Герой сказки Червячок неожиданно для своих автора оказывается в уже давно освоенном его сородичами литературном пространстве. Сто лет назад Корней Иванович Чуковский ввел в детскую литературу всевозможных насекомых, «червячков и паучков», предоставил им право жить здесь «полноценной жизнью» и даже совершать подвиги. (Потом до нас добрался еще муравей Ферда и другие герои-насекомые.) И перевод Марины Бородицкой словно отсылает нас к детской памяти. А где-то мы прямо наталкиваемся на «цитирование»:

Тут улитки и жуки,
Пчелы, жабы, мотыльки
Прилетели-прибежали
И запели-зажужжали:

– Слава, слава червячку,
Силачу и смельчаку!

(«Слава, слава комару
Победителю!»)

Но это воспринимается не как нечто вторичное, а именно как встроенное в знакомый ряд.

Тем более что и сюжет, и персонажи Джулии Дональдсон своеобразны и оригинальны.

Главный герой истории – червяк. Червякам в русскоязычной литературе быть героями, кажется, еще не приходилось. Червяк – это ведь что-то отвратительно голое и извивающееся, у взрослых он часто ассоциируется с «недоделанной змеей». Так что взрослые особой симпатии к червякам не испытывают. Даже к дождевым. (Однажды я брала интервью у сотрудника биологического музея, и он меня отругал за это безграмотное словосочетание – «дождевой червяк», объяснив, что нет такого животного, а есть исключительно «дождевой червь». Но «червь», мне кажется, звучит гораздо хуже «червяка» – особенно, если он «обитает» в детской книжке. И от слова «червяк» можно образовать еще более симпатичное «червячок».)

А вот дети подобной взрослой брезгливости совершенно не разделяют. Дождевые червяки им интересны. Они с любопытством за ними наблюдают и без всякой опаски берут в руки. То есть у ребенка по отношению к червяку нет никакого предубеждения.

А Суперчервячок Джулии Дональдсон обладает важнейшим для ребенка качеством – он умеет превращаться. Однако это не волшебные, а игровые превращения. Червячок не меняет внешнего облика, как какой-нибудь Людоед из сказки «Кот в сапогах», оборачивавшийся то львом, то мышью. Червячок просто выполняет «функции» разных предметов: скакалки, веревки, пояска, подъемного крана, горки. Он даже шапкой может быть! И при этом остается самим собой.

Эти превращения отсылают ребенка к собственному игровому опыту. Ведь и он может использовать какие-то предметы для изображения того, чем они не являются: палочку в качестве ложки, кубик в качестве машинки, травинки и цветочки в качестве «супа», пластилиновые шарики в качестве конфет и т.п. В психологии такие включенные в игру палочки, шарики и цветочки называются «предметами-заменителями». Считается, что такое использование предметов очень полезно и свидетельствует о работе детского воображения. А развитие воображения – главная задача дошкольного возрастного этапа.

Иными словами, червячок с его превращениями, с его постоянной включенностью в ролевую игру – персонаж узнаваемый и к себе располагающий.

Но червячок – не объект и не предмет, который кто-то во что-то превращает. Всё, что он делает, он делает по собственной доброй воле. Он не просто «хороший» – он активный и самостоятельный.

И вдруг его решают использовать, решают присвоить его способности и умения и распоряжаться им как вещью.

Естественно, тот, кто лишает другого собственной воли и заставляет делать что-то ради своих желаний, – плохой. В истории появляется новый персонаж – ящерица-колдунья. И история про червячка сразу приобретает напряженный драматизм. Она становится страшной: червячок загоняется под землю. Он должен искать клад и если не выполнит волю колдуньи, та отдаст его на съедение ворону!

Но страха этого «отмерено» по силам маленького ребенка: три с половиной разворота.

А потом характер действия меняется: начинается «операция» по спасению червячка. Для этого объединяются все обитатели цветочно-травяного мира. Переживание единства добрых в борьбе против зла – очень сильное и радостное для ребенка чувство.

Но надо отдать должное автору: пленение колдуньи и ее наказание выглядят, с одной стороны, очень убедительно, а с другой стороны, они абсолютно бескровны. Ящерицу ловят в сеть, измазанную медом, а потом выбрасывают на свалку. Пейзаж свалки выглядит неприятно и не обещает дальнейшей счастливой жизни. Но жалости ящерица-колдунья не вызывает. Ни у персонажей, ни у маленького читателя. Дети воспринимают возмездие, настигающее кого-то очевидно злого, как торжество справедливости. Ребенку очень нужно подтверждение того, что справедливость не просто существует, но что она торжествует в мире. Что она на самом деле является основой мира. Только тогда мир воспринимается как стабильный, и это рождает у маленького ребенка чувство уверенности в окружающих и в себе самом.

Если эти базовые качества мира прочны и неизменны, то на фоне этого постоянства можно придумывать самые веселые игры в изменения – оставаясь при этом самим собой! Изменяться может форма – но не содержание. Не то, что я собой представляю.

И история заканчивается чудесным праздником превращений, где червячок демонстрирует поистине безграничные возможности играть.

Сказка в стихах – развернутая во времени история, поддержанная ритмом и рифмами.

Прозрачный, классический язык в лучших традициях нашей детской поэзии.

Необычный, симпатичный и понятный главный герой.

Динамичность сюжета, исполненного драматизма.

Четкое разделение добра и зла.

Торжество справедливости.

Праздник игры.

Выразительные, эмоционально насыщенные, исполненные движения картинки – но при этом совершенно понятные, «незашумленные» и лишенные чрезмерного эмоционального прессинга.

Все это делает «Суперчервячка» идеальной книгой для детей 3–4,5 лет.

Марина Аромштам