Холодной зимою
На старом дворе
Жил старый волшебник
В одном фонаре.
Шептал заклинания
Каждую ночь,
И тени испуганно
Прятались прочь, –
читаю я Кипрюше стихотворение «Волшебник из фонаря», и он тут же спрашивает:

– А в нашем фонаре есть такой волшебник?

«Наш фонарь» лучше всех виден из окна, он высокий и ярко-желтый, и во время снегопада под ним очень эффектно кружится снег. Я ставлю Кипрюшу на подоконник, и сквозь снежную круговерть он старательно всматривается в «наш фонарь».

– Ну что, видишь волшебника?

– Не-а... Ой, звездочку вижу! Звездочку на колпачке у него!

И через мгновение добавляет, указывая на огонек пролетающего вдали самолета:

– Дед Морозик летит... Маленький!

Мы живем недалеко от аэропорта «Пулково», и пролетающие мимо «Деды Морозы» для нас не редкость. Совсем как в этих стихах:

В ночь новогоднюю,
Словно стрекозы,
Кружат над городом
Деды Морозы.
Или, как ястребы,
Падают вниз,
Ловко садятся
На шаткий карниз...
(«Перелетные Деды Морозы»)

В кармане у одного из летающих дедушек Кипрюша, любящий на рисунках мелкие детали, углядел крошечную белую мышку, а у другого – серую мышку в летных очках.

Еще одной неожиданной деталью, уже на другом развороте, стало маленькое ежиное семейство.

– Ой, смотри, ежики! Это мама и ребенки! – возбужденно рассказывал и показывал мне Кипрюша. – Там под деревом дом! Наверное, это их дом!

– А кто там в очках? – удивилась я. – Дед Мороз? Давай почитаем!

Оказалось, что это «чудак Новый Год», который решил «погулять наоборот» – собственно, поэтому посреди зимы и ежики от спячки проснулись, и яблоки на деревьях повисли («Новый Год наоборот»).

– Мне он не нравится! – решительно заявил Кипрюша.

– Потому что из-за него все перепуталось? – уточнила я и получила в ответ порцию неподдельного возмущения:

– Где мешок у него?! Почему он без подарков?!

Правда, другой Дед Мороз, тоже без мешка, зато с лейкой, Кипрюше очень понравился. Дело в том, что Киприан иногда поливает из своей лейки воображаемый огород в уголке между стеной и шкафом. Там у него растут клубника, «вишника» и малина, и в герое стихотворения он признал коллегу – садовода и огородника.

Без заборов и оград
Дед Мороз разводит сад:
Он выращивает звезды,
Как небесный виноград…

– А зачем он их выращивает? – перебил меня Кипрюша. – Он их ест и светится? И всем от него светло?

Версия мне понравилась, но я честно прочитала продолжение:

И на елки там и тут
Звезды сверху упадут,
На макушки взгромоздятся
И лучи свои зажгут.
(«Сад Деда Мороза»)

Среди других необычных Дедов Морозов в книге обнаружились и «иностранцы», потому что неутомимому Дедушке

Съездить к родственникам надо:
К Санта-Клаусу – в Канаду,
Ждет в Париже Пер Ноэль
На волшебную дуэль...
(«Дед Мороз в гостях»)

Я приготовилась объяснять, что такое «дуэль», но Кипрюша, верный своему пристрастию к деталям, тут же заметил:

– Какая чашечка красивая!

«Чашечка» повторяла цвета французского флага и принадлежала французу Пер-Ноэлю, который к тому же сидел на Эйфелевой башне. Но эти объяснения я приберегла на потом, тем более что сын увлекся рассматриванием следующих нюансов – красных помпончиков-ягодок на праздничных колпачках снегирей.

За эти и другие визуальные находки стоит поблагодарить иллюстратора Марию Богданову. Ее карандашные иллюстрации очень хочется назвать «добротными», «основательными». По-новогоднему яркая цветовая палитра тоже радует глаз: в книге много синего, оранжево-красного, желто-золотого и белого. И, кажется, именно после знакомства с этими иллюстрациями Кипрюша стал на своих рисунках больше внимания уделять фонам. Если раньше он не задумываясь оставлял «белые пятна», концентрируясь только на «главном объекте» рисунка, то теперь все чаще оформляет и задний план, старательно выбирая подходящие, с его точки зрения, оттенки. Но одним из самых привлекательных цветов для него остается белый. Только уже не цвет чистого листа, а цвет белой гуаши, которой можно рисовать поверх цветного фона. Кипрюша очень радуется, когда и на прогулке, на улице, и на альбомном листе «много снега – во-от столько».

Больше всего полюбилась Киприану иллюстрация с дремлющей белкой и снежными наносами на толстом стволе. А может, его просто заворожили строчки, где на контрасте холода-тепла и большого-маленького создается ощущение настоящего уюта:

Подставляют ветру лбы
Вековечные дубы,
Убаюкали в тепле
Белку в стареньком дупле...
(«Первый день нового года»)

Несмотря на всю явную праздничность новогодней тематики, звезды, гирлянды и разноцветные елочные шары, основная тональность «Волшебника из фонаря» – приглушенная, ласковая. Иногда в ней даже появляется светлая грустинка:

Когда закончен шумный день,
Приходит праздничный олень.
<...>
Конфеты, пряник, яркий шар
Несет величественно в дар.
И смотрит грустно каждый раз,
Как будто знает все про нас...
(«Праздничный олень»)

Тихую, мягкую интонацию новогодние стихи в этой книге особенно часто обретают тогда, когда появляются характерные для Наталии Волковой мотивы бережного внимания к миру, беспокойства о тех, кто рядом.

Белый снег, усталый снег
Отыскал себе ночлег.
Заглянул на огонек,
На крыльце у нас прилег.
<...>
Тише, зайчики, ходите!
Снег до марта не будите!
(«Белый снег»)

По ассоциации с размером мне сразу вспомнилось «Мама спит, она устала, / Ну и я играть не стала...» Кипрюша с успехом воспринял эту идею заботы и даже как будто бы ею проникся – правда, только в адрес неких воображаемых мышки и ежика. «Тише, ежик спит...» или «Тише, мышка спит...» – иногда говорил он мне и начинал ходить на цыпочках, оберегая покой неведомых зверушек. Впрочем, сдается мне, это были та самая мышка в летных очках и ежонок из домика, которых он углядел на иллюстрациях и успел нежно полюбить.

Если кому-то плохо, холодно, неуютно, если кто-то особенно узявим, в зимнем поэтическом мире Наталии Волковой для него обязательно отыщется утешение. Мерзнет одинокая елка, «хоть колючая снаружи – беззащитная внутри», значит, обязательно нужно шепнуть ей поздравление с Новым годом («Первый день нового года»). Печалится дуб, на котором нет ни елочных игрушек, ни синичек, ни снегирей, и тогда на ветви к нему прилетают волшебные коты («Лучший наряд»).

– Ты не устал от зимы? – спросила я у Кипрюши. – Тут есть и другие стихи, не про зиму...

– Не устал! – решительно сказал он и зачем-то рванул от меня в коридор. Вскоре он прибежал обратно, и на руках у него были варежки.

– Ты читай, а я буду лепить!

И пока он катал воображаемые снежки (и не жарко же ему было дома в варежках!), я читала вслух «Новогоднюю площадь»:

В сторонке мы вылепим снеговика,
Разгладим руками крутые бока.
И будет искриться под звездами лед,
А наш снеговик...

– Никогда не умрет! – бодро закончила Кипрюшина бабушка, входя в комнату. И позвала Кипрюшу гулять.

А наш снеговик нам слегка подмигнет,
Он нам улыбнется на память
И будет от радости таять, –
дочитала я уже самой себе, потому что Кипрюша побежал собираться на прогулку – искать два своих снежколепа и лопату. Я подумала, что книжная зима все-таки не выдержала конкуренции с настоящей. Но вернувшийся через пару часов румяный Кипрюша сообщил мне с довольным видом:

– Я видел оленя! У него пряники на рогах!

Стало понятно, что наша полуреальная, полуволшебная зима продолжается...

Татьяна Бобрецова

_________________________________

Наталия Волкова
«Волшебник из фонаря»
Художник Мария Богданова
Издательство «Абрикобукс», 2017