я стал священником, а брат - нотариусом. Потому что и священник, и нотариус - это солидно. Понятно. Прилично.
Отец Весельчак вдруг перестал быть взрослым - он превратился в обиженного мальчика.
- Мне повезло - я тоже хотел быть священником. Тут мы сошлись. А Франц,- он кивнул на Канатоходца, - нотариусом быть не собирался. Хочу в цирк или театр, говорил - и все тут. Он натягивал между деревьями во дворе веревку потолще. Он жонглировал зелеными грушами. Он делал сальто и стоял на голове. Его никто не учил - всему сам выучился. Когда в наш городок приехал цирк, он пошел показывать что может. Посмотрев на него, директор согласился взять его на работу. А родители сказали: "Только через наш труп".
- И что потом? - с замирающим сердцем спросил Вольфи.
- Потом, - сказал Весельчак, - потом он уехал с цирком. И стал очень хорошим канатоходцем, а потом и цирковым директором - и ему даже дали какой-то цирковой приз.
Он приехал с этим призом домой, но отец захлопнул перед ним дверь. "Нет у меня второго сына," - сказал он. Теперь он каждый год приезжает со своим цирком туда, где я служу - повидаться.
Вольфи притих. И представил маму, как она говорит подругам: "Нет у меня больше сына".
- Все мы канатоходцы, - сказал отец Весельчак напоследок, уходя в распахнутую дверь, прямо в сердце осенней ночи, а директор цирка кивал, соглашаясь, - на натянутом канате между взрослым и ребенком где-то внутри.
"Как между ангелом и волком, - подумал Вольфи. - Между ангелом и волком в себе."
- Ходить по канату - это, конечно, страшно, - добавил Канатоходец, - вдруг сорвешься. Поэтому кто-то - вот как наш отец - быстро-быстро перебегает на одну сторону. Туда, где взрослые. Чтобы жить себе спокойно и забыть, что когда-то ты тоже был маленьким и мечтал о чем-то. Забыть о том, что сын и сам может выбрать себе дорогу. Про то, что другим надо доверять.
- Лучше уже когда перебежать на другую сторону, - рассудительно сказал Вольфи.
Канатоходец улыбнулся.
- Тогда тоже многое потеряешь. Ведь самое счастье - это стоять посередине, качаться над пропастью и знать, что только ты властен над этой пропастью. Падать или нет, бояться или танцевать над бездной - только твой выбор.
Тусклый цирковой фонарь над входом в фургончик директора поздним светляком мигал в ночи. Словно и он знал про канатоходцев, волков и ангелов."
Акварель, гелевая ручка, бумага
" - Понимаешь, Энгельке, - сказал отец Весельчак, словно продолжая какой-то давно начатый разговор, - понимаешь, родители ведь так часто не дают своим детям быть детьми, а когда те становятся вдруг взрослыми, то им не хочется этого видеть. Но они это не со зла, наверное - а просто не знают, как можно еще.
- Ваши мама с папой тоже такие? - спросил Вольфи.
- Ну конечно, - ответил Весельчак.
- Они очень хотели, чтобы я стал священником, а брат - нотариусом. Потому что и священник, и нотариус - это солидно. Понятно. Прилично.
Отец Весельчак вдруг перестал быть взрослым - он превратился в обиженного мальчика.
- Мне повезло - я тоже хотел быть священником. Тут мы сошлись. А Франц,- он кивнул на Канатоходца, - нотариусом быть не собирался. Хочу в цирк или театр, говорил - и все тут. Он натягивал между деревьями во дворе веревку потолще. Он жонглировал зелеными грушами. Он делал сальто и стоял на голове. Его никто не учил - всему сам выучился. Когда в наш городок приехал цирк, он пошел показывать что может. Посмотрев на него, директор согласился взять его на работу. А родители сказали: "Только через наш труп".
- И что потом? - с замирающим сердцем спросил Вольфи.
- Потом, - сказал Весельчак, - потом он уехал с цирком. И стал очень хорошим канатоходцем, а потом и цирковым директором - и ему даже дали какой-то цирковой приз.
Он приехал с этим призом домой, но отец захлопнул перед ним дверь. "Нет у меня второго сына," - сказал он. Теперь он каждый год приезжает со своим цирком туда, где я служу - повидаться.
Вольфи притих. И представил маму, как она говорит подругам: "Нет у меня больше сына".
- Все мы канатоходцы, - сказал отец Весельчак напоследок, уходя в распахнутую дверь, прямо в сердце осенней ночи, а директор цирка кивал, соглашаясь, - на натянутом канате между взрослым и ребенком где-то внутри.
"Как между ангелом и волком, - подумал Вольфи. - Между ангелом и волком в себе."
- Ходить по канату - это, конечно, страшно, - добавил Канатоходец, - вдруг сорвешься. Поэтому кто-то - вот как наш отец - быстро-быстро перебегает на одну сторону. Туда, где взрослые. Чтобы жить себе спокойно и забыть, что когда-то ты тоже был маленьким и мечтал о чем-то. Забыть о том, что сын и сам может выбрать себе дорогу. Про то, что другим надо доверять.
- Лучше уже когда перебежать на другую сторону, - рассудительно сказал Вольфи.
Канатоходец улыбнулся.
- Тогда тоже многое потеряешь. Ведь самое счастье - это стоять посередине, качаться над пропастью и знать, что только ты властен над этой пропастью. Падать или нет, бояться или танцевать над бездной - только твой выбор.
Тусклый цирковой фонарь над входом в фургончик директора поздним светляком мигал в ночи. Словно и он знал про канатоходцев, волков и ангелов."
