Но совпадений и пересечений оказалось еще больше. Как же торжествовали мальчики, когда в самом начале «Золотого ключа» мы встретили Бабушку – пусть не ту же самую, но тоже загадочно-волшебную… нет, пожалуй, даже более загадочно-волшебную, чем вечно молодая (и почти для всех невидимая) обитательница замка в повести «Принцесса и гоблины».

В «Золотом ключе» роли волшебных персонажей не так явно определены. Эта сказка, в отличие от двух повестей о принцессе, более символична и метафорична, наполнена чарующими образами, которые невозможно понять однозначно.

Хотя мои мальчики и пытались это сделать. Когда Мосси (один из двух главных героев книги) нашел на конце радуги Золотой ключ, о котором гласили предания, Ваня с Лешей, привлекая весь свой читательский опыт, долго пытались придумать, что это ключ должен открыть (привет, Буратино, ты был первым, о ком они вспомнили). Когда Мосси заснул в лесу, а Тангл блуждала по лесу, мальчишки все время ждали «кровавых сцен» в духе «Хоббита» (сейчас они наткнутся на кого-то, кто захочет их съесть… или взять в плен… ну или хотя бы провалятся в какую-то дыру…). И их ожидания даже отчасти оправдались, когда странное дерево схватило Тангл («Дракучая ива!» ‒ обрадовались мои поттероманы).

Мальчики продолжали упорно держаться за свои литературные ассоциации, даже когда в их жизнь вплыла удивительная летающая рыба, которая, выполнив свое задание и приведя Тангл к Бабушке, бросилась в кипящий котел, чтобы девочка смогла ее съесть. («Ну да, – со знанием дела прокомментировал Алеша. – В “Съедобных сказках” Маши Трауб тоже все продукты мечтают, чтобы люди их съели, это ведь их пред-на-зна-чение».)

И только когда в повествование вплелась самая удивительная мелодия – идея того, что время в мире, где оказались Тангл и Мосси, течет по совершенно иным законам, чем в нашем обычном мире, мальчишки сдались. Они не хотели больше быть умными и проницательными читателями, у которых есть «ключ» к каждому новому персонажу. Отбросив весь свой прежний читательский опыт, всю страсть «прочитывать» аллегории и находить скрытые объяснения, они сидели, замерев, и завороженно слушали простые, на первый взгляд, слова, из которых складывался такой сложный узор смыслов:

«‒ А сейчас, – прибавила женщина, – мне надо вымыть и переодеть тебя, а потом мы поужинаем.

– Ох, я ужинала так давно, – вздохнула Тангл.

– Да, в самом деле, – подтвердила женщина, – три года назад. Ты даже не знаешь, что прошло уже три года с тех пор, как ты убегала от медведей. Сейчас тебе идет четырнадцатый год.

Тангл не смогла произнести ни слова, она только смотрела на женщину и чувствовала, что та говорила правду».

Нельзя сказать, что мои мальчики не встречали в книгах «фокусы со временем» – это излюбленная тема фантастических повестей, да и в повестях сказочных нередко не совпадают время «реального» мира и того волшебного, куда попадает герой (и поэтому мама так и не замечает, что ребенок отсутствовал много дней-недель-месяцев-лет, ведь для нее за время его приключений прошло лишь несколько минут, а иногда и того меньше). Но именно этой темой быстро и незаметно бегущего времени сказка Макдональда заворожила моих мальчиков полностью. Они вновь и вновь замирали, пораженные, когда герои внезапно старели или молодели, когда оказывалось, что, пока героиня совершала какое-то простое действие, прошло еще несколько лет…

Почему же именно это их так зацепило? Может быть, мальчики интуитивно почувствовали, что сказка именно об этом? О текущем времени, о жизни, наполненной поиском Того Главного, ради которого все и затеяно (Мосси все повествование ищет сначала Золотой ключ, потом, уже вместе с Тангл, скважину для этого ключа, а затем ‒ Страну, откуда приходят тени).

У Макдональда очень красиво сцеплено два образа: когда Мосси лишь начинает поиск Золотого ключа, он видит, как в каждой из полос цвета в радуге движутся вверх прекрасные силуэты; когда же его и Тангл земной поиск закончен, они сами в виде прекрасных силуэтов поднимаются вверх по радуге. «Они умерли, – снова проснулся в моих мальчиках Великий Интерпретатор, – и теперь они идут в рай».

Да, конечно, Джордж Макдональд был пастором, так что христианский подтекст в его сказке, безусловно, есть и может быть одним из ключей к ее пониманию.

Но «Золотой ключ» шире и глубже, чем просто аллегория. Например, Старец Земли, Старец Огня, Старец Моря – это настолько завораживающие и полные глубокой притягательности образы, поразившие Ваню с Алешей своей монументальностью и загадочностью, что мне и в голову не пришло сказать мальчикам, что некоторые критики интерпретировали этих старцев как образ Святой Троицы. Если нужно будет, то когда-нибудь метафизические смыслы сами совместятся в сознании моих ребят. Пока же сказочный символизм Макдональда действовал властно и неотразимо и не нуждался ни в каких «подпорках» комментариев. Было очень непривычно наблюдать, как ребята молча вбирают в себя эту сказку, не пытаясь перебивать ритм повествования уточняющими вопросами, такими привычными в нашем вечернем чтении. Обычно сыновья дотошно выясняют любую подробность, которая не уложилась в их голове («Я не понял, он почему туда пошел?», «Нет, подожди, не читай дальше: почему она не разрешила ему…?» и т.п.). А здесь на моих глазах происходило волшебство: девять вечеров мы погружались в мир загадочных героев и недосказанных событий, порой непонятных даже мне, и Ваня с Лешей просто замирали и слушали. Как люди слушали, наверно, раньше аэдов и бардов.

Отдельно стоит сказать об иллюстрациях этого издания. Их создала художница, которая, однажды попав под чары сказки Макдональда, много лет носила этот сюжет в своем сердце, представляя, как она могла бы его проиллюстрировать.

И в конце концов это сделала.

И эти черно-белые рисунки тоже можно рассматривать бесконечно.

Евдокия Варакина

____________________________________

Джордж Макдональд
«Золотой ключ»
Художник Руф Сандерсон
Перевод с английского Евгении Подрезовой
Издательство «Фолиант», 2018