Выбирая между историями «Поросенок Петр и машина» и «Поросенок Петр и магазин», Алик достает с полки книжку про магазин. Почему же про магазин, спрашиваю. «Тут конфеты!» (Это он говорит по-русски, а все остальные комментарии – по-английски). Раз уж конфеты, то надо читать. Я теперь понимаю, что именно благодаря бессчетному количеству раз чтения про «Поросенка Петра и магазин» Алик может четко и ясно сказать по-русски: «Чай с конфетами!»

Петр открывает магазин и продает в нем конфеты из камешков, которые он нашел на улице. Сын сразу себя узнает, это вполне знакомая нам история: таким же образом он на днях насыпал земли в пакетик и сказал, что это «закуска». А до этого разрезал лист бумаги на множество маленьких кусочков, объяснив, что это приглашения на день рождения. Эти сказки Петрушевской тем и хороши, что ребенок прекрасно понимает, что чувствует и думает поросенок Петр. Поросенок Петр очень похож на маленького мальчика, живущего где-то по-соседству. С ним можно соорудить машину из стула и крышки от кастрюли (которую, кстати сказать, мама дает поросенку Петру со словами: «Только не потеряй!» – тоже многим знакомая ситуация). Получается, послушать историю про поросенка Петра – это поиграть с приятелем и потом непременно сесть «пить чай с конфетами» (этими словами заканчиваются все три истории Петрушевской). И язык Петрушевской, отображающий мышление и речь ребенка, и иллюстрации, словно нарисованные ребенком, поддерживают впечатление разговора двух четырехлетних приятелей о делах насущных: где взять деньги на конфеты или на чем поехать в гости к знакомой.

На странице, где поросенок Петр изображен со столом и разложенными камешками, мы читаем: «И действительно, в магазине было много красивых конфет». «Ага, – радостно говорит мой сын, – камешки превратились в конфеты!» А какие конфеты, спрашиваю. «Шоколадные!» На следующей странице уже и магазин стал настоящим, и для полной его настоящности на нем висит вывеска: «Магазин». Алик внимательно разглядывает ассортимент конфет на иллюстрации, выбирает. «Сейчас придет его подруга за конфетами», – сообщает он мне. И, как и ожидалось, появляется собака Маруся. «Нужны деньги!» – предупреждает мой сын собаку Марусю. Книжка прочитана столько раз, что уже скорее он читает ее мне, чем я ему. Но в этом бесконечном повторении есть чувство некоего комфорта. Я вот так же смотрю старые советские фильмы про Шерлока Холмса: я точно знаю не только кто убийца, но и на какой минуте фильма и с какими словами его поймают, а все равно смотрю. Так и с поросенком Петром, да и с любой другой особо полюбившейся историей: ребенок прекрасно знает, что будет дальше. Теперь ему интересно удостовериться, что он понимает и помнит все правильно. С этим повторением у ребенка ассоциируется все самое позитивное: родители дома, мама читает книжку, все хорошо. Это такое психологическое «одеяльце», как знак того, что все идет как должно, все на своем месте.

На следующей странице рисунок – собака Маруся разводит руками. Я еще и прочитать не успела, а сын мне уже объясняет: «Это потому, что у нее денег нет, и она не знает, где их взять. А брать их надо на дереве, и только зеленые, ну или трава вот тоже может быть деньгами…» И когда мы дошли до зеленого дерева, на котором буквально «растут деньги», Алик, окинув взглядом дерево и оценив трудную задачу сбора денег, говорит: «Вот если бы был динозавр, то он может так сделать, что дерево упадет, и тогда у них будет много денег!» Да, у нас помимо Петра еще есть небольшое увлечение динозаврами. Оригинальный метод решения проблемы – все деньги трудно достать, дерево большое, на помощь придут динозавры. Раз главные герои поросенок, собака и котенок, то динозавр, скажем, Василь Семеныч, вовсе не кажется таким уж невозможным вариантом.

Наконец, долгожданный момент: накупив «очень много больших» конфет, поросенок Петр, собака Маруся и котенок Саша «сели пить чай с конфетами». Для русского человека чай с конфетами – такая очевидная и обыденная вещь. А для американского ребенка… Во-первых, американские конфеты даже внешне очень отличаются от русских. Во-вторых, в Америке не принято пить чай с конфетами. Конфеты едят сами по себе, а чай – сам по себе, и чаще всего в кофейне. Тут и чайники-то не у всех есть дома. Так что «чай с конфетами» – это русская штука, которая в нашем конкретном случае означает еще и: каникулы, праздники, бабушка, и очень много конфет. Рай, одним словом.

Глядя на последнюю иллюстрацию, я спрашиваю сына: «Ты как думаешь, это камешки или все-таки настоящие конфеты?» Говорит, что настоящие, несомненно! Но сын мой, самый большой любитель конфет в нашей семье, знает, что конфеты надо есть строго под присмотром и только с разрешения родителей. Послушный ребенок. А тут такая свобода: дети изображены на полянке с конфетами и без родителей! Удивительная вещь. И Алик вполне серьезно спрашивает: «А где же их родители?» Пришлось «спасать» Петра и компанию, чтобы их родители не ругали: «А они вон там на лавочке сидят, – я указываю куда-то в неопределенную застраничную даль, – и нам их не видно просто». А, ну если не видно, тогда можно есть. «А кто же им конфеты дал?» – уточняю я. «Им мама конфеты дала!.. И папа». Вот и счастье – конфеты с друзьями на полянке, после такого и спится хорошо. Про это, собственно, и книжка: как хорошо быть маленьким, с большим воображением, и просто «пить чай с конфетами».

Мария Бостон,
штат Висконсин, США