Почему не состоялась третья месть Робера Путифара?
Известно ли вам, что есть учителя, которые не знают таблицу умножения на семь, на восемь и на девять? Как ужасно поступает министерство образования Франции, допуская таких учителей к преподаванию! Стоило бы устроить строгие проверки, и инспекторы и инспектрисы разрешали бы учить детей только тогда, когда учитель ответит всю таблицу умножения без запинки!
Одним из таких учителей, которые сбиваются в ответах, когда дело касается таблицы умножения, был месье Робер Путифар – учитель третьих классов в школе «Под липами», где он проработал тридцать семь лет. В детстве он был щуплым и боязливым мальчиком, которого часто обижали и над которым довольно зло подшучивали другие дети. Он ненавидел детей, как будто сам не был ребенком, и, похоже, за все детство ни разу не смеялся. Его раздражали «несносные маленькие макаки, глупые, агрессивные и шумные», как если бы он был брюзжащим пожилым господином, оказавшимся в центре шумной детской игры. Он отгородился от «грубости внешнего мира» толстыми стенами своей квартиры в солидном доме 80 на бульваре Гамбетта, оставив открытой только узкую щель для ненависти. Чувства месье Путифара разделяла и поддерживала его мать, которая отзывалась о ровесниках Робера не иначе, как о бездельниках и хулиганах. И позже, когда слова «гаденыши» и «паршивцы» стали обозначать уже не одноклассников Путифара, а его учеников, которые изводили своего учителя хихиканьем, шумом и криком, мать разделила с сыном предвкушение мести за все обиды, нанесенные месье Путифару.
Зачем же Робер Путифар поступил в лицей, чтобы впоследствии стать учителем? Какой странный выбор после всего, чего он натерпелся в детстве! Но, на самом деле, это была часть его плана, как отомстить всем детям.
Мы встречаем месье Путифара в момент, когда он выходит на пенсию, и от предвкушения мести переходит к действию. Накопленные за тридцать семь лет обиды наконец-то дождались своего часа. Состарившись, он хочет отомстить этим зловредным «чудовищам», которые смеются над ним, глядя с тридцати семи классных фотографий.
И тут месье Путифара впервые охватывает ребяческий азарт: составить тетрадь мести, собрать информацию о бывших учениках и придумать такие каверзные способы отомстить, которые больнее заденут его обидчиков. Такой же восторг охватывает и его мать – впервые за последние месяцы она встает с кровати, как будто помолодела лет на восемьдесят. И в тот момент, когда в голову месье Путифара приходит блестящий план мести, мы впервые видим на его лице чуть заметную, заговорщицкую улыбку. Оказывается, замышлять шалости – это довольно весело, и Путифар ведет себя как ребенок.
Веселье заканчивается, когда Робер и его мать заглядывают в гримерку бывшей ученицы, а теперь популярной певицы Одри, имя которой было третьим в «тетради мщения». Высокий, грузный (и наверняка такой же сутулый, как на иллюстрациях Виктории Поповой) месье Путифар, предвкушая очередную проделку, вдруг встречает братика Одри, открытого, общительного ребенка, заключенного в хрупкое, слабеющее тело старика. Месье Путифару, который был ворчливым старичком в детстве и стал проказливым ребенком на пенсии, вмиг приходится повзрослеть.
До сих пор мы смотрели на Одри глазами месье Путифара. Но когда мы посмотрели на нее глазами ее брата и глазами ее поклонниц на концерте, нам стало понятно, что, планируя третью месть, месье Путифар что-то упускает, что его третий план не сработает. Поклонники Одри не станут смеяться над ней и злорадствовать, как представлял себе это Путифар. Потому что нечто непонятное месье Путифрау и его матери, что происходило в зале во время концерта, на самом деле было проявлением любви. Любовь Одри к брату и ко всем детям лилась со сцены в ее песнях, и она получала их любовь в ответ. То же самое происходило с месье Путифаром, когда он ненавидел всех вокруг, и дети, стараясь досадить ему, лишь отражали его ненависть.
Одри показывает месье Путифару, что он человек с большим сердцем, способным чувствовать любовь и прощать. Она произносит слова, которые месье Путифар хотел услышать больше всего: что он был хорошим учителем. И она совсем не имела в виду знание таблицы умножения на семь, на восемь и на девять.
Одним из таких учителей, которые сбиваются в ответах, когда дело касается таблицы умножения, был месье Робер Путифар – учитель третьих классов в школе «Под липами», где он проработал тридцать семь лет. В детстве он был щуплым и боязливым мальчиком, которого часто обижали и над которым довольно зло подшучивали другие дети. Он ненавидел детей, как будто сам не был ребенком, и, похоже, за все детство ни разу не смеялся. Его раздражали «несносные маленькие макаки, глупые, агрессивные и шумные», как если бы он был брюзжащим пожилым господином, оказавшимся в центре шумной детской игры. Он отгородился от «грубости внешнего мира» толстыми стенами своей квартиры в солидном доме 80 на бульваре Гамбетта, оставив открытой только узкую щель для ненависти. Чувства месье Путифара разделяла и поддерживала его мать, которая отзывалась о ровесниках Робера не иначе, как о бездельниках и хулиганах. И позже, когда слова «гаденыши» и «паршивцы» стали обозначать уже не одноклассников Путифара, а его учеников, которые изводили своего учителя хихиканьем, шумом и криком, мать разделила с сыном предвкушение мести за все обиды, нанесенные месье Путифару.
Зачем же Робер Путифар поступил в лицей, чтобы впоследствии стать учителем? Какой странный выбор после всего, чего он натерпелся в детстве! Но, на самом деле, это была часть его плана, как отомстить всем детям.
Мы встречаем месье Путифара в момент, когда он выходит на пенсию, и от предвкушения мести переходит к действию. Накопленные за тридцать семь лет обиды наконец-то дождались своего часа. Состарившись, он хочет отомстить этим зловредным «чудовищам», которые смеются над ним, глядя с тридцати семи классных фотографий.
И тут месье Путифара впервые охватывает ребяческий азарт: составить тетрадь мести, собрать информацию о бывших учениках и придумать такие каверзные способы отомстить, которые больнее заденут его обидчиков. Такой же восторг охватывает и его мать – впервые за последние месяцы она встает с кровати, как будто помолодела лет на восемьдесят. И в тот момент, когда в голову месье Путифара приходит блестящий план мести, мы впервые видим на его лице чуть заметную, заговорщицкую улыбку. Оказывается, замышлять шалости – это довольно весело, и Путифар ведет себя как ребенок.
Веселье заканчивается, когда Робер и его мать заглядывают в гримерку бывшей ученицы, а теперь популярной певицы Одри, имя которой было третьим в «тетради мщения». Высокий, грузный (и наверняка такой же сутулый, как на иллюстрациях Виктории Поповой) месье Путифар, предвкушая очередную проделку, вдруг встречает братика Одри, открытого, общительного ребенка, заключенного в хрупкое, слабеющее тело старика. Месье Путифару, который был ворчливым старичком в детстве и стал проказливым ребенком на пенсии, вмиг приходится повзрослеть.
До сих пор мы смотрели на Одри глазами месье Путифара. Но когда мы посмотрели на нее глазами ее брата и глазами ее поклонниц на концерте, нам стало понятно, что, планируя третью месть, месье Путифар что-то упускает, что его третий план не сработает. Поклонники Одри не станут смеяться над ней и злорадствовать, как представлял себе это Путифар. Потому что нечто непонятное месье Путифрау и его матери, что происходило в зале во время концерта, на самом деле было проявлением любви. Любовь Одри к брату и ко всем детям лилась со сцены в ее песнях, и она получала их любовь в ответ. То же самое происходило с месье Путифаром, когда он ненавидел всех вокруг, и дети, стараясь досадить ему, лишь отражали его ненависть.
Одри показывает месье Путифару, что он человек с большим сердцем, способным чувствовать любовь и прощать. Она произносит слова, которые месье Путифар хотел услышать больше всего: что он был хорошим учителем. И она совсем не имела в виду знание таблицы умножения на семь, на восемь и на девять.
