Соавторы или посредники? Как работают переводчики детских книг

24 октября 2019 4372

Мы разглядываем книжные обложки, ища имена любимых иноязычных авторов на полках магазина, придирчиво рассматриваем иллюстрации, а вот работа переводчиков нередко остается за кадром. Но без них мы не смогли бы прочесть своим детям ни «Маугли», ни «Карлсона». О тонкостях работы с детскими книгами корреспондент «Папмамбука» Елена Деревянкина расспросила трех известных переводчиков: Ксению Коваленко (переводит со шведского и норвежского), Ксению Тименчик (переводит с чешского и итальянского) и Павла Френкеля (переводит с немецкого).

– Есть два полярных мнения: «перевод должен быть точным, четким, сохранять все вплоть до синтаксических особенностей произведения» и «перевод может быть вольным, главное – передать суть, поэтому можно сокращать, добавлять и переписывать». Каких принципов вы придерживаетесь, когда переводите книгу? Насколько точен должен быть перевод?

Ксения Коваленко: На мой взгляд, при переводе детской книги чем больше свободы, тем лучше. Главное – уловить интонацию и услышать ритм, а дальше уже можно плыть по волнам. Игра слов, например, дает большой простор для переводчика – можно немного пошалить и пересочинить отдельный пассаж, потому что тут буквальное следование оригиналу может сильно испортить картину. Я переводила очень разные детские книги – от комиксов про Холокост до книжек-страшилок о добром привидении, поэтому говорить о каком-то универсальном подходе было бы странно.

Очень важно прочитать готовый текст на русском языке вслух, желательно – ребенку, но можно и самому себе. Когда читаешь, сразу вылезают все проколы и промахи.

Ксения Тименчик: Нужно постараться как можно точнее и адекватнее передать смысл, слог, стиль, атмосферу произведения, и при этом следить за тем, чтобы и на русском это звучало хорошо. Иногда нужно подобрать какой-то русский эквивалент иностранной реалии. Например, герой книжки, которую я сейчас перевожу, должен спеть на елке в детском саду песенку. Смысл ее не важен для контекста, но важно, что это новогодняя песня и ему очень страшно петь на сцене. И я вставлю в речь чешского героя «В лесу родилась елочка...» без всяких угрызений совести, ведь мне нужно, чтобы дети сразу поняли, о чем речь.

Но при этом сохранить колорит иногда тоже очень важно. Например, в советское время существовали переводы или, скорее, пересказы «Рассказов про песика и кошечку» Йозефа Чапека. Оттуда были убраны все чешские имена детей (Отик, Алена и т.д.), названия городов (Домажлице), праздников (Пасха, Рождество) – отчасти из соображений цензуры, отчасти для удобства чтения. Когда я делала современный перевод, я, конечно, все это вернула. Но бывает и по-другому. К примеру, в книжке «Кто убил Снежка» Петры Соукуповой есть мальчик по имени Франтишек, в оригинале его сокращенно называют то Франя, то Фаня, то Франта. Мы не можем оставить все четыре формы этого имени – наш невзрослый читатель точно запутается, а автор этого не хотел, ведь для чешских детей это все равно, что Николай, Коля, Колян, Николка. Оставь мы тут все, как у автора, по-русски получилось бы неудачно.

Павел Френкель: Главное – передать не только стиль, образность и прочие литературные достоинства текста, но и идейное, и смысловое наполнение. Вторые и третьи планы, если они есть, недосказанность и то, что читается между строк. Вспоминается известная метафора: «Перевести “Алису в Стране чудес” все равно, что перевезти Англию в Россию». Тем не менее, «Алису» переводили на русский язык около двадцати раз.

– Как вы считаете, может ли переводчик позволять себе сокращать оригинальный текст или добавлять что-то от себя?

Ксения Коваленко: Есть редкие случаи, когда приходится сокращать, например, если текст не влезает в верстку. Но я всегда делаю это только с согласия автора. От себя никогда ничего не добавляю, но, если это книжка-картинка, могу поставить небольшую «подпорку» там, где есть слово, непонятное российскому ребенку. По-моему, сноска в таком случае разрушает целостность восприятия книги.

Ксения Тименчик: Сокращать или добавлять я бы не стала совсем. Но тут тоже бывают нюансы. Если какие-то реалии и отсылки непонятны русскому читателю и требуют комментирования, то можно несколькими словами объяснить это прямо в тексте. Особенно, если книга совсем для малышей или в ней и так много сносок. В этом, мне кажется, заключается одно из различий между переводом взрослых и детских книг. В детских книгах мы стараемся, чтобы все было понятно. Это не значит, что там не должны появляться непонятные слова или новая информация – в конце концов, ребенок может что-то сам нагуглить или спросить родителей. Но немного облегчить ему чтение иностранной литературы с незнакомыми реалиями мы все же можем.

– Насколько допустимы вольности при переводе книг XX века (или более ранних) и современных? Отличается ли подход к работе?

Ксения Тименчик: Лучше не допускать вольности, независимо от времени написания книги. Но если автор жив, любые вольности с ним можно и нужно обговаривать. В каком то смысле перед более старыми текстами больше и ответственность.

Павел Френкель: В переводе отсебятина, на мой взгляд, категорически недопустима. Исключение – когда какое-либо понятие, слово, образ не имеет точного и полного аналога в русском языке, тогда требуется «допереводить», чтобы фраза стала понятна русскому читателю.

Именно первое ощущение, что перевести какие-то вещи невозможно, в прошлом подвигало меня браться за работу. Так было с моим самым первым переводом – повестью «Долой Огуречного короля» австрийской писательницы Кристине Нёстлингер. В переводе ее повестей и рассказов особой проблемой был «ребячий» язык. Кроме этого, Нёстлингер мастерски играла словами и понятиями, создавала неожиданные, порой парадоксальные коллизии, которые тоже были сложны для перевода. Ее «Огуречного короля» в моем переводе – а первый появился в 1976 году – переиздавали многажды. Последний раз – в 2018 году, то есть 42 года спустя! Это все-таки довольно большой срок. Но книжка выдержала испытание временем. Хотя в моей практике бывали случаи, когда в переизданиях приходилось слегка осовременивать детский лексикон. Все-таки он быстро меняется, в особенности у подростков.

– Насколько важно переводчику сохранить авторский стиль, синтаксический рисунок произведения и его особенности?

Ксения Коваленко: Каждый перевод – это интерпретация, личность переводчика всегда накладывает свой отпечаток, это неизбежно. От себя не уйти, ведь мы живые люди, а не компьютеры, и наша участь – быть субъективными. Каждый по-своему слышит текст и вносит в него что-то свое. Но, разумеется, участь переводчика – постоянное смирение и минимум отсебятины. Автор и его творческая манера всегда на первом месте.

Ксения Тименчик: Конечно, хочется сохранить все. Но, опять же, – и это тоже характерная черта перевода именно детской литературы, – если мы разговариваем с малышами или с теми, кто только учится читать, важно не перегружать текст сложным синтаксисом. В книгах Милоша Мацоурека про Маха и Шебестову – а книги рассчитаны на семи-восьмилетних, которые читают сами, или на малышей, которым читают вслух, – предложения в оригинале были очень длинными, как у Толстого. При этом на родине автора дети знают эти книги наизусть, поскольку они выходили одновременно с мультфильмами. Тогда мы совместно с редактором приняли решение сделать эти предложения короче и расставить кое-где точки вместо запятых: в оригинале были такие длинные сложносочиненные предложения, нанизывание простых предложений внутри одного, иногда даже с прямой речью внутри. Вот нам очень хотелось, чтобы русскоязычные дети могли эту книгу прочитать и полюбить. С автором мы, увы, не могли это обсудить, его уже не было в живых. Но мне кажется, что он бы нас понял и согласился.

Павел Френкель: В идеале переводчик должен быть профессионалом своего ремесла, обладать обширными филологическими знаниями и в родном языке, и в языке, с которого осуществляется перевод. Желательно также хорошо знать страну, где живет или жил автор, ее историю, географию, фольклор, идиоматику, юмор, обычаи, понимать национальную ментальность. Если же переводчик обладает еще и писательским даром, то может получиться конгениальный перевод. На время работы стоит забыть о собственных эстетических предпочтениях и стилевых приемах. Работать с текстом, любя автора и убрав себя. Не всегда это удается, но к этому нужно стремиться.

Беседу вела Елена Деревянкина