Считается, что существует два основных вида детской книги: книжка-картинка для малышей и текстовая книга с иллюстрациями для среднего возраста. Но общее понятие «книжка-картинка» не отражает всего разнообразия изданий, в которых преобладает рисунок, иллюстрация, а текст сводится к подписи или короткому стихотворению.

В конце 1920-х годов возникло новое направление издательской деятельности – книжка-самоделка. Надпись «самоделка» была вынесена на обложку таких книжек вместе с названием и именем автора. Кроме книжек-самоделок, к книжкам-картинкам тогда относили книжки-загадки, книжки-игрушки и книжки-раскраски. В годы первых пятилеток таких книг было напечатано около сотни, не считая специальных рубрик в периодической печати для детей. Некоторые книги этого типа были представлены на выставке «Самозвери», проходившей в 2012-2013 годах в Музее петербургского авангарда (дом Матюшина).

Подлинным расцветом жанра книжек-самоделок стал рубеж 1920-х – 1930-х годов, когда в стране быстрыми темпами начала создаваться отечественная индустрия. Будущей смене строителей социализма надлежало включиться в великое общенародное дело – правда, пока в игровой форме. Перед издательствами детской книги ставились новые задачи: познакомить юных читателей с современной техникой, производством, профессиями. Малышам не только рассказывали о производстве, им предлагалось самим делать игрушечные фабрики, машины, вещи. Названия книжек того времени говорят сами за себя: «Детмашстрой», «Конвейер», «Щепки, резинки, жесть», «Строим двигатели», «Наш цех».

В этих книжках детям предлагалось конструировать игрушки из бумаги, пробки, спичечных коробков, дерева, металла и пр. Самоделки быстро превратились в «героев» детских книжек, стихов и рассказов. Так появились «Смотр игрушек-самоделок» Елены Ульрих и Нины Саксонской с рисунками Марии Синяковой, «Самоделки» и «Картошка» Якова Мексина с рисунками Константина Кузнецова и другие.

Одновременно выходят в свет многочисленные книжки-вырезалки, книжки-раскраски с рассказами о цвете и оптике, книжки-инструкции по технике гравюры и трафаретной печати, а также отдельные серии оптических загадок с вложениями цветных фильтров из прозрачной бумаги. Серию книг с оптическими загадками нарисовали Елизавета Дорфман и Борис Татарников, они вышли в московском «Госиздате». Киевское издательство «Культура» выпустило подборку оптических загадок с рисунками Леонида Гамбургера. О работе книжного художника и полиграфии вообще рассказывалось в те годы во многих изданиях, в том числе и в «самоделках»: «Вырезай, печатай» Александра Абрамова с рисунками Константина Кузнецова, «Я печатник» Екатерины Зонненштраль и Константина Кузнецова, «Трафареты» Александра Громова.

Деловой подход к новой книге, ставившей задачи «производственного воспитания» малышей, требовал рационального отношения к материалу. В начале 1930-х годов серийная книга с одинаковым форматом и оформлением потеснила индивидуальные издания. Преобладал малый формат, привычный для детей по школьным тетрадям и блокнотам. Это нередко позволяло печатать книги на обрезках или на одном листе.

Основным типом печати книжек-картинок, в том числе и книжек-самоделок, была цветная литография. Оригинальные рисунки, как правило, выполнялись самим художником на камне. Высоким художественным качеством этот новый тип книг обязан таланту их творцов – иллюстраторов (Вере Ермолаевой, Леониду Гамбургеру, Владимиру Голицыну, Владимиру Конашевичу, Элеоноре Кондиайн, Константину Кузнецову, Натали Парэн, Лидии Поповой, Марии Синяковой, Константину Рождественскому, Николаю Трошину, Льву Юдину) и писателей (Борису Житкову, Михаилу Ильину, Самуилу Маршаку, Якову Мексину, Якову Перельману). В библиофильской и искусствоведческой среде хорошо известны книжки Веры Ермолаевой и Льва Юдина «Бумага и ножницы», «Горе кучер», «Одень меня», «Из бумаги, без клея», однако для широкой публики большинство этих изданий сегодня недоступно.

В формализованном графическом языке книжек-самоделок нередко проявлялись идеи конструктивизма – одного из новых художественных направлений в искусстве того времени. В 1929–1930 годах вышла целая серия рисованных головоломок, автором которых был вполне традиционный художник Александр Громов. Вытянутые по горизонтали, по типу небольших блокнотов, книжки «Головоломка. Дом», «Головоломка. Завод», «Головоломка. Паровоз», «Головоломка. Индеец» и другие стали прямым продолжением неизданной книжки-самоделки «Самозвери» Александра Родченко и Варвары Степановой. Ребенок сам вырезал по чертежам бумажные поделки и придумывал из них игру.

Сегодня рядом с ясной и функциональной графикой игрушечных машин и фабрик как некоторый курьез воспринимаются громкие лозунги писателей и педагогов, принимавших самое активное участие в издательской политике того времени. Между тем идеи аврального массового политехнического образования, ставшего в годы первой пятилетки «актуальнейшей хозяйственно-политической задачей», буквально захлестнули детскую книгу. В стране произошел резкий переход от школы разговорной к школе политехнической, а в детской книге – от сказки к деловому очерку, от картинки к чертежу и схеме. Героями новых книг стали уже не рубанок, табурет, лампа – одним словом, не конкретная вещь или инструмент, как было в начале 1920-х годов, а современная машина, завод, на которых и делают все эти вещи. При этом ставилась задача не научить ребенка самому сделать ту или иную вещь (вспомним более ранние книжки «Как рубанок сделал рубанок» Владимира Лебедева, «Топор» Алексея Пахомова, «Стол» Евгении Эвенбах), а поиграть в производство.

Автор книжек «Вертушка» и «Конвейер» Александр Абрамов после рассказа об автомобильном конвейере предлагал детям игру: сделать бумажную вертушку и мячик бригадным методом. Рассевшись за длинным столом, девять детей складывают одно изделие, каждый делает по одному сгибу, а последний надувает уже готовый бумажный шар. В метафорическом смысле «раздувание», соревнование, рекорды оказались знамением времени: проще загибать углы, чем научиться складывать бумажного чертика.

Идеологически книжки-самоделки 1920-1930-х годов – одно из свидетельств временной победы производственной книги для детей над сказкой, причем победы сомнительной, ведь для юного читателя эти книжки оставались увлекательной игрой.

Михаил Карасик