Алекс пять месяцев живет совершенно один на территории заброшенного гетто, в разрушенном бомбежками доме. Ему приходится воровать, чтобы не умереть от голода и холода, убивать, чтобы выжить и спасти другого человека, ‒ то есть вести борьбу за выживание, когда «шевелящиеся на голове волосы» ‒ совсем не фигура речи. Но самое главное – что при всем этом он остается человеком...

Читая историю этого еврейского мальчика, я заметила, что хотя он и принимал взрослые решения, временами даже мыслил по-взрослому, «строил логические цепочки» (ведь построить и замаскировать настоящее убежище на развалинах, чтобы там можно было жить и чтобы его не заметили фашисты, обычный ребёнок, мне кажется, не смог бы), в Алексе всё равно всегда оставалась частичка ребёнка. Именно благодаря тому, что эта частичка не исчезла, он и выжил. И выжил не только физически, но выжил и душой. Действительно, казалось бы, он просто пытается выжить, но в душе Алекса, несмотря ни на что, есть место и любви к польской девочке Стасе, и радость от первого снега, и восторг от катания на коньках…

Читая эту книгу, ты как будто разговариваешь с автором, но в голове звучит не голос взрослого седого писателя Ури Орлева, а голос одиннадцатилетнего еврейского мальчика, прошедшего через шесть лет Второй мировой войны. Ты именно разговариваешь - не задаёшь вопросы, не выслушиваешь ответы, а разговариваешь, как со старым знакомым – Ури Орлев как будто оглядывается назад и рассказывает, каково было тогда жить евреям. Рассказывает не как взрослый автор, а рассказывает той частичкой ребёнка, которая осталась в нём и не умерла во время войны, позволила ему выжить, поэтому и звучит именно детский голос.

Книга «Остров на Птичьей улице» ‒ в том числе и о том, что быть евреем во время Второй мировой войны – это значит уже быть наполовину мёртвым, не таким как все. Но даже наполовину мёртвые сопротивляются, когда им есть за что бороться. Мама и папа Алекса боролись ради него, Алекс боролся ради встречи с отцом, и у каждого еврейского борца Сопротивления тоже была своя цель… Алекс не понимает, что плохого сделали евреи, что плохого сделал он сам, родившись евреем. Честно говоря, я тоже не могу понять, почему фашисты так горячо ненавидели евреев, ведь по такому принципу можно ненавидеть и кареглазых, и брюнетов, и левшей. Выбрать любой признак – и начать ненавидеть…

А Алекс просто живёт, живёт и радуется жизни, живёт, выживает и ждёт встречи с отцом… Кто-то радуется новому подаренному айфону, победе в олимпиаде или новым впечатлениям от поездки в чужой город, а Алекс – тому, что жив его друг белый мышонок Снежок, или что он впервые за долгие месяцы поговорил с человеком ‒ со случайно встреченной девочкой Мартой, или что он нашёл в заброшенном доме немного продуктов, а значит ему будет что есть и он не умрёт с голоду. События разные – а радость всегда одна и та же.

Мы радуемся каникулам, а каждый школьный день практически для любого школьника – это каторга и плохое настроение, а Алекс завидовал польским школьникам, идущим в школу каждое утро, наблюдая за ними в бинокль из своего убежища на развалинах гетто…

Перевернув последнюю страницу, ты уверен, что у Алекса всё обязательно будет хорошо. Он выстоял и выжил, он остался человеком, он дождался отца, но в голове остаётся единственный вопрос, звучащий между строк – а что было бы, если бы там оказался ты?

Эвелина Биляк, 11 лет