Меня всегда окружали люди, которые читают детям – книгу за книгой, каждый вечер, пока не настанет пора выключать свет.

– Мама, дай попить!

– Ты чистил зубы?

– Я порисую картинку.

– Дети, половина двенадцатого!

– Смотри, как я продвинулся в пазле.

– Мы будем читать сегодня? Давайте уже завтра!

– Да, уже завтра!

В какой-то момент чтение книг детям вместо события, которого мы все ждали, стало для меня рутиной. А мне всегда сложно выполнять рутинные дела – особенно те, которым важна периодичность. Казалось бы, всего полчаса чтения в день! Казалось бы, всего пятнадцать минут позаниматься речью младшего, чтобы она стала плавнее! Казалось бы, просто сделай это! Just do it и поставь за сегодняшний день галочку!

То, что я перестала детям читать вслух, особенно терзало меня. Я же писатель! Я же друг писателей! Я же автор статей о детском чтении! Но что-то во мне, видимо, сломалось – и в карантин мы перестали читать совсем. Дети находили себе занятия, время сна сместилось в новогодний режим – я и сама не поняла, как это произошло. Дети читали только комиксы про Скруджа, но делали это постоянно, практически всё время. Эти комиксы – самое наше масштабное в финансовом плане книговложение. Подумать только – у нас уже 19 книг, и теперь мы охотимся за раритетами, переставшими выходить!

Но я знала, что читать вслух должна («Кому должна?» – спросил бы тут меня мой психолог). И в давних моих планах было прочитать детям книгу, которая в своё время показалась мне очень смешной и увлекательной – «Дом с привидениями» Иоанны Хмелевской. В продаже книги я не нашла, поэтому я решила читать детям с ридера. И начинала чтение этой книги трижды – в марте, в мае и в июне. В первый и второй раз мы прочли несколько первых страниц и, честно говоря, дети смотрели на меня странно. Как будто спрашивали:

– Мам, тебе это зачем?

– Я должна! – мысленно отвечала им я. – Не важно, кому! Должна и всё!

Так что мы дважды прочли начало повести, где Яночка зачитывала перед классом сочинение. Яночкин класс, кстати, тоже ничего не понял. Но Никита даже пару раз хихикнул. Перед третьим заходом (надо, дети, надо!) я уже понимала, что идею с этой книгой лучше отложить – как-то чтение у нас не заладилось. Но появилась собака. Не у нас, а в книге: герои книги, сестра и брат Яночка и Павлик, обнаружили перед дверью их квартиры ничейного пса. И, если бы не пёс Хабр, эту книгу мы так бы и не прочитали. Но оставить собаку одну, с какими-то там Яночкой и Павликом, дети уже не могли. Рядом с собакой должны быть ещё и они, Вадим и Никита.

В книге Хабр провёл на лестничной клетке всего один вечер, прежде чем его забрали и временно отвезли в приют. В нашем же чтении бедняга Хабр провёл в коридоре дома, пожалуй, неделю. Уж очень долго родители с детьми спорили про собаку, и читали мы об этом неторопливо, даже уставая во время чтения. Брать – не брать. Чья-то собака – ничья собака. Как мы с собакой – как мы без собаки. А если мы возьмём. А если мы не возьмём. Мы можем. Нет, не можем. Бедная собачка. Нормальная собачка. Просто собачка.

– А-а-а!!! – не выдержала я. – Да решите уже наконец что-нибудь!

– Точно, – согласился мой сын, девятилетний Никита. – Они же несколько страниц назад уже собирались отвезти её в приют.

– Давайте пролистаем к тому месту, где они уже договорились? – предложила я.

– Не-е-ет! – запротестовали дети. – Давай по порядку!

Ага, страдать так страдать. К слову, читали мы в самое недетское время – редко когда начинали чтение раньше половины двенадцатого ночи. Но теперь, когда дети стали так обеспокоены судьбой пса (к слову, о прокрастинации – на этом месте статьи мне срочно захотелось узнать, сколько стоит парогенератор, – и ума не приложу, зачем он мне), они сами вспоминали о чтении. А когда я их спрашивала:

– Мы будем сегодня читать?

Они отвечали:

– Конечно, будем!

Но мне чтение давалось с трудом. Прошлый раз эту книгу я читала давным-давно, в юности, и тогда ещё не знала, что книга «Дом с привидениями» была переведена «не по заветам Норы Галь». Канцеляризмов в тексте оказалось так много, что некоторые мне приходилось переформулировать на ходу. В книге девочка говорила «прерывающимся от волнения голосом», в глазах собаки «застыло выражение апатии», в обсуждении «последнее замечание вызвало бурную дискуссию на лестничной площадке», а соседи «единодушно заявили о своей полной непричастности к псу». Я останавливалась и смотрела на детей.

– Дети! – говорила я. – Как это сказать другими словами?

Дети пожимали плечами.

– Ну хотя бы «все соседи сказали, что это не их собака». Понимаете?

Дети посочувствовали мне. Младший, семилетний Вадюша, даже погладил меня по спине. Вообще-то это значило, что нужно читать дальше. И я читала: «Завтрашнее столпотворение исключало возможность создать псу нормальные условия для выздоровления».

– А-а-а!!! – снова не выдержала я. – Исключало! Возможность! Создать! Псу! Нормальные! Условия! Для! Выздоровления!

Дети снова посмотрели на меня снисходительно. Бедная мамочка, всё ей не так. А ещё читать и читать.

– Вы понимаете, что это не по-русски? – спрашивала я.

– Понимаем, понимаем, – соглашались дети.

Со временем я, видимо, смирилась. Книгу спасали диалоги – видимо, в диалогах сложно было использовать канцеляризмы, да и повествование двинулось дальше. Но время от времени я продолжала мучить детей прекрасным русским языком.

– «Прекратив процесс мытья посуды, брат с сестрой принялись обсуждать животрепещущую проблему…» – цитировала я. – Понимаете? Процесс мытья посуды. Животрепещущую проблему... Никита, как сказать иначе?

– Проблемную проблему, – предложил Никита.

– Ну да, – согласилась я. – Проблемную проблему.

А детей тем временем поглотила детективная история, и они вовсю строили догадки. И послушно хохотали, когда история становилась смешной. Да и я смеялась с ними. А догадки у них были любопытные. Наши обеды превратились в заседания детективного агентства. За едой дети проясняли обстоятельства.

Ни с того ни с сего Никита заявлял:

– Злоумышленник увидит размер следа и заметит, что ботинок слишком маленький, и получается, что это два ребёнка! Логика!

Я пыталась понять, о чём вообще разговор:

– Подожди, где грабитель увидит следы?

Никита вздыхал:

– В общем, в книге. Помнишь, про следы? Дети прошлись по стенке.

– По стенке прошлись? – удивлялась я.

– Ну, около стенки. И оставили следы!

В книге Яночка и Павлик забирались на пыльный чердак, полный тайн. Туда же, на чердак, влезали и преступники и даже оставляли друг другу записки. И Никита решил, что героев могут обнаружить злодеи.

Вадюше тоже уже было не до еды:

– Да! Они босыми ногами ходили!

– И вот грабитель увидел, что ботинки маленькие, и понял, что это два ребёнка! – торжествовал Никита.

Но Вадюша пресекал догадку:

– Да они босыми ногами ходили!

– Всё равно видно. Даже если они босыми ногами ходили.

Я сказала детям, что какие-то следы действительно останутся, но ровных очертаний в пыли, скорее всего, не будет.

Какое-то время дети ели, обдумывая.

Вадюша переключился на другое:

– А знаете, наверное, грымза всегда смотрит в окно, чтобы грабитель не прошёл.

А Никита поинтересовался:

– Не понимаю, почему Яночка и Павлик не повыли ночью?

Дети ждали вечера, ждали продолжения истории, и детям нравилось создавать и продлевать историю. Наверное, ещё ни одну книгу они не обсуждали так бурно. Да и детективных историй до этого почти не читали. И уж точно мы не читали вместе таких длинных детективных историй.

Я чувствовала, что наша жизнь (возможно, временно) встала на прежние рельсы. Мы снова читаем вместе вслух. Дети обсуждают историю и каждый вечер ждут продолжения. А я... я немного ждала, когда уже эта весёлая, но нестройная книга закончится.

А когда она наконец закончилась, все преступники были известны, дети получили свои награды, а пёс Хабр гордо вилял хвостом, Никита спросил:

– А у книги есть продолжение?

Кстати, у книги есть продолжение.

Наталья Евдокимова