Надо ли разнимать ссоры и драки? Какой должна быть мера ответственности старшего брата? Поощрять или осуждать соревновательность между братьями

Я что-то знаю, помню про детство девочек, про отношения сестер. Но кто мне расскажет про двух мальчиков, живущих вместе? Взрослые мужчины нашей семьи, имеющие братьев, во-первых, чрезвычайно заняты, а во-вторых, смутно помнят свое детство — толком они ничего рассказать и посоветовать не могут. Я искала мужчин – детских психологов. Увы… Психиатры, психоаналитики, психотерапевты, семейные психологи мужского пола есть, а детских – нет.

Хороших книжек по психологии мальчиков-братьев, написанных мужчинами (да, для меня это принципиально важно, мне нужен взгляд изнутри), я не нашла – хотя я очень тщательно искала… Даже художественные книжки посвящены в основном сестрам (Белочка и Тамарочка, Катя и Манечка), в крайнем случае брату и сестре (Лёля и Минька, Эмиль и Ида, Саша и Маша), многодетной семье (книжки Вестли про восемь детей), причем не всегда человеческой (Тутта Карлссон). Чуть ли не единственное исключение – сказка Евгения Шварца «Два брата». За последние годы она была переиздана дважды, и оба раза с иллюстрациями Николая Кочергина.

Лёнин выбор
Когда мы заканчиваем читать очередную книжку, я кладу перед старшим сыном, Лёней, 5-7 новых книжек – предлагаю ему выбрать, что читать дальше. Мне хочется, чтобы выбор совершал он сам, хотя, безусловно, тут есть элемент манипуляции – «первичный отбор», на соответствие возрасту и интересам, все-таки делаю я. Я как-то попробовала просто поставить его перед книжной полкой: выбирай, мол, что хочешь. Результат был плачевным: «слепые» корешки книг ничего не сказали Лёне, их было слишком много, и он отказался выбирать. А вот когда я сняла книги с полки и положила перед ним, когда он смог рассмотреть обложки, пролистать страницы и прочесть заглавие – вот тогда он начал выбирать. И сейчас я уже не могу просто так, по своему желанию, начать читать какую-нибудь книгу: «Мама, я такого не выбирал. Хочу выбирать!» – требует Лёня. Приходится соглашаться и раз за разом выкладывать «нужную» (мне нужную, конечно) книжку вместе с остальными, надеясь, что Лёня ее когда-нибудь все-таки выберет.

«Двух братьев» Лёня выбрал сразу, не сомневаясь: «Вот эту!» Прочел заголовок и спросил: «Это про нас с Платошей? Это мы тут нарисованы?» (на обложке изображены два мальчика, идущие в обнимку). Думаю, что свою роль в выборе этой книги сыграли птицы, летающие вокруг братьев – Лёня очень любит птиц и очень трепетно к ним относится.

Птицы
Птицы играют в этой истории совершенно особую роль. Старший (а имен у мальчиков нет, это своего рода архетипы – Старший и Младший) в поисках пропавшего брата приходит в жуткое ледяное царство Прадедушки Мороза, который и забрал Младшего. Чтобы спасти брата, Старшему приходится во всем слушаться Мороза. «Старик потряс полами своей снежной шубы, и мальчик вскрикнул горестно. Из снега на ледяной пол посыпались птицы. Синицы, поползни, дятлы, маленькие лесные зверюшки, взъерошенные и окоченевшие, горкой легли на полу.

– Эти суетливые существа даже зимой не оставляют лес в покое, – сказал старик.
– Они мертвые? – спросил мальчик.
– Я успокоил их, но не совсем, – ответил Прадедушка Мороз. – Их следует вертеть перед печкой, пока они не станут совсем прозрачными и ледяными. Займись. Немедленно. Этим. Полезным. Делом.
– Я убегу! – крикнул мальчик.
– Ты никуда не убежишь! – ответил Прадедушка Мороз твердо. – Брат твой заперт в сорок девятом зале. Пока что он удержит тебя здесь, а впоследствии ты привыкнешь ко мне. Принимайся за работу.»

Когда я читала этот фрагмент, Лёня заплакал. «Хочешь, перестанем читать?» – спросила я. «Нет, читай дальше. Они ведь оживут, да, когда весна придет?» – ответил Лёня.

Конечно, птицы оживут. Старший придумал, как отогревать им же замороженных птиц. Именно птицы помогли ему разбить ледяную дверь сорок девятого зала и спасти брата. Вот только за это время Младший стал ледяной куклой. И убегая от Мороза по просыпающемуся весеннему лесу, Старший упал, выронил Младшего, и эта ледяная кукла разбилась… «А птицы собрали Младшего по кусочкам, и белки сложили кусочек с кусочком своими цепкими лапками и склеили березовым клеем. И потом все они тесно окружили Младшего как бы живой теплой шубкой…»

Я читала, перелистывала страницы, а Лёня сидел рядом и пристально смотрел в книгу. Когда на картинке появлялись птицы, он каждую из них гладил пальцем. «Можно, я их поцелую?» – спросил он, увидев последнюю иллюстрацию, где дети и птицы вернулись домой.

Старший или младший?
Я спросила Лёню, кем из братьев он хотел бы быть.
– Младшим, – ни секунды не сомневался Лёня.
– Младшим? Почему? Ведь он ничего не делает, только мерзнет в ледяном зале и ждет спасения. Разве не интереснее быть старшим?
– Нет. Я хочу быть младшим. Старший грубо разговаривает. Он прогнал младшего и был наказан. Я так не хочу.

«Два брата» поставили передо мной куда больше вопросов, чем дали ответов. Лёня только «в книжке» хочет быть младшим, или его и в жизни не очень устраивает роль старшего брата? Почему ему близок пассивный, жертвенный образ Младшего? Надо ли мне как-то бороться с этим, пропагандировать другой – активный, мужественный, брутальный образ героя? Не ошиблась ли я, предложив Лёне эту сказку Шварца? Может, вообще пора завязывать со всей этой вольницей и самостоятельностью, с птицами, розами, лошадями, книжками – и насильно тащить мальчика в бокс и хоккей, пока не поздно? Бог весть….

Я знаю только то, что ничего не знаю. Особенно про мальчиков.

Анна Рапопорт