Дети всегда радуются, когда мы готовим вертеп, хотя давно все знают наизусть безо всяких репетиций. Каждый раз они переживают знакомую рождественскую историю, как заново. Домашний вертеп – отличная возможность накапливать и раздавать внутреннее, душевное тепло. Елочная гирлянда, свечки, фонарики, колокольчики, бубенчики, флейта. Бумажные фигурки Святого семейства, ангелов и волхвов. И овец – целое стадо. Накопилось. А верблюдов мы почему-то так за десять лет и не вырезали.

Первый вертеп я показывала трехлетней Ане, рассказывая своими словами историю Рождества. На следующий год она уже захотела играть сама. В пять лет дитя прилично читало, и мы разыграли с ней в вертепе главу из «Евангельских историй для детей» Майи Кучерской, двигая фигурки по столу, застеленному темно-синей скатертью со звездами. Играли много лет подряд, так что все следующие дети с легкостью и радостью органично включались в процесс – сначала в качестве маленькой овечки, звеня колокольчиком и бебекая изо всех сил. Потом подрастали до волхвов и ангелов. Никто не хотел играть царя Ирода, каждый раз его приходилось изображать мне – густым басом, воем трубы и грохотом барабана. А дети с восторгом срубали в финале привязанную за веревочку Иродову голову.

Но время идет, декабри за декабрями. Уже и пятилетний Федор все знает наизусть, а старшие готовы быть только осветителями, выхватывая лучом карманного фонарика очередного главного персонажа.

Может быть все, хватит, наигрались?..

А вот, оказывается, и нет. Читая перед сном рассказы Сельмы Лагерлеф, мы со старшими вдруг поняли, что тема Рождества совершенно бесконечна. Из нее, как из зерна, вырастает мощное дерево европейской культуры. Как там, у Пастернака в «Рождественской звезде»?

Все будущее галерей и музеев...
Все елки на свете, все сны детворы.

Пастернак, Брейгель, Рембрандт, Бродский – с ними мои старшие уже знакомы, но список практически бесконечен. И если включить туда рождественские истории Сельмы Лагерлеф, возможно, и младшие ощутят дыхание большой культуры. И старшим не будет скучно, потому что привычно.

Мы взяли для вертепа «Святую ночь» Сельмы Лагерлеф. Историю, рассказанную ей в детстве бабушкой. Я предложила – а давайте вы все сами? Вы же уже опытные вертепщики.

Мы стали не рассказывать, как обычно, а очень медленно читать вслух, останавливаясь после пары-тройки предложений и представляя, как этот кусок текста можно разыграть вертепными фигурками, какими инструментами озвучить. И тут же разыгрывали и озвучивали. Так у нас получился совершенно новый формат вертепа – рождественский театр книги. Для него понадобились детский столик и стульчик, синяя скатерть, три карманных фонарика, глиняный домик, самодельные бумажные фигурки вертепа и простые музыкальные инструменты: блок-флейта, треугольник, колокольчики и бубенцы всех мастей.

Любимый Анин глиняный домик с красной черепичной крышей стал домом бабушки на самом нижнем ярусе вертепа. Повыше, «на холме» из детского стульчика, накрытого все той же синей скатертью со звездами, расположилось в пещере Святое семейство с осликом и быком. А между ними, в синих складках ткани – бумажные овцы, пастухи с собаками и костер ‒ почти настоящий, светящийся и мигающий на ветру. Его очень просто сделать, взяв смятый клочок оранжевой бумаги и надев его на обыкновенный карманный фонарик. Мерцает совершенно правдоподобно.

«Однажды в Рождественский сочельник мы с бабушкой остались дома, ‒ начинает Сельма Лагерлеф Аниным голосом. ‒ Она была слишком стара, чтобы ехать на ночную службу так далеко, а я – слишком мала...» Макар зажигает фонарик, и в глиняном домике загораются окошки. Остальные вертепщики замерли с инструментами в руках в полной темноте.

«По дороге шел незнакомец и стучался во все двери...» Федя старательно молотит кулачком в дверь: тук-тук! Откройте! Дайте огня! Нынче ночью родился Младенец, мне нужно согреть Его и Мать...

Но никто, конечно, не открывает свой дом среди ночи. И бумажная фигурка незнакомца, выхваченная лучом света, движется по синей скатерти все дальше от бумажной пещеры. И вдруг (Макар включает еще один фонарик) в темноте загорается костер. Дети громко лают и рычат за пастушеских собак, блеют и звенят колокольцами за овец – очень натурально. Я играю на флейте пастушескую песенку. История идет своим чередом. Дети уже целиком захвачены ею. Черствый пастух, который никого никогда не любил, швыряет в незнакомца палку, а она пролетает мимо. Собаки рычат, но не рвут его на части. Что это за необыкновенная ночь? Пастух решается пойти узнать, не колдун ли этот незнакомец, и неожиданно для себя самого видит то, чего раньше никогда не замечал... Звенит треугольник в Фединых пальчиках, изображая ангельские голоса…

Зорко одно лишь сердце, прав был Лис у Экзюпери.

Мы дочитываем, доигрываем историю до конца, безо всяких репетиций, поглощенные текстом и собственными переживаниями. В нужных местах снова поет флейта, а то и все мы хором, звенят бубенцы и летают бумажные ангелы. Я вижу, что и старшим все это по прежнему дорого и важно.

А потом, по просьбе учительницы, мы показывали эту историю в Митином втором классе. Он был счастлив. И старшие с радостью поиграли.

Свет во тьме светит, и тьма не объяла его...

Елена Литвяк
Фото автора