Мои дети такие разные, что я давно уже отказалась от мысли читать с каждым следующим те же самые книжки, на которых выросли предыдущие читатели. Вот и «первоклассная» книжка была у каждого своя, причем, даже не обязательно гендерно ориентированная.

Главное ‒ она оказалась абсолютно созвучна внутреннему настрою новоиспеченного школьника.

С шестилетней Аней шесть лет назад мы читали «Детство Темы» и переживали его страх перед гимназией и горе от пропажи украденного гимназического мундира. Три года назад, с семилетним Макариком, мы радовались за шведскую девочку Дюнне, которая смогла быстро освоиться в новой школьной обстановке, о чем рассказывала потом в своем дневнике под названием «Моя счастливая жизнь». А почти семилетнему сейчас Мите неожиданно понравились рассказы Юрия Коваля о жителях вологодской деревни с красивым названием Чистый Дор, которые мы читали в последних числах августа. Прославленный детский писатель и художник, глубокий знаток Русского Севера, живший в прошлом веке, и мой мальчик, знающий наизусть всех вратарей всех футбольных команд недавнего чемпионата мира и умеющий посылать смски, оказались вдруг как-то невероятно созвучны. Семилетняя Нюрка Зуева из рассказа «Нюрка» тоже собирается в школу – с портфелем, школьным платьем, пеналом из бересты и биноклем. Дошкольник Ванечка Калачев из «Нулевого класса» строит посреди деревенской лужи запруду из глины, а заодно учит буквы вместе с учительницей Марьей Семеновной... Сын и сам не прочь иной раз повозиться в грязи, а буквы из теста и манной крупы были в его жизни задолго до начала школьного марафона. И живем мы теперь за городом, хотя, конечно, наша жизнь ничем не похожа на жизнь тех крестьян колхозников. Но вот, совпали.

Митя удивлялся, какая в Чистом Доре малюсенькая школа ‒ всего четыре ученика в трех классах. И еще больше удивлялся, когда я сказала, что и в моей учительской жизни был такой опыт, когда в одной комнате занимались дети сразу трех возрастов и как было весело и интересно.

31 августа вечером, после футбола мы с Митей выбирали, что бы почитать перед сном.

‒ Мам, давай снова про Нюрку и про нулевой класс!

Похоже, школа и футбол уравновесились на его внутренних весах... Коротенькие рассказы Коваля оказались мостиком, по которому можно легко и весело перебежать в новую, школьную жизнь.

И мы стали читать снова. А заодно попробовали всматриваться в текст, искать неочевидное, не лежащее на поверхности, то, что не бросилось в глаза при первом чтении.

– Как ты думаешь, Чистый Дор – большая или маленькая деревня?

– Я не знаю, там не написано.

– А ты попробуй почувствовать из рассказа.

Глаза загораются любопытством. Это что, новая игра? Все-таки Митя ‒ типичный первоклассник, жаждущий интересной познавательной деятельности. Но его нежная душа еще не умеет (и прекрасно!) анализировать и препарировать текст, он интуитивно догадывается. Осталось лишь выразить догадки словами.

– Наверное, маленькая, раз в школе всего четыре ученика.

– А почему ватрушки с кашей называются «калитки»? Калитка у нас в заборе.

Тут мы уже вместе задумались – почему? Может быть, потому что тесто, обернутое конвертиком вокруг каши, тоже как бы запирает ее?

Хочется думать, что эти наши незатейливые разговоры, основанные на внимании к слову, со временем помогут сыну так же всматриваться и в людей и грамотно выстраивать взаимоотношения. Я всерьез считаю, что это одно из самых важных образовательных достижений наряду с осмысленным чтением и письмом для выражения собственных мыслей. Можно, конечно, выдать новенькому первоклашке серию инструкций типа «не жадничай», «не смущайся», «не ябедничай», «делись» и прочее. Но мы с Митей решили поступить по-другому. Попробовали придумать, как «на глазок» определить – хороший учитель, добрый или нет? Какие ребята тебя встретят в школе – опасные или открытые? Ведь именно это – главные переживания первоклассника на первых порах. Деревенские рассказы Коваля, при всей их внешней простоте, замечательно эту самую коммуникативную интуицию развивают. Нигде, например, не сказано, что Нюрка радуется и тревожится, когда идет в свой первый раз в школу. Но мы чувствуем – да, радуется и тревожится. Нигде не написано – добрый ли учитель Алексей Степанович, любят ли его ученики. Но мы отчего-то в этом уверены. Надо бы проверить свои предположения текстом.

‒ Точно добрый, потому что злой человек не будет смотреть с учениками на звезды на крыше! И еще они к нему прижимаются, прячутся за него, когда приезжает новая учительница! Значит, они его не боятся.

А потом мы еще долго рассуждали о том, как это важно ‒ не просто смотреть по сторонам, а именно видеть, внимательно вглядываться. Тогда, даже если мамы нет рядом, можно сообразить, чего ждать и как действовать дальше.

Елена Литвяк