– Сергей Георгиевич, вы помните, как вы научились читать?

– У меня обе бабушки были замечательные. И для меня было совершеннейшее счастье, когда они мне читали вслух. Ничего приятнее из детства вспомнить не могу. Садилась та или другая бабушка на диван, я тапочки сбрасывал, прижимался поближе к бабушке. И бабушка – чаще бабушка Тася – брала книжку и начинала читать. Она читала хорошо, с выражением. Это был какой-то другой, совершенно сказочный мир. Потом я научился читать самостоятельно, но скрывал это от всех. Причина была простой. Я понимал, что мне скажут: «Зачем мы будем читать тебе вслух, когда ты сам умеешь? Бери книжку и садись». Я делал вид, что я балбес-балбесом. Бабушка спрашивала: «Ну вот смотри, что это за буква?» Я отвечал: «Забыл, как она называется, “фы”, кажется…» «Ну ладно», – говорила бабушка. И опять мы садились на диван, и бабушка читала вслух. На этом безобразии меня поймал папа. Он как раз и употребил слово «балбес». Папа мне сказал: «Если хочешь быть балбесом, никаких усилий прикладывать не надо, у тебя получится. А если хочешь чего-то добиться, то надо приложить усилие, надо научиться хотя бы читать». И мне стало так обидно, что я взял книжку и стал читать вслух и с выражением. Папа сказал: «Я знаю, что ты не балбес». Вот и все.

– После «разоблачения» вам не перестали читать вслух?

– Я пользовался тем, что у меня есть младший брат. Читали ему, а я сидел рядом и прислушивался. Чтение вслух для меня было счастьем совершенно необыкновенным.

И с чтением у меня очень много связано. Я читатель с запоями, читаю очень много. Предмет моей гордости – я первый читатель «Веселых картинок», что документально подтверждено на сайте журнала. Там висит моя физиономия и написано, что я – первый читатель «Веселых картинок». Этот момент помню очень здорово. Тогда проводилась потрясающая, великолепная реклама «Веселых картинок»: висели плакаты на почте, в детском садике нам рассказывали, что создается новый журнал специально для детей. Поскольку я был тогда в младшей группе, я понял так, что это специально для меня, для Светы Вандышевой, моей подружки, и для других детей. Про нас как-то узнали, что нам нужен журнал. И для нас этот самый журнал и будет. И бабушка мне тоже сказала, замечательная моя бабушка Тася: «Сережа, для тебя собираются издать журнал. Мы с тобой пойдем и его выпишем». И мы пошли на почту, и бабушка выписала «Веселые картинки». Потом она мне объясняла: «Вот почтовый ящик, каждое утро мы оттуда берем почту. Для дедушки приходит журнал по садоводству – дедушка у нас был знаменитый садовод, переписывался со всем Советским Союзом, – папа выписывает газету, и сюда же будет приходить журнал для тебя». И когда журнал наконец-то пришел, счастье было совершенно невероятное. Я помню первый номер, помню, как мы с ним сидели, как мне все нравилось, как мне казалось, что я дружу со всеми веселыми человечками, знаю все их характеры... «Веселые картинки» постоянно были со мной.

А следующим этапом взросления для меня стало, когда папа сказал: «Слушай, а ведь ты у нас уже совсем взрослый, пойдем “Мурзилку” выпишем».

С журналами у меня связаны самые теплые, самые хорошие, самые лучшие воспоминания.

А потом, когда уже не вслух, а про себя научился читать, я увлекся самим процессом. Как оказалось, это еще интереснее: про себя я мог читать как угодно, мог возвращаться, мог попробовать другую интонацию, другой ритм, совсем по-разному мог читать. Я стал читать очень много. Где-то в классе, наверное, в пятом-шестом, меня поразило вот что: когда мы начали проходить русскую классику, вдруг оказалось, что все самое главное, все самое интересное я уже прочитал пару лет назад. И прочитал очень просто, то есть просто снял с полки и прочитал. У нас в доме была замечательная библиотека, наследство моего дедушки, а дедушка собрал много чего. В частности, он собрал полностью так называемую «Дешевую библиотеку». Помните, что это такое?

– Книги в мягких обложках?

– В твердых переплетах, но на дешевой бумаге. В конце НЭПа советское государство решило вытеснить частные издательства, все самые лучшие произведения стали печатать в дешевом варианте. Курировал «Дешевую библиотеку» Максим Горький. Качество было великолепное, цена – копеечная. А для меня важнее всего были как раз тексты. В дедушкиной библиотеке чего только не было! Папа мне сказал: «В нашем доме хорошая библиотека, книг много, нет ни одной плохой книги. Подходи и выбирай, до чего дотянешься. До чего не дотянешься – стул подставь и бери любую книжку. А принцип, – говорит, – такой: открываешь книгу, если тебе интересно, берешь и читаешь. А если не интересно – значит, ты до этой книжки еще не дорос». И я столько читал… И стимул был замечательный: если книга казалась не очень интересной, то становилось как-то стыдно и обидно: неужели не дорос? Ну-ка, дай-ка я все-таки почитаю, все-таки попробую разобраться. И по этой причине я прочитал очень много.

– А в городскую библиотеку вы ходили?

– Ходил. И это был еще один этап взросления, тоже связанный с моим папой. Книг у нас в доме было предостаточно, в принципе, я мог бы никуда не ходить, читать только свои книги, до конца десятого класса мне бы хватило. Но все мои ровесники были записаны в библиотеку. А до библиотеки надо было ходить два квартала и дорогу переходить, совсем по-взрослому. И все, кто ходил в библиотеку, гордо об этом говорили: «Я ходил в библиотеку!» – как будто на Северный полюс человек сходил. И сразу было видно того, кто идет из библиотеки: пальто расстегнуто, за пазухой торчат две книжки. Книжки тогда так таскали – чтобы видно было, что человек идет из библиотеки, гордый такой. И я как-то сказал: «Пап, все мои друзья записаны в библиотеку, а я не записан». И он все понял, не спросил: «Зачем в библиотеку ходить? У нас все есть». Папа сказал: «Пойдем». И отвел меня в библиотеку. Я до сих пор помню номер своего читательского билета: 1411. Говорить надо было «четырнадцать-одиннадцать», как пароль. И очень хорошо помню первые книжки, которые мне дали: Григорий Мирошниченко «Юнармия», толстая такая. А вторая – «Рассказы» Якова Тайца. И я точно так же распахивал пальто, заталкивал туда книжки, и было видно, что иду из библиотеки. Для меня была открыта дверь в совершенно потрясающий, удивительный мир.

– Библиотекари вам помогали книжки выбирать?

– Да-да, подсказывали. Библиотекари были замечательные. И я видел, что ко мне относятся с уважением. Библиотекарей вспоминаю с благодарностью сердечной. На всю жизнь сохранил это чувство.

– Как вы считаете, нужна ли библиотека современным детям?

– Думаю, что да. Что в жизни поменялось? Материальные носители человеческой мысли. Бабушка моя родилась в эпоху – невозможно даже представить! – когда радио не было. Радио изобрели, когда бабушка ходила в гимназию, потом она с огромным удовольствием слушала радиоспектакли. Я прекрасно помню первый телевизор – это уже мое время. Телевизор был только у одной семьи на всей улице. Мы по очереди ходили его смотреть, составляли график, кто сегодня пойдет, кто завтра. Если бы всей улицей пришли – не поместились бы. Вот это самое чудо: меняется материальный носитель, а мысль человеческая живая, она неизменной остается. Теперь есть компьютер. И остаются книги. Книга в руках вся целиком, с запахом, с картинками, которые можно внимательно рассматривать. У меня есть планшет, есть бумажный блокнот – пользуюсь и тем и другим. Думаю, что и современным детям бумажные книги нужны. Я был в Кельне, там библиотека суперкласса, нам такую даже представить себе сложно. И немецкие дети, у которых есть все, приходят туда и наслаждаются бумажными книгами.

– Как вы считаете, нужен ли библиотекарь как помощник в выборе книг, или подсказывать детям, что читать, должны родители?

– И библиотекарь нужен, и родители. Я вообще с трудом представляю себе, как в нечитающей семье может появиться читающий ребенок. Чтение – это традиция, и прежде всего традиция именно семейная. Я помню бабушку, с книжкой сидящую. Помню, как дед мой читал книги. Папа мой, фронтовик, когда я уже родился, за три года закончил институт. Он уставал очень, но сидел с книжкой и читал. Совершенно нормальная ситуация – когда ребенку есть на кого равняться. Тогда ребенок понимает, какая прелесть идет из книг.

– Вы своей дочке долго вслух читали?

– Читал вслух долго. Хотя, читая других авторов, всегда боюсь ошибиться – вдруг дыхание нужно другое, интонации другие. Про себя я читаю хорошо, а вслух боюсь «не попасть по нотам».

Потом я, по примеру моего отца, тоже дочери сказал: «Таня, в нашем доме ни одной плохой книги нет. Пожалуйста, бери всё, что хочешь, всё в твоем распоряжении».

Беседу вела Елена Васнецова
Фото Николая Галкина