– Разные писатели по-разному приходят в детскую литературу. Почему вы стали писать именно для детей?

– Я просто начала писать. Так получилось, что мои книги адресованы детям, хотя на самом деле большая часть моих читателей – взрослые люди. Это даже моя проблема, мне говорят: «Вы любимый писатель моей мамы». Чаще меня читают взрослые. Это моя аудитория – взрослые, которые получают что-то от моих книг, и подростки, которым это нужно. Я пишу для людей. Неважно, какого они возраста.

– И первая придуманная вами история была адресована всем людям, а не конкретно детям?

– Это была сказка для подростков. Наверное, я писала то, что любила читать сама. У меня никогда не исчезал интерес к чтению условно «подростковых книг». Подростковый возраст всегда был мне интересен. Я любила читать про жизни замечательных людей до того момента, как они становились взрослыми. Когда я преподавала музыку, я тоже использовала этот приём – рассказывала, как Бах и Моцарт были маленькими. Это всегда было и остаётся для меня важным – история о том, что сделало человека таким, каким мы его знаем сейчас.

– В чём, на ваш взгляд, заключаются особенности работы над книгами для подростков? Есть ли отличия по сравнению с работой над книгами для младшего школьного возраста?

– Наверное, главное отличие такое: книгу для подростков я могу сконструировать –продумать что-то, если у меня уже есть главный герой. А сказки приходят сами. Если не пришёл в голову сказочный текст, с этим ничего не поделаешь. Такое разделение существует не только в литературе, но и в жизни: реальность и сказка. Сказки для детей – они же и сказки для взрослых. Но я не умею конструировать сказочный мир. Либо я его вижу, либо нет.

– Что, как вам кажется, объединяет ваших литературных персонажей?

– Недавно мне показали стикеры, которые напечатали в Ленинградской областной библиотеке. Там были цитаты из произведений разных подростковых авторов. И мой герой там спрашивал: «Что такое я?» То есть главное для них – поиск себя, понимание того, кто я и зачем... Но это, наверное, звучит слишком глобально. А если говорить проще, то все мои герои идут к морю, для них вода имеет большое значение. И это обычно занимает большую часть моего текста: герой, который куда-то идёт. Я чувствую, что ноги и голова как-то связаны: когда мы идём, мы думаем.

– Часто на страницах ваших историй появляются герои с некоторыми особенностями. Это связано с вашим личным опытом или мотивированно чем-то другим?

– На одной из встреч в школе мы с детьми читали книгу Юлии Кузнецовой. И я отметила, чем отличаются наши с Юлей персонажи. Мои герои ощущают себя нормальными («Я не странный, я нормальный…»), но при этом непохожими на других. У Юлии Кузнецовой, наоборот, герои чувствуют себя так же, как обычные люди. Умение чувствовать себя обычным очень важное. У меня так не получается. Возможно, мне не встречались «простые» люди. Все почему-то сложные. Возможно, я сама долго жила с ощущением, что не очень вписываюсь в окружающую меня действительность. Хотя сейчас я точно вписываюсь в сообщество детских писателей. И я не могу сказать, что я часто сталкивалась с людьми, имеющими какие-то особенности (например, аутизм или синдром Аспергера.). Конечно, иногда такие люди нам встречаются. Особенно – если ты работаешь в школе. Тут важно понять: тебя это отталкивает, пугает или тебе это интересно? Мне скорее интересно. Хотя с такими детьми нужно уметь работать, а я не умею. Мне бы заглянуть в такого человека, понять, что у него внутри…

– Как вы уже сказали, ваши герои часто идут куда-то, гуляют. Это и часть вашей жизни. Важен ли для вас конкретный город и страна? Что вам дают такие прогулки?

– Город может быть любым. У каждого своё лицо. Интересно оказаться в незнакомом городе. И круто вернуться туда, где когда-то уже бывал. Ты узнаешь город, оживают связанные с ним воспоминания. Если много ходить по городу, он наполняет тебя собой, рождается его образ. И часто я ловлю себя на мысли: хочу, чтобы этот город оказался с моем тексте! В такие моменты я просто фотографирую то, что вижу. Иногда какой-то город начинаешь понимать с помощью другого. Некоторое время назад, например, я начала писать рассказ про Дублин, но бросила работу над рассказом. А потом оказалась в пустой Одессе, зимой, около холодного моря, когда курортный сезон был закрыт, – и в результате дописала рассказ о Дублине.

– Какие города вам нравятся больше всего? Куда вам хочется возвращаться?

– Для меня это, конечно, Север. Есть такая игра: нужно взять листок бумаги и нарисовать нашу страну такой, какой вы её себе представляете, – без подготовки, никуда не подглядывая. Люди, живущие в Петербурге, скорее всего, нарисуют Белое море и Кольский полуостров, но вот Камчатку они представляют себе очень плохо. И наоборот: жители Дальнего Востока нарисуют Камчатку, Чукотку и Сахалин, но что находится в той области, где расположен Петербург, они могут забыть. Для меня такое «слабое» место место на карте – это юг. Я плохо помню, что где там находится. Почему-то юг меня к себе не пускает, а северные города мне близки и нравятся – Архангельск, Петрозаводск… Есть особое очарование в Калининграде. Архангельск я очень люблю. Я была там четыре раза, хотя написать про героя, который живёт в Архангельске, почему-то не могу – не могу почувствовать себя в «шкуре» местного жителя. Легче написать про мальчика, который приехал туда на какое-то время.

Маленькие городки, которые находятся недалеко от Москвы, как будто хотят сказать: «Мы не Москва». А в Перми я впервые почувствовала, что город живет с ощущением: «Ну, не Москва – и слава богу». Как только пересекаешь Уральский хребет, не покидает ощущение силы, которую порождает сама земля. В Екатеринбурге это очень остро ощущается. Яркие впечатления оставил Иркутск.

Мой родной город Тверь стоит на Волге. Но лучший город Земли, конечно, Петербург! Скоро будет год, как я здесь живу и чувствую, что этот город меня не обманул: здесь всё так, как я себе и представляла. Многие мои герои хотели оказаться в Петербурге. А сейчас я даже не очень понимаю, куда они будут теперь стремиться. Поселить своего героя в любом городе я не могу.

Отдельная любовь – Вильнюс и Дублин. Это такие столичные города, которые не очень гордятся тем, что они столицы. Рядом с Дублином есть Лондон, но Дублин сам по себе. Вильнюс – совершенно не пафосная столица, в отличие от Риги или Таллинна. Балтийское море – точно моё самое любимое.

– Как вы считаете, важен ли для писателя личный опыт?

– Конечно, важен. Часто, читая тексты подростков, я вижу: они пишут о том, что они видели только на экране, а это всегда проигрывает личному опыту. Любая история про лондонские туманы, основанная на популярном сериале, будет выглядеть искусственной и гораздо менее интересной по сравнению с историей из реальной жизни. Но это не значит, что надо писать только про реальность! Мой самый первый рассказ, например, был про мальчика, который боялся ходить по качающемуся бревну на детской площадке. Герой был уже довольно взрослым, но боялся сделать первый шаг. На самом деле, я тогда училась водить машину. Мне не страшно было ездить по тренировочной площадке, но выезжать в город я боялась. Получается, что герой вымышленный, но текст автобиографичный. Какое-то зерно реальной жизни обязательно должно быть в тексте: я без этого не могу.

– Музыка – большая часть вашей жизнь и неотъемлемая часть жизни многих ваших героев. Есть ли истории, связанные с музыкой, которые действительно случались в вашей жизни, а потом были перенесены в тексты?

– В моих книгах всегда есть что-то, связанное с реальной жизнью, но не всегда прямо.. Например, во время занятий в музыкальном училище, мы часто слышали за стеной игру другого человека, а кто это – не знали. В какой-то момент мы начали ему подыгрывать, а иногда – передразнивать. Такое общение через стену с помощью музыки. Такой эпизод есть в одном из моих текстов, но он, конечно, изменен. Тем не менее мне важно было знать, что такое бывает, представлять, как это может быть. Иногда я точно знаю, что играет мой герой – какой концерт, какое произведение, а иногда – нет. Это «просто» музыка.

– Вы работаете в школе по профессии?

– В школе я веду два предмета – современную литературу, где мы читаем и разговариваем о книгах, и креативное письмо. Но это название мне не очень нравится, я предпочитаю называть этот предмет «пишущие дети». С пишущими детьми я работаю и в школе, и на курсах онлайн и офлайн. При этом я не настоящий школьный учитель. По образованию я артист оркестра, и меня учили преподавать музыку в музыкальном училище, а не литературу в школе. И я иногда чувствую, что с классом мне трудно работать.

– Какие книги вы могли бы порекомендовать современным детям и подросткам, исходя из своего опыта преподавания современной литературы?

– Я не могу составить какой-то список для школы, для обязательного чтения. Есть книги, которые я люблю. Издательства «Самокат», «Розовый жираф», «КомпасГид», «Белая ворона», «Пять четвертей» и «Волчок» – это главные источники, где появляются такие книги. Если говорить про авторов, то я очень люблю Марию Ботеву, Асю Кравченко, Дарью Варденбург (Дарья – один из самых моих любимых авторов, непохожих на меня). Мне очень нравится Мария Парр, потому что через её «Вафельное сердце» мне открылась вся современная детская литература. Таких книг не было в моём детстве. Очень важной мне кажется книга Гэри Шмидта «Пока нормально». И я очень люблю книги Жан-Клода Мурлева. Это то литературное направление, которое привлекает меня как писателя – страшные сказки для взрослых. Страшно у меня не получается, а вот сказки для всех возрастов и даже сказки для взрослых писать хотелось бы. Очень хороши книжки Юлии Кузнецовой, Тамары Михеевой, Евгении Басовой, Эдуарда Веркина про обычную жизнь. И «Ленинградские сказки» Юлии Яковлевой я очень люблю. Без Андрея Жвалевского и Евгении Пастернак всё, что происходит сейчас в русской детской литературе, было бы другим. Моя любимая написанная ими книга – «Я хочу в школу». В нашей литературе почти нет образов хорошей школы, а в этой истории представлена школа будущего, в которой хотелось бы учиться. Для младших здорово пишут Анна Анисимова и Маша Рупасова… Так сложилось, что я называю авторов своего поколения. Но, к сожалению, узок круг людей, знающих этих авторов. Их книги выходят тиражом 3 тысячи экземпляров, и когда я езжу по стране, складывается ощущение, что одни и те же люди ходят на эти встречи и говорят с нами на одном языке. Наша задача – расширять этот круг читателей.

– Последний вопрос – о вас как читателе. Вы читаете книги в электронном формате, покупаете и храните всё в бумаге, собирая свою библиотеку, или у вас дома полочка только с «самым сокровенным»?

– У меня есть шкафчик с «самым сокровенным». Некоторые издательства, например, «Самокат» присылают мне то, что издают, друзья-писатели дарят свои книги. А читаю я и электронные, и бумажные книги. Хотя детям, я считаю, важно читать именно бумажные книги: тут большую роль играет оформление. Например, я не понимаю, как можно читать «Простодурсена» в электронном виде, а вот Туве Янссон я как взрослый читатель читаю с экрана.

Я понимаю, что не могу хранить много книг у себя дома. Кто хоть раз переезжал, понимает это. Сейчас появилась замечательная акция «Фонарь» – это благотворительные маркеты, куда люди приносят книги на продажу, а вырученные деньги идут на благотворительность. У советского человека есть такое убеждение, что книги нельзя отдавать: это святое. Так что пусть пылятся на чердаке. На самом деле, если книга лежит, и ты её не читаешь, то лучше ее отдать, подарить ей вторую жизнь. Возможно, что-то и хочется сохранить для своих детей. Но то, что кажется нам важным, через 10–20 лет теряет актуальность. Это не значит, что от всех книг по прошествии времени надо «избавляться», но хранить стоит только то, что любишь…

Беседу вела Лада Брик, член детской редакции «Папмамбука», 15 лет, г. Челябинск
Подготовили Лада Брик и Марина Аромштам

Книги Нины Дашевской