Даже не думай
Роман Оруэлла «1984», как любая хорошая книга, затрагивает сразу несколько тем, которые в одном эссе разобрать не получится.
Но была одна тема, которая преследовала писателя и публициста на протяжении жизни — тема искажения реалий в пользу той или иной идеи.
Как он сам писал: «Я лично участвовал в «сражениях», в которых не было ни одного выстрела и о которых писали, как о героических кровопролитных битвах, и я был в настоящих боях, о которых пресса не сказала ни слова, словно их не было. Я увидел в Лондоне, как газеты строят на этой лжи мировоззренческие системы.»
В своем произведении «1984» Оруэлл довел эту идею до абсолютизма. Главный герой — Уинстон Смит — работает в министерстве правды, где, как ни парадоксально, происходит фальсификация документов во всех сферах деятельности — экономике, войне, истории. Никто не сможет сказать «раньше жилось лучше», если он не будет знать, как раньше было.
«Кто управляет прошлым — гласит партийный лозунг — тот управляет будущим; кто управляет настоящим, тот управляет прошлым».
Людей кормят заявлениями, что всё хорошо, и казалось, лишь посмотри вокруг и убедись в обратном. Но у жителей Океании есть поразительная способность — двоемыслие. Они с легкостью, сознательно и бессознательно, могут заменить один факт другим, лишь бы не встречаться с реальностью. Потому что они хотят в это верить.
«Говорить заведомую ложь и одновременно в неё верить, забыть любой факт, ставший неудобным, и извлечь его из забвения, едва он опять понадобился, отрицать существование объективной действительности и учитывать действительность, которую отрицаешь, — всё это абсолютно необходимо.»
Прививается ненависть к образцу человечности в подобном мире — Эммануэлю Голдстейну. На двухминутках ненависти люди будто звереют — им неуклонно прививают ярость против своей свободы мысли, свободы слова. Невольно задаешься вопросом — не потому ли они злятся в глубине души, что у них всего этого нет? Не из-за этого ли как уж извивается на подоплеке подсознания человеческое естество?
«Свобода — это возможность сказать, что дважды два — четыре».
И все же, самым ужасным преступлением остается именно мыслепреступление. Правительству недостаточно того контроля над населением, которое имеется сейчас. Требовалось чтобы каждая секунда жизни партийца была посвящена самой партии, и ничто другое эту саму партию не устраивало. Им нужны были такие же сломанные люди, как после министерства любви. Но это состояние должно было быть не последствием пыток, а осознанным выбором.
«Цель репрессий — репрессии, цель пытки — пытка. Цель власти — власть».
Я могла бы перечитывать эту книгу вечно. Ни одно другое произведение еще не вызывало у меня такое сильное желание открыть людям глаза. И пусть события «1984» вряд ли воплотятся в жизнь, не стоит забывать, что некоторые аспекты общества Океании преследуют человечество и по сей день.
Но была одна тема, которая преследовала писателя и публициста на протяжении жизни — тема искажения реалий в пользу той или иной идеи.
Как он сам писал: «Я лично участвовал в «сражениях», в которых не было ни одного выстрела и о которых писали, как о героических кровопролитных битвах, и я был в настоящих боях, о которых пресса не сказала ни слова, словно их не было. Я увидел в Лондоне, как газеты строят на этой лжи мировоззренческие системы.»
В своем произведении «1984» Оруэлл довел эту идею до абсолютизма. Главный герой — Уинстон Смит — работает в министерстве правды, где, как ни парадоксально, происходит фальсификация документов во всех сферах деятельности — экономике, войне, истории. Никто не сможет сказать «раньше жилось лучше», если он не будет знать, как раньше было.
«Кто управляет прошлым — гласит партийный лозунг — тот управляет будущим; кто управляет настоящим, тот управляет прошлым».
Людей кормят заявлениями, что всё хорошо, и казалось, лишь посмотри вокруг и убедись в обратном. Но у жителей Океании есть поразительная способность — двоемыслие. Они с легкостью, сознательно и бессознательно, могут заменить один факт другим, лишь бы не встречаться с реальностью. Потому что они хотят в это верить.
«Говорить заведомую ложь и одновременно в неё верить, забыть любой факт, ставший неудобным, и извлечь его из забвения, едва он опять понадобился, отрицать существование объективной действительности и учитывать действительность, которую отрицаешь, — всё это абсолютно необходимо.»
Прививается ненависть к образцу человечности в подобном мире — Эммануэлю Голдстейну. На двухминутках ненависти люди будто звереют — им неуклонно прививают ярость против своей свободы мысли, свободы слова. Невольно задаешься вопросом — не потому ли они злятся в глубине души, что у них всего этого нет? Не из-за этого ли как уж извивается на подоплеке подсознания человеческое естество?
«Свобода — это возможность сказать, что дважды два — четыре».
И все же, самым ужасным преступлением остается именно мыслепреступление. Правительству недостаточно того контроля над населением, которое имеется сейчас. Требовалось чтобы каждая секунда жизни партийца была посвящена самой партии, и ничто другое эту саму партию не устраивало. Им нужны были такие же сломанные люди, как после министерства любви. Но это состояние должно было быть не последствием пыток, а осознанным выбором.
«Цель репрессий — репрессии, цель пытки — пытка. Цель власти — власть».
Я могла бы перечитывать эту книгу вечно. Ни одно другое произведение еще не вызывало у меня такое сильное желание открыть людям глаза. И пусть события «1984» вряд ли воплотятся в жизнь, не стоит забывать, что некоторые аспекты общества Океании преследуют человечество и по сей день.
