В какой-то момент моей учительской жизни (не сразу) мне повезло на детей. Я знала разных детей и поэтому настаиваю: мне невероятно повезло. Класс (точнее, сначала группа детского сада) состоял из малышей «с живыми глазами», с интенсивной внутренней жизнью. Рядом с ними хотелось придумывать. Они постоянно к этому подталкивали, постоянно подсказывали идеи.

И то и дело ставили меня в «неловкое положение»: идея-то всегда хороша, но ее воплощение бывает чревато.

Вот, например, история про новогоднее письмо.

Писать Деду Морозу очень полезно. Особенно в период обучения грамоте, когда водить ручкой по бумаге еще довольно трудно и чаще всего неприятно. Поэтому требуется мотив. А это такой увлекательный, хотя и старый как мир мотив – писать «тайному другу», неведомому доброжелателю, волшебнику, президенту – сообщать ему свои чаяния и надеяться на исполнение желаний.

Письмо Деду Морозу – классика.

Конечно, я тертый калач. Я понимаю риски: нельзя допустить крушения иллюзий. В таком возрасте, в шесть лет, – совершенно нельзя.

И я осторожничаю. Мы не пишем письмо коллективно, и вообще не пишем в классе. Мы просто обсуждаем разные сказочные возможности – и Деда Мороза. Можно ли его увидеть? Откуда берутся подарки? Как ОН их подбирает для каждого? Каким образом эти подарки оказываются у нас дома? Всегда ли это то, что мы хотим? Почему желаемое иногда расходится с действительным?

Рождается множество захватывающих версий. Истории из собственного опыта. При этом мы самым интенсивным образом и совершенно естественно «тренируем речь». Выразительную, эмоционально насыщенную, я был даже сказала, страстную речь.

И теперь нужно сделать следующий шаг: перейти от речи устной к речи письменной.

«Может, попробовать написать письмо Деду Морозу? Ведь вы уже немножко это умеете?

Только надо учесть, что письмо может затеряться – из-за длинной и сложной дороги на Север (резиденция в Великом Устюге тогда еще не возникла). И у Деда Мороза (мы уже это обсуждали) может быть свое мнение по поводу наших желаний. Но почему бы не попытаться?»

Ну и потом я обо всем этом забываю. У меня и так полно предновогодних забот – связанных с этими же детьми. И когда голова идет кругом и вдруг очень остро начинает ощущаться недостаток времени в сутках, – вот тут и приходит расплата. В виде мамы одной из чудесных девочек с интенсивной внутренней жизнью.

– Марина Семеновна, Маша написала письмо Деду Морозу.

У мамы на лице не видно ни малейшей радости по поводу того, что ребенок мотивированно использовал новый навык письменной речи. Я бы даже сказала, что мама сильно напряжена. И она заранее отметает спасительные варианты вроде «письмо может и затеряться» или «Дед Мороз все решает сам».

– Маша сказала, что ее письмо не потеряется: она специально раскрасила конверт и наклеила много марок. Она увязалась за мной на почту и выбрала очень «надежные» марки. И она сказала, что Дед Мороз не сможет ей отказать, потому что это ее заветное желание и она его вдохнула в письмо. Она так и сказала: «вдохнула»! И потому Дед Мороз не может это желание не почувствовать. Мама смотрит на меня с печальным осуждением.

– Но я ничего такого не говорила! (Жалкое оправдание.)

– Вы же знаете: это Маша. Если ее желание не исполнится, будет настоящее горе. Она два дня писала письмо. Она вложилась целиком и полностью.

– Она попросила что-нибудь дорогое? (Я просто тяну время.)

– Она попросила северного оленя. Живого. Она обещала Деду Морозу, что будет его любить. Что она будет как Герда.

Так… Великая сила искусства… Я думала, что письмо Деду Морозу – отдельно, а «Снежная королева» – отдельно. Я была уверена, что самое главное – создать «новогоднюю атмосферу». Ну и еще я думала про развитие речи. О том, что надо читать детям вслух. Видимо, я убедительно «исполнила» «Снежную Королеву». Но Машина мама не оставляет мне возможности для самолюбования:

– Что теперь делать? С этим ее желанием?

Дело действительно серьезное: новогодние желания – особенно, если их «вдохнули» - должны исполняться. И мы с Дедом Морозом…

Скорее всего, решение есть. Его не может не быть. Просто нужно подумать.

И я думаю. Несколько дней. Вместо того чтобы думать о всяком другом, очень важном.
Игрушечный олень тут очевидно не прокатит. Предложить щенка я не посмею. Хотя щенок бы, наверное, спас положение. Но Машина мама на это не согласится. Тем более что письмо было не про собаку…

И вот когда я уже думаю, что не справляюсь с вынужденным интеллектуальным напряжением, и что придется сдаться - задача не имеет решения, - я вдруг понимаю, что надо делать.

И звоню Меламеду.

В то время – двадцать лет назад – Витя еще не был известным художником-иллюстратором и наставником молодежи. Он был отчаянным молодым человеком, бросившим самый престижный вуз аж на четвертом курсе и отказавшимся от завидной карьеры финансиста. Ради рисования – сомнительного занятия, которое, с точки зрения Витиных родителей, не сулило ни денег, ни нормальной карьеры. Все это – брошенный ВУЗ, конфликт с заботливыми родителями, рисование (ежедневное, интенсивное и «в никуда») - почти наверняка давали гарантию, что Витя поймет серьезность сложившейся вокруг оленя ситуации.

И поможет.

Мы решили, что он напишет Маше письмо от имени Деда Мороза.

Мол, Дед Мороз узнал о ее желании. И понимает, как Маше нужен олень. И такое прекрасное совпадение: у одной из его олених недавно родился маленький олененок. Если бы Маша встала с ним рядом, то олененок доставал бы ей до плеча, и его можно было бы обнять за шею. У олененка еще нет рожек, но он уже научился бегать на своих тоненьких ножках. И он всюду следует за матерью-оленихой.

Но маленький олененок ни сейчас, ни позже не может жить в городе – это его погубит. Маша ведь помнит, как Северный Олень из сказки «Снежная королева» мечтал о свободе. Поэтому Дед Мороз долго думал, что делать. Как выполнить Машину просьбу. И решил: олененок будет считаться Машиным. Но останется в тундре. А чтобы и олененок, и все, кто живет с ним рядом, знали о том, что он Машин, Маша придумает ему имя. Специальное имя для олененка, на которое он только и будет откликаться. Это имя Маша должна написать на бумажной снежинке и повесить ее на елку в самый канун Нового года. Дед Мороз заберет снежинку, когда навестит Машин дом и принесет подарки. Конечно, Маша не сможет его увидеть – настоящего Деда Мороза невозможно увидеть, – но она должна знать: Дед Мороз выполнит обещание. Ее олененок встретит Новый год с новым именем и будет считать себя Машиным.

Но сочинить текст письма – это всего полдела. Витя должен был так его написать, чтобы не возникло сомнения: это НЕЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ почерк, и письмо написано именно Дедом Морозом.

Он передал мне письмо через трое суток, накануне последнего школьного дня перед каникулами.

Письмо было «писано пером» на белоснежном картоне. Тонкие удлиненные буквы, похожие на сосульки. Такой длинный-длинный заледеневший текст. А края картона были «покрыты» кристалликами инея – почти ощутимо холодного.

Внизу - «портрет» олененка и подпись: Дед Мороз.

На конверте (был еще и большой белоснежный конверт) – такие специальные картиночки вместо марок и «северная» печать.

Я еле сдерживаюсь, чтобы не выкрикнуть: вот один из первых и безусловных графических шедевров Виктора Меламеда! Смотрите, откуда он вырос!

И тут ведь какой простор открывается на тему спекуляций по поводу творческой продуктивности, когда тобой движет мотив «спасения детской души».

Но ничего такого я не могу сказать. У меня нет доказательств. Я не могу сегодня предъявить это письмо. Шестнадцать лет назад никому бы и в голову не пришло сохранить его «для истории».

Письмо отправилось по назначению. И, как сообщила мне Машина мама, ни тени сомнения не возникло у адресата по поводу его подлинности. Что касается содержания, оно было воспринято с полной серьезностью и «сработало» так, как предполагалось: в новогоднюю ночь олененок получил свое имя и стал Машиным. То, что он по-прежнему обитает в тундре, Машу ничуть не смутило. И Новый год, по словам все той же мамы, Маша встретила с чувством исполненного желания.

А я – с чувством того, что мне повезло с детьми.

Я с этого и начинала эту историю: мне невероятно повезло с детьми.

И мне тоже в детстве хотелось какого-нибудь олененка.

Марина Аромштам

На нашем сайте вы можете прочитать интервью с Виктором Меламедом «В детстве Митурич нанес мне удар прямо в нос...» и «Иллюстрация, комикс и компьютерная игра варятся в одном котле... И что же мы “едим”?»