Этого «бдымс!» поклонники норвежской писательницы Марии Парр ждали давно. С тех пор, как в 2005 году ее дебютная повесть «Вафельное сердце» увидела свет, прошло тринадцать лет. В Норвегии по ней даже успели снять небольшой телесериал. И вот ее главные герои, Трилле и его лучший друг Лена, перекочевали в новую книгу – «Вратарь и море». Теперь им по двенадцать лет, они учатся в седьмом классе, а после уроков ходят в музыкальную школу и играют в футбол. Их жизнь все так же полна неожиданностей, и зачастую решить ее непростые задачки получается только путем проб и ошибок. Впрочем, как говорит мудрый дедушка Трилле, «мы все делаем глупости, кто больше, кто меньше. В сущности, это неважно... Важно, как мы потом их исправляем».

Цивилизация лишь слегка коснулась бухты Щепки-Матильды. Да, у ее обитателей есть мобильные телефоны и интернет, но это не делает героев повести заложниками прогресса. Ведь исследовать такую сложную штуку, как жизнь, гораздо интереснее: учиться понимать друг друга, преодолевать страх и принимать важные решения, ссориться и мириться, влюбляться и отчаиваться, и даже пускаться в авантюрное плавание – «плот у нас очень надежный, но шаткий…». Папа Трилле волнуется за свободолюбивого дедушку и тщетно убеждает его в необходимости гидрокостюма для морских прогулок; Лена Лид страстно мечтает о братике, а Трилле переживает за здоровье своей мамы и ее «переходный возраст»; в школьной футбольной команде не обходится без потерь… – одним словом, жителям маленького тихого хутора скучать не приходится. «Так странно в один день стать другим» – фраза с обложки книги явно намекает, что героев ждут крутые повороты.

Самая яркая личность в книге, Лена Лид, умеет драться с мальчишками, гонять футбольный мяч наравне с ними и может без раздумий сигануть за Трилле с высокого мола, хотя плавает она не очень. Лена – единственная девочка в классе Трилле, и это обстоятельство формирует и закаляет ее характер. «Ватрушки зеленые» – любимое ругательство Лены. И далеко не каждый мальчик умеет так же лихо орудовать молотком и вязать морские узлы. «Клянусь, – процедила Лена сквозь зубы. – Клянусь, что завтра к восходу солнца этот плот поплывет с нужной дуракоустойчивостью». «... голос у Лены стал такой острый и тонкий, что того гляди порежешься».

А еще этим летом в бухте Щепки-Матильды появилась очаровательная Биргитта. Она переехала с семьей на хутор из Амстердама. Ее папа – писатель, а мама – архитектор. Биргитта совсем не похожа на Лену Лид. «Как будто ангел залетел в наш сарай», – говорит Трилле, сколачивающий доски для плота, о белокурой Биргитте. Она разговаривает на смеси английского и норвежского, прекрасно рисует и восхитительно играет на пианино – совсем не так, как это выходит у Лены и Трилле. Наверное, единственный недостаток Биргитты – она не ест фрикасе (о важности фрикасе – чуть позже). С появлением Биргитты Трилле пересматривает жизненные ценности своего устоявшегося мира. Например, задается целью разучить «К Элизе» Бетховена к рождественскому концерту. И только Лена Лид пытается остаться такой же независимой, как и раньше, хотя получается это у нее не всегда убедительно.

Проза Марии Парр в безукоризненном переводе Ольги Дробот воздушна и поэтична. Быт жителей бухты осязаем и понятен – будто видишь все своими глазами и знаешь каждого лично. «Мир как будто выдержал бой не на жизнь, а на смерть, и теперь приходил в себя и дышал с осторожностью. Слива сломалась, обнажив острую древесную культю. Дорога в Щепки-Матильды была завалена елками, они лежали сикось-накось, асфальт кое-где вымыло напрочь. Один из фонарей между домами присел в книксене, неуклюже склонившись в нашу сторону. А позади всего виднелось море – серая масса, словно измученная морской болезнью».

Черно-белые иллюстрации Ани Леоновой такие же слегка наивные и угловатые, как и герои истории. Они похожи на наброски и не перетягивают внимание на себя, а лишь пунктирно обозначают контуры отдельных деталей сюжета: одинокий маяк, бутылки на волнах, три пары детских ног в воде, россыпь черники, дымящаяся чашка кафе на столе… Образы героев также намечены эскизно и дают простор воображению читателя.

Еще один полноправный участник истории – море. С ним связано множество событий, происходящих в книге. Например, рассказ папы Трилле о том, как в юности он с дядей Тором доплыл на плоту до города, рождает у детей мечту о собственном путешествии. Мгновение – и вот уже смелая и отчаянная выдумщица Лена, осторожный Трилле и тихая Биргитта гребут веслами, направляя свой плот навстречу приключениям... Море может таить в себе опасность, хотя ее никак не ожидает дедушка, бесконечно преданный водной стихии и своему катеру «Тролль». А кто мог бы предположить, что рождественское колядование Трилле и Лены превратит друзей в ангелов бури и шторма? Правда, не обойдется в эту ночь и без рождественского чуда.

Отдельного упоминания заслуживают взрослые персонажи книги. Семья Трилле, учительница Эллисив, футбольный тренер Аксель – их выдержке можно только позавидовать. Порой кажется, что все они созданы природой (или автором) лишь для того, чтобы в нужный момент заботливо оказаться рядом с детьми и вытащить их из очередной передряги. «Тоненький голосок разума нашептывал мне, что мы затеяли что-то не то…». Нет, конечно, после каждой проделки зачинщикам перепадает по первое число, но потом их всегда ждет чашка горячего какао и мягкий плед. «Конечно, это был папа, кто бы сомневался. Как он ругался! Он орал хуже футбольного тренера из города. Правда, посреди самого оглушительного залпа стиснул меня в объятиях и с такой силой поцеловал, что я чуть не задохнулся. Но он уже ругался дальше: мы могли утонуть! Умереть от переохлаждения! Когда мы наконец повзрослеем?!»

Или, скажем, взять Исака – «нового» мужа Ильвы, мамы Лены Лид. Конечно, существовать бок о бок с девочкой-ураганом непросто, но Исак отлично справляется с еще непривычной для него ролью отца. Трилле считает, что Исак «потому такой невозмутимый, что работает доктором. Привык иметь дело с болезнями и драмами, поэтому жить с Леной для него стресс среднего уровня. Иногда Лена называет его папой, но говорит это скороговоркой и смущаясь, как будто боится, что он растворится без следа, если услышит».

А каково приходится порой маме Ильве! Далекая от сантиментов Лена в порыве гнева задает ей тяжелый вопрос: радовалась ли она рождению дочери – когда ей пришлось бросить школу, а отец будущего ребенка испарился? Ответ должен быть честным, поэтому ответить маме очень сложно. «Мертвая тишина наступила на кухне Лены Лид. – Нет, – сказала Ильва, – я была не рада. Я была до смерти напугана… Но я ведь не знала, что один человек может полюбить другого так сильно, как я полюбила тебя. – Лена втянула в себя глоточек воздуха, Ильва вернула на нос очки. – И если тебе встретится мама, которая любит свою дочку больше, чем я тебя, расскажи мне…»

Вероятно, Марию Парр так часто сравнивали с Астрид Линдгрен, что она решила напрямую передать привет Астрид со страниц новой книги. Эпизод «Эмиля из Леннеберги», в котором Эмиль подвешивает на флагштоке малышку Иду, стал отправной точкой не только для ошеломительного доклада по литературе Лены Лид и компании, но и для очередных их затей и происшествий.

Словно забытый кем-то в море, крошечный остров Коббхолмен с потухшим маяком будит в дедушке Трилле воспоминания о молодости и нежно любимой Ингер, родившей ему сына и умершей так рано. К рассказам об Ингер нас не раз подводит сюжет. В том числе, совершая гастрономический разворот от знаменитых вафель бабы-тети (дедушкиной старшей сестры), давших название первой книге Парр, к традиционному семейному фрикасе бабушки Ингер. Ведь фрикасе из курицы с домашним соком из красной смородины Ингер считала идеальным воскресным обедом. Можно предположить, что теперь это блюдо попадет в семейное меню многих читателей, как когда-то – горячие вафли: разыскать рецепт классического фрикасе нынче не составляет большого труда.

В Щепки-Матильды память о бабушке Ингер будет жить долго, потому что взбалмошная, внешне жесткая, не выставляющая свои чувства напоказ, но искренняя и чуткая Лена Лид сделала для дедушки волшебный, невероятный по силе подарок, от которого застревает комок в горле и увлажняются глаза, но о котором нельзя здесь рассказать, чтобы не разрушить одну из главных интриг книги и не отнять радость у тех, кто ее еще не читал.

Каким-то удивительным образом «Вратарь и море», как и предыдущие книги Марии Парр, делает своих читателей в возрасте от восьми лет и старше счастливыми, согревая их сердца и одаряя живым букетом радостей, печалей, воспоминаний и любви обитателей бухты Щепки-Матильды.

Мария Костюкевич