Радости начались с первых страниц: на пороге аптекаря Мастера Муна возник не человек, не зверь, – в дверь постучалась метровая куча сухих листьев и разноцветных перьев. Странный гость хотел есть и поговорить.

– Ясное дело, – сразу включился Дима. – Кто ж не хочет поесть и поговорить? Даже если он – куча листьев и перьев.

Мастер Мун основательно накормил гостя, а потом настоял, чтобы тот выбрал себе имя. Нельзя же общаться с кем-то, не имея возможности называть его по имени? И листопадный некто стал Платоном. Платон, как выяснилось, не просто поговорить хотел, а ожидал (нет, даже требовал!), чтобы Мастер Мун подсказал, куда ему, Платону, идти: «Понимаешь, я хочу, чтобы у моего пути была цель! Интересная! И если у пути будет цель, значит, будет и направление!»

«Начинается, – вздрогнула я. – Сейчас пойдут разговоры о смысле жизни, и Дима заскучает». Но Дима с любопытством слушал, как Мастер Мун предлагает Платону одну цель за другой (учиться, работать, отправиться на поиски любви и т.д.), а Платон последовательно отметает все варианты, аргументируя одним и тем же: путь – это и есть любовь (учеба, работа). А потом вдруг Дима предложил свой вариант:

– Я бы сказал Платону, что целью пути может стать приключение… Но он же ответит, что путь – это и есть приключение! И он прав, путь и правда – приключение.

Мы отвлеклись от чтения и начали перебирать все, что может быть целью. Решили, что каждый выбирает целью то, что считает самым важным. И вернулись к книге, чтобы узнать, на чем остановится Платон.

Мастер Мун от общих целей переключился на проблему, решить которую пытается он сам: найти для жителей городка лекарство от страха. Платон соглашается, что избавление людей от страха – достойная цель, и отправляется в путь, к далекой Белой Горе, на которой живет Человек-Великан по имени…

– Держиоблако! – угадал Дима.

И уж он-то наверняка подскажет, как избавить людей от страха перед жизнью. Потому что, как говорит Мастер Мун, «Он такой высокий, что его голова доходит до самого неба, и никто никогда не видел его лица. Этот Великан там – с самого начала Земли. Говорят, если он сойдет с вершины, то все материки распадутся и разлетятся, и будет где-нибудь в небе без дела кружить Австралия, и одинокая Африка затеряется среди звезд. И тогда – все пропало! Такой он, говорят, могучий. Совсем как мы, люди, только сильный, и знает все тайны и ответы на все вопросы».

К горе Платон идет долго, мы читаем медленно, чтобы ничего не пропустить, и разглядываем иллюстрации. Дима говорит, что Платон на них – «как огонь. Как костер, который видно издалека и на который можно идти, если заблудился». Это похоже на роль Платона в книге. Дима пока не видит ее в тексте, но через иллюстрации эта мысль до него добралась.

В один из дней, когда мы читали о путешествии Платона, Дима вдруг взмахнул подобранной на газоне веточкой и сказал:

– Приготовься, сейчас я сделаю тебе прививку. Это не больно, если только совсем чуть-чуть. Зато ты больше ничего не будешь бояться. Я нашел лекарство от страха!

А я-то думала, он уже забыл, зачем Платон идет к Держиоблаку, такой сложной для понимания мне казалась идея.

Вскоре после ухода из городка Платон встречает в заброшенном доме волколиса Августа – невероятно прекрасного и потерянного. Всё, чего желает Август, – вернуться к своим. В Пурпурный Лес. Но именно это, как он считает, для него невозможно. И неожиданно Платон, у которого внутри, под слоем листьев и перьев, вроде бы пустота, становится опорой для существа из плоти и крови. Не уверена, что Дима полностью понял этот момент, но он очень переживал за волколиса и удивлялся, как такое чудесное создание может перестать верить в себя и опустить руки (то есть лапы, конечно).

– Нельзя сдаваться, – сказал Дима. – Хотя, наверное, так бывает. Хорошо, когда в такой момент встречается кто-то похожий на Платона. Кто-то, кто скажет, что ты нужен.

После этого я решила не забивать себе голову вопросами, насколько сложна та или иная тема, хотя очевидно, что многие моменты в этой истории мы с Димой видим по-разному. Зато мы дружно увлеклись фантастичными героями и их загадочными приключениями.

Путь к Держиоблаку оказался не только долог, он был наполнен встречами, опасностями и расставаниями. Первым делом волколис Август, не ощущающий себя ни героем, ни волколисом, под руководством листопадного Платона спасает из озера куклу Макку. И тут же доброжелатель (старая черепаха) сообщает, что не следовало этого делать. Потому что кукла – это просто кукла, не животное или человек, жизни-то в ней все равно нет. Но если она не утонет, на окрестные земли навалится засуха, а вместе с ней – опустошающие пожары. Обычай, мол, тут такой: бросить в озеро куклу, чтобы жить без осложнений.

Но кукла оказалась вполне живой! И у нее, кроме имени, были мечты: она хотела желтое платье и танцевать. Наверное, поэтому Дима даже мысли не допустил, что Макку можно было оставить в воде. Хотя Платон «никак не мог забыть слова старой черепахи. “Неужели нас могут наказать за добрый поступок? А как же тогда жить, если за добрые поступки станут наказывать?”»

– Главное, эти добрые поступки совершать, а там видно будет, – философски заметил Дима.

Я согласилась, но уточнять, что иногда совершить добрый поступок не так просто, не стала. Впрочем, Диму в этот момент больше волновали Макка, Август и Платон.

В попавшейся по дороге деревушке они встретили куриного призрака. Дима развеселился, но история оказалась не о привидениях, а о прощении. И Дима посерьезнел. С такими вещами он еще не встречался. А волколису пришлось. Потому что призрак курицы раньше был отнюдь не курицей, он был человеком, который, защищая своих кур от дикого зверя, убил древнего волколисьего героя Августа Пышнохвостого. И теперь измученный призрак просил спасти его, освободить от призрачного существования. И Макка просила спасти призрака. И Платон. Но для этого волколис Август от имени всех волколисов должен был простить человека, погубившего волколиса. Кажется, Дима понял, почему это может быть сложно, и не был уверен, что волколис справится. Но Платон нашел слова, чтобы объяснить Августу, почему нужно простить. Очень простые слова, понятные не только волколису:

«– Прости, – повторил Платон. – Он поплатился за свое злодеяние и жадность. Не будь как он и не жалей для него прощения!

– Я не жадный! – возразил Август. – Не жадный!

– Так докажи! Больше всего этот человек дорожил своими курицами! А ты сейчас больше всего дорожишь своей гордостью! Какая же между вами разница? Одному жалко было еды, а другой не хочет поделиться добрым словом. Но кому от этого хорошо?»

Август простил человека и отпустил на свободу его душу. И обрел мудрость и внутреннюю силу. Волколис сделал кое-что еще, не замеченное его спутниками: справился со своим чувством опустошения после предательства девочки, которая сначала любила его, радовалась ему, а потом оставила, отдав все внимание появившейся у нее собаке. А ведь когда-то Август из-за нее покинул Пурпурный Лес и свою семью. Кажется, тому, что Август перестал думать о девочке с горечью, Дима порадовался даже больше, чем спасению призрака. Потому что он на своем опыте знает: плохое не должно перечеркивать то хорошее, что было раньше. Счастливые минуты и открытия остаются внутри человека.

А дальше случилось то, чего мы с Димой опасались с момента спасения куклы Макки: на путников навалились суровая засуха и лесные пожары. В огне одного из них пропала деревянная Макка. Здесь мы сделали паузу, чтобы осознать произошедшее, потому что до последнего надеялись, что волколис Август и Платон успеют спасти подругу. Но они опоздали. Дима долго молчал, потом спросил:

– Может, она спаслась? Каким-нибудь чудом.

И сам себе возразил:

– Хотя вряд ли, раньше же говорилось, что будет засуха и пожары, если она не погибнет. Получается, это ее судьба? Но я не согласен! По-другому точно никак? Очень жалко ее, она никому ничего плохого не сделала. Она просто хотела танцевать в желтом платье.

После прощания с Маккой волколис и Платон отправились к подножию Белой Горы. По дороге они говорили и думали о Макке так, словно она жива. И Дима согласно кивал головой: даже если чуда не случилось, Макка все равно не может исчезнуть бесследно, потому что кто-то ее любит и помнит о ней.

После эмоциональной встряски Август наконец-то снова чувствует себя волколисом! Настоящим, живым. И поет Платону (и себе) песню о том, что значит быть волколисом. Те самые «Куплеты волколиса», из-за которых я изначально заинтересовалась книгой: 

У подножья – река,
Неспокойная – жуть,
Я ее успокою
Хотя бы чуть-чуть,
Я скажу ей: «Река!
Ты же с рыбой живешь!
Ты же рыбу несешь
На холодных руках!
Ни к чему эта рябь,
Эта зябь, эта зыбь –
Пусть спокойно
Плывет в тебе
Разная рыбь!
Посмотри, я сижу –
Хвост красивый какой!
Вот и ты не тревожься –
Будь мудрой Рекой!»

Дима замечтался, пока слушал. Улыбался, негромко подпевал волколису и по-волколисьи крутил головой.

У самого подножья Белой Горы волколис и Платон познакомились с личинкой Марией, из которой у них на глазах появляется цикада по имени Яша. Цикада радуется всему вокруг и поет обо всем, что видит. Август и Платон спрашивают у Яши, не знает ли он, где живет Держиоблако. И тут вдруг выясняется, что Держиоблако – «великий шестилапый повелитель! Крылья его достают до неба, и, когда он машет ими, на земле дует ветер».

– Ого, – удивился Дима. – А Мастер Мун сказал, что Держиоблако – великан. Путает что-то эта цикада. Откуда Яше вообще что-то знать про Держиоблако, если он только на свет появился?

Я не успела придумать ответ, как Август и Платон задали Яше этот же вопрос! И услышали, что он родился с этим знанием.

Следующими собеседниками волколиса и Платона стали булыжники, скатившиеся с горы. Они требовали вернуть их на место или даже поднять на вершину, потому что, утверждали они, чем ты выше, тем больше тебе достается славы и почестей. А это – именно то, к чему стоит стремиться. И никакого Держиоблака они не видели, хотя были почти на самой вершине.

Дима заволновался.

– Подожди, ты хочешь сказать, что никакого великана нет? Платон и Август никого не найдут? И все зря? Или это камни о нем не слышали?

Мы стали вспоминать, кто и что говорил про Держиоблако раньше. И решили, что великан есть. А камни о нем не знают, потому что их ничто не интересует, кроме них самих и их личной славы. Дима немного успокоился и даже хихикнул, когда волколис обошелся с высокомерными и тщеславными камнями не самым вежливым образом.

Когда новые знакомые Августа и Платона – кедры – сказали, что Держиоблако – могущественный кедр, «отец всех лесных духов», Дима хмыкнул. Но когда Озеро сообщило, что Держиоблако – «великое Озеро на вершине горы», Дима жалобно спросил:

– Так кто же он, этот Держиоблако? Мы узнаем об этом в конце концов? Давай подсмотрим?

Но мы все же решили по-прежнему верить, что Держиоблако существует. Просто каждый представляет его себе по-своему. В конце концов, только скучные камни утверждали, что никого на вершине Белой Горы нет, а уж им-то мы верить не обязаны.

Волколис рассказал Платону и нам историю о необычном кедре, когда-то росшем в его родном Пурпурном Лесу. Этот кедр рос корнями вверх, что очень возмущало и пугало жителей леса. Однажды белки пересадили его, как надо. И кедр засох.

– Понятное дело, – снисходительно отозвался Дима на действия белок. – Он же небом питался, а они его в землю воткнули. Если хочешь, чтобы все было нормально у другого, не надо его трогать, нужно оставить так, как есть. Ты же не знаешь, почему он такой.

Мне пришлось согласиться. Хотя сама я немного под другим углом увидела эту историю: как повод задуматься о том, что все – разные. Но, судя по всему, для Димы это и так очевидно. Это один из моментов, за которые я люблю читать с Димой: всегда узнаешь о сыне что-то новое и, как правило, неожиданное.

После встречи Августа и Платона с малышом-Козерогом история понеслась стремительно, мы ничего не обсуждали и не останавливались. Я иногда пыталась притормозить, но Дима тут же просил: давай дальше. А дальше Август и Платон расстались. Но перед этим договорились, что Платон, когда найдет Держиоблако, даст знать об этом Августу.

Августа отыскала его младшая сестра, рассказала ему о беде, обрушившейся на Пурпурный Лес, и волколисы помчались спасать свой дом. Не одни, а с друзьями, другими жителями Леса.

А Платон поднялся на вершину и нашел там кое-что. Или кое-кого. Пока Дима раздумывал над этим вопросом, я начала читать последнюю главу, в которой уже знакомая нам цикада по имени Яша поет куплеты собственного сочинения, рассказывает обо всем, что он видел и слышал. И уже на первых строчках голос у меня предательски дрогнул.

Кран-кан-кан,
Кран-кан-кан.
Эта песня о славной победе
Звериного войска!

Потому что песня Яши – это легенда, из тех, что складывают о великих героях. И от ощущения, что мы только что стали свидетелями таких событий, захватило дух. А от предчувствия, что всё, как зачастую бывает в легендах, закончилось для героев печально, защипало глаза. Но «новости» в куплетах Яши тоже были, да какие! Волколисы с друзьями освободили Пурпурный Лес, Август получил долгожданный знак от Платона (а значит, Держиоблако есть, и Платон нашел его!), в далекой деревне вдруг появилась деревянная кукла, которой любящие люди сшили желтое платье, а в городе Мастера Муна люди безбоязненно радуются жизни. И еще кое-о-чем пел Яша, но пока для Димы это осталось тайной. Как и многие другие детали истории, похожей одновременно на явь и сон. Зато у него появилась еще одна любимая книга, которую он хочет перечитывать снова и снова. А значит, постепенно раскроет все ее тайны. Пока же он попросил распечатать волколисий словарь (он есть в конце книги) и учит волколисьи слова, сетуя на малый объем словаря. Но его собственных слов хватает, чтобы с восторгом петь:

– Я – волколис! И всегда им буду! Свободным и сильным!

Мария Ушенина