Олег Лекманов так объяснил принцип составления сборника: он отобрал стихи, которые хотел бы прочитать своему маленькому сыну, или стихи, которые тот сам в какой-то момент с удовольствием прочтет. Но за таким, вроде бы простым объяснением стоит важный принцип: книга изначально учитывает читателя. Такое уважительное отношение к читателю – своего рода знамение нового времени. И хотя стихи отбирались «на свой вкус», это все-таки вкус выдающегося исследователя литературы, в первую очередь – поэзии. Имена поэтов, стихи которых вошли в сборник, раньше могли и не встречаться в одном ряду: тут есть и признанные классики, и те, о которых мало кто знал. Пусть этот сборник и нельзя назвать антологией в полном смысле слова, но он создает целостный образ детской поэзии в период «от К. Чуковского до наших дней».

Олег Лекманов рассказывает читателям «Папмамбука» о том, как возникла книга «Жирафу снятся облака».

Как собиралась книга
Я собирал эту книгу в течение нескольких лет. Сначала была составлена небольшая подборка, но она постепенно разрасталась. Добавлялись стихи и имена. А раз что-то добавляется, что-то должно исключаться. Поэтому отбор становился все строже. И детские стихи Бориса Пастернака, например, моего любимого поэта ХХ века, в сборник не вошли. Мне показалось, что они написаны на заказ, без особого старания.

Были и другие причины, помешавшие мне включить в книгу по-настоящему гениальные стихи, которые в антологии непременно должны были бы быть. Юнна Мориц, например, не дала мне право на публикацию своих стихов, как и наследники С. Маршака, А. Барто, С. Михалкова (а несколько его стихотворений, на мой взгляд, относятся к числу замечательных) и правообладатели текстов Даниила Хармса. Более 40 авторов, имена которых мне хотелось бы видеть в книге, туда, к сожалению, не попали.

Но были стихи, которые изначально присутствовали в подборке, и без которых книга в принципе была бы невозможна. К таким стихам относятся и тексты Вадима Левина.

Вадим Александрович с самого начала отнесся к идее такой антологии с радостью и написал теплые поддерживающие слова. И это было для меня очень важно.

В детстве у меня было три любимых, заветных книжки – сборник карикатур польского художника Збигнева Ленгрена (знакомство с этой книгой я до сих пор считаю своеобразным паролем для определения «свой – чужой»), «Три толстяка» Юрия Олеши с рисунками Спартака Калачева и им же проиллюстрированная «Глупая лошадь» со стихами Вадима Левина. «Глупую лошадь» я любил бесконечно (хотя и не знаю, каким образом она попала к нам в дом). И только требования к объему составляемого сборника не позволили включить в него все стихотворения этой книги.

А с какого-то момента мне пришлось ввести ограничения на количество стихотворений одного автора в сборнике. Я решил, что можно включать в книгу не больше трех стихотворений каждого поэта. Правда, есть и исключения. Стихов Германа Лукомникова, например, больше. Но многие его стихотворения – это две-три строчки. Еще одно исключение я сделал для Александра Тимофеевского. Он считал, что трех его стихотворений недостаточно и сам сделал подборку, в которой, как ему казалось, стихотворения взаимосвязаны между собой и поддерживают друг друга. Я не успел обсудить с ним возникшую проблему: Александр Тимофеевский умер. И мне показалось неэтичным в сложившейся ситуации пойти против его воли.

В остальном же – не больше трех стихотворений. И мне хотелось, чтобы три стихотворения представляли автора с разных сторон.

«Джонатан Билл» Вадима Левина, например, – смешное стихотворение. А в стихотворении «Стр РР ашная ночная история с биноклями» есть в нем и что-то зловещее и таинственное. Третье стихотворение, «Зимняя колыбельная история», на мой взгляд, – самое уютное стихотворение сборника:

Играют в камине бесшумные тени.
Уснул возле бабушки Дэниел-Денни.
У папы три капли упали со шляпы.
Кошка согрела озябшие лапы.

О качестве издания и «живом продолжении» проекта
Издательство «Розовый жираф», на мой взгляд, выпустило совершенно замечательную книгу. Все в ней отлично продумано – от формата до дизайнерских решений.

Стихотворение Вадима Левина «Стр-РР-ашная ночная история с биноклями» заканчивается строчкой: «И скорлупки бросали вниз!». И слово «вниз» Вадим Александрович попросил набрать не в строчку, а сверху вниз. Он считал, что такое графическое решение важно для восприятия стихотворения. И издательство нашло способ так сделать.

А в какой-то момент мы с издательством «Розовый жираф» решили, что сборнику нужно «живое» продолжение, и попросили поэтов, тексты которых вошли в сборник, прочитать стихи вслух. Поэты сами решали, какие свои стихотворения они будут читать, необязательно те, что были в книге. А еще мои друзья филологи прочитали стихотворения умерших поэтов. И это придало проекту новый объем.

Так что теперь сборник детской русской поэзии существует в двух видах – как бумажная книга с гениальными, по-моему, иллюстрациями Натальи Яскиной и как видеопроект.

О поэзии игровой и лирической
Можно ли сказать, что «Жирафу снятся облака» – сборник игровой поэзии?

Игровая поэзия – великое направление русской поэзии XX–XXI века, родоначальником которой был великий Корней Иванович Чуковский. За ним следуют обэриуты – Даниил Хармс, Александр Введенский, Юрий Владимиров. Имя Юрия Владимирова я хочу особенно выделить, хотя он менее известен, чем Хармс и Введенский, – умер очень рано и потому просто не успел раскрыться в полную силу. В сборник вошли три его прекрасных стихотворения.

Затем пути игровой поэзии расслаиваются. Одно направление задает Генрих Сапгир (его стихи, к моему великому сожалению, в книге тоже отсутствуют). С другим связана поэзия Олега Григорьева, Вадима Левина и Ренаты Мухи (отсутствие стихов Ренаты Мухи в «Жирафе» – это настоящее зияние, тоже связанное с независящими от меня и издательства проблемами). Есть и новые для читателей имена, которые неизвестны даже знатокам детской поэзии. Вот этим – новыми именами в книге – я по-настоящему горжусь. Перечислю здесь некоторые из них: Елена Байбикова, Иван Давыдов (его многие знают, как замечательного журналиста и хорошего взрослого поэта), Игорь Калиш, Михаил Свердлов… И многие другие, конечно.

Но было бы неправильно, на мой взгляд, если бы сборник представлял собой только игровую поэзию. Я, конечно, люблю смешное. Однако не меньше люблю прекрасную лирическую поэзию. Возьмите стихи Сергея Козлова. Я считаю его гением – гениальным создателем прозаических текстов, сказок (например, про Ежика и Медвежонка, которых увековечил Юрий Норштейн в своем «Ежике в тумане», – а Норштейн уж точно не взялся бы интерпретировать что попало). И лирические стихи Сергея Козлова тоже замечательные.

Хотя многое лирическое в книге – это скорее «стихи на вырост». Вот набегается ребенок, наиграется – а потом дорастет до чего-то другого, более сложного. До стихов Сергея Козлова.

Но вообще поэзию любого поэта трудно втиснуть в рамки одного единственного определения. Сказать: «Хармс – это исключительно игровая поэзия» – все равно что ярлык навесить. У Хармса действительно много игры, но даже в са́мом, казалось бы, игровом тексте иногда прорываются неожиданные интонации… Настоящая поэзия – это почти всегда сложно.

Записала Марина Аромштам