– Виктория, расскажите, пожалуйста, как появилась идея выставки.

‒ Зимой мы проводили для Национального туристического дома Франции в Москве выставку, посвященную городу Лиону. А Лион ‒ это родной город Антуана де Сент-Экзюпери. Готовя выставку, мы начали подбирать разные иллюстрации к «Маленькому принцу» и поняли, что их успели создать тысячи художников со всего мира. Но камертоном для нас стал «Маленький принц» Ники Гольц. Мы нашли ее работы и выставили в посольстве. Потом, потянув за эту ниточку, мы нашли прекрасных современных иллюстраторов из Японии, Китая, Вьетнама, Мексики, Европы и Америки и осознали, насколько мир иллюстрации многогранен, глубок и многолик.

Мы прочитали множество интервью с Никой Гольц. Она говорила, что обычно все знают автора и название сказки, но почти никто не может назвать иллюстратора. А ведь иллюстратор точно так же «пишет» сказку параллельно с автором. Ника Гольц сетовала на то, что имена иллюстраторов часто даже не выносят на обложку, хотя они открывают и визуализируют те миры, которые придумал писатель. Мы тоже решили, что это несправедливо, и сделали наоборот: вывели на первый план иллюстраторов сказок. С классическими сказками, я думаю, так сделать можно ‒ их авторы всем известны.

– Как вы осуществляли отбор художников?

‒ Это была сложная работа. Мы сразу отказались от так называемых «малышовых» иллюстраций, то есть совсем простых и наивных. Привлекали к обсуждению экспертов-искусствоведов. Мы хотели показать, как одну и ту же сказку видят художники из разных стран и в разном историческом контексте. На выставке есть «Принцесса на горошине» Эдмунда Дюлака ‒ 1911 года, а есть «Принцесса на горошине» Галины Зинько ‒ 2018-го. Разница в сто с лишним лет прекрасно показывает разнообразие художественных стилей, подходов, техники, вкусов и даже моды, которая отражена, к примеру, в узоре на перинах.

Отбор длился долго, на каждую сказку у нас было по 150‒200 работ. Надо было выбрать не только сказку и художника, но и конкретные иллюстрации, ведь в каждой книге их 20 или 30. У нас на выставке представлено 200 работ. Случалось так, что мы уже сделали выбор, все композиционно складывается, а художник, наш современник, говорит: «Я этот рисунок ненавижу, сейчас прямо при тебе его съем!» Можно пытаться уговорить его, но если он однозначно против, нужно согласиться. Мнение художника очень важно.

– На выставке представлены только оригиналы работ?

‒ Оригиналы для меня стояли во главе угла, со многими современными художниками я встречалась лично, чтобы получить работы. Вообще, художники неохотно отдают оригиналы, не доверяют почте ‒ и имеют на это полное право.

Поскольку проект мы согласовали в конце мая, а открытие выставки запланировали через три недели, застраховать и привезти некоторые оригиналы ‒ например, иллюстрации Барри Мозера и Кинуко Крафт из США или Джулии Сарда из Испании, ‒ мы не успевали, на это потребовалось бы два-три месяца. Но не выставить их было невозможно. Нам очень приглянулась «Алиса в Стране чудес» Джулии Сарда, и художница прислала нам полномасштабные принты, которые мы смогли напечатать. Если оригиналы достать не получалось, мы заказывали качественную печать. Даже не отличить, что на выставке нарисовано, а что напечатано. Все работы получены напрямую от авторов и согласованы с ними, так что для нас даже те, что напечатаны, в каком-то смысле оригиналы.

Кроме того, есть художницы Галя Зинько и Мария Михальская, которые работают в смешанной технике – «доводят» рисунок на компьютере. Такой подход, дань современным технологиям, нам тоже хотелось показать.

Анастасия Архипова нарисовала иллюстрации к «Принцессе на горошине» в 1977 году, с тех пор они многократно переиздавались, и ей пришлось искать, в каком издательстве они находятся. Кстати, я выросла на иллюстрациях Анастасии Архиповой – у меня была серия ее книжек-малышек, по которым я училась читать. К стыду своему, я понятия не имела, кто их рисовал, пока не стала заниматься этой выставкой.

Когда мы писали Барри Мозеру, который известен, в частности, своими замечательными иллюстрациями к Библии, мы даже не надеялись на ответ, а он сказал, что почтет за честь участие в нашей выставке. Супруг художницы Кинуко Крафт посвящал все выходные поиску и сканированию тех иллюстраций, которые мы запросили для нашей экспозиции. Такая отзывчивость, мне кажется, говорит о том, что концептуально мы все сделали правильно.

Еще один сложный момент: экспозиция диктует определенные правила ‒ нужно все геометрически выверить, а значит, иногда имеет смысл что-то напечатать, увеличить. Для зрителя это «выгоднее». Хочется насладиться красотой и деталями картины ‒ так пусть она будет в большем формате. К примеру, оригинальная иллюстрация Ники Гольц в четыре раза меньше, чем та, что представлена на выставке.

– Виктория, а как вы пришли к выставочному делу и почему решили проводить именно pop-up выставки?

‒ В далеком 2000 году, заканчивая школу, мы с моей лучшей подругой размышляли о будущем. Я ведь бывший бальный танцор, и моя судьба была бы связана с танцами, если бы не травмы, которые получают все профессиональные спортсмены ‒ выбитые мениски и прочие неприятные вещи. Поэтому пришлось выбирать что-то другое. Признаюсь, мы даже подкидывали монетку. (Смеется.) В итоге подруга решила стать искусствоведом, а я поступила на журфак МГУ. После его окончания я некоторое время занималась журналистикой, потом стала PR-менеджером и долго работала в госструктурах ‒ пока не решила, что хочу развиваться.

Та моя подруга – куратор в Музее современного искусства, мы с ней посещали множество выставок, и я вдруг поняла, чего мне не хватает – выставок в pop-up формате: в необычных местах, с необычным оформлением, чтобы картины не просто висели на стенах. Эту идею я долго вынашивала, а потом создала проект Ottepel Gallery, и мы начали проводить блиц-выставки в pop-up формате.

Торговый центр ‒ не то чтобы новаторское место для выставки, но мы создали здесь особое пространство: построили стенды, библиотеку, комнату-кинотеатр и комнату для чтения, расставили повсюду детские кресла и стулья. На оформление не скупились: сделали дорогие деревянные рамы и антибликовое музейное стекло, чтобы показать всю прелесть линогравюры, акварели, пастели и чтобы контакту между зрителем и картиной не мешало бликующее стекло.

Теперь я как предприниматель могу сказать, что это большая работа, это нерентабельно и несет в себе немало рисков. Но у нас была идея, а потом появились партнеры и спонсоры, для которых это оказалось тоже важно. Это невероятно сложно ‒ этакий поход хоббита к Роковой горе, ‒ но очень интересно! (Смеется.)

Благодаря спонсорам мы смогли сделать выставку бесплатной для посещения и очень этому рады. Приходит много молодежи, тех, кто занимается искусством, пожилых пар. Детей летом в городе, к сожалению, мало, но мы договорились о продлении выставки на сентябрь. Мы задумывали ее в первую очередь как семейную. Хотели, чтобы она была интересна и детям, и взрослым.

– А как вы знакомите детей с иллюстрациями, представленными на выставке?

‒ Когда собирается небольшая группа детей, мы проводим экскурсии. Наши искусствоведы рассказывают о композиции, цвете, художественных приемах. Я вспоминаю истории, которые услышала от художников – о том, как появилась идея, что их вдохновило, ‒ ведь я напрямую контактировала с большинством из тех, кто представлен на выставке.

Например, когда Надя Илларионова была студенткой, она решила подработать и объявила в ЖЖ, что ищет фотографию девочки, которая станет прототипом Дюймовочки. Она выбрала девочку, которая соответствовала ее внутреннему ощущению будущего образа, нарисовала всю сказку ‒ а это большой труд, ‒ и позвонила родителям этой девочки. Но папа сказал: не похожа, платить не будем.
Заработка тогда не случилось, а Дюймовочка осталась. Дюймовочку на нашей выставке изобразили восемь художников: есть линогравюра Кати Волжиной, иллюстрации Антона Ломаева, Анастасии Архиповой, Арлен Грастон. Когда мы доходим до работ Нади Илларионовой, я всегда обращаю внимание посетителей на то, какая фотографичная получилась Дюймовочка. А все потому, что это настоящая девочка, реальный прототип.

О каждом художнике я могу рассказывать долго. Я вижу, что благодаря этим историям мир иллюстрации открывается для посетителей с новой стороны. Они начинают внимательнее рассматривать рисунок, ценить труд художника.

Мы хотели разнообразить программу. Кроме экскурсий, у нас прошла презентация книги «Алиса в стране чудес» с иллюстрациями Гали Зинько. Она лично представила книгу. Издательство «Самокат» организовало встречи со своими авторами и художниками: Ниной Дашевской, Юлией Блюхер, Анной Десницкой.

– Выставка предлагает зрителю проследить, как менялась книжная иллюстрация со временем. Скажите, какие тенденции замечаете вы?

‒ Есть тенденция к простоте. Как и в языке ‒ так называемая «экономия языка». Некоторые называют это «клиповостью мышления», но я не думаю, что это плохо. Просто дань новому восприятию в условиях информационного шума. Вот смотришь на работы Гали Зинько, и тебе там сразу все понятно ‒ вглядываться, угадывать, что изображено, не приходится. Но при этом нельзя сказать, что ее работы лишены глубины и символизма. Талантливый человек может изобразить что-то сложное «одним словом», он не переводит простоту в пошлость.

Параллельно существует и другая визуальная «артикуляция» – сложно, витиевато, ажурно. Можно долго рассматривать работы Барри Мозера и догадываться, что он имел в виду. И прекрасно, что есть разнообразие. Каждый художник выражает себя. Это его мир. Он «разговаривает» с тобой через свои работы. Я заметила, что, общаясь с художниками вживую, ты «получаешь» примерно то же самое.

– А как научиться понимать иллюстрации и «разговаривать» с художником через его работы?

‒ Художественный вкус надо формировать с раннего детства. Как только ребенок открыл глаза и начал различать красное и черное, показывайте ему красивые картинки. (Смеется.) Конечно, начать никогда не поздно, но тут как с игрой на фортепиано или с иностранным языком – вероятность хорошо овладеть ими значительно выше, если начинать в детстве, а не в сорок лет. То же и с чтением – чтобы в институте прочитать и оценить «Песнь о Нибелунгах» или «Пейзаж, нарисованный чаем» Милорада Павича, мне понадобилось хорошее дошкольное и школьное литературное образование. Сначала мне в детстве читали Маршака, потом ‒ всю классику детской литературы, и так далее. К Павичу нужно готовиться. Дайте эту книгу неподготовленному читателю – у него же голова начнет дымиться. Он даже не поймет, почему Павич великий, потрясающий писатель.

Вокруг меня достаточно мам, которые во время чтения с детьми следят не только за текстом, но и за изображением, за тем, что заложено в том или ином образе. Такие мамы очень меня вдохновляют.

Осознанному родителю нужно выбирать хорошую литературу с хорошими иллюстрациями. Я знаю, что Надя Илларионова смывает свою работу по восемнадцать раз, чтобы добиться нужного цвета и фактуры, вкладывает в каждый рисунок по месяцу, ‒ в этом столько заложено, что даже сканирование этому не мешает.

Посещение выставок тоже тренирует глаз. По опыту организации выставок я знаю, что ребенку нужно подсказывать, почему эта картина прекрасная, сложная, потрясающая. Своих племянников и крестников я часто вожу на выставки и рассказываю им все, что знаю о картинах. Они не запомнят и половины из того, что я скажу, но какая-то фраза или образ с ними все же останется, и вокруг этого они в дальнейшем смогут построить свое понимание.

Полезно читать интервью с художниками. Они очень искренне рассказывают о своей работе, о том, что стоит за тем или иным образом. Например, у Гали Зинько получилась непривычная Алиса, а оказывается, художница посмотрела подборку фоторабот Льюиса Кэролла, на которых запечатлена Алиса Лидделл, и изобразила ее. А Ника Гольц говорила, что прототипом ее «Маленького принца» был Ваня Дорожкин ‒ мальчик, живший с ней по соседству.

Рассматривая иллюстрации, можно спросить ребенка: как ты думаешь, кто здесь нарисован? Скорее всего, он ответит очень четко – ведь дети ближе к правде мира, они тонко чувствуют и осязают ее. Думаю, что нужно просто задавать вопросы. Если ты человек любознательный, ты найдешь ответ. А в следующий раз стоя возле картины, спросишь себя: «Интересно, почему к “Красавице и чудовищу” Барри Мозер нарисовал именно такую женщину? Она же совсем не красавица». Может, это его первая любовь (это я сейчас фантазирую), но теперь попробую выяснить. Умение задавать вопросы – это вообще очень полезное свойство.

Беседу вела Дарья Доцук
Фртопортрет Виктории Тарусской и фото с выставки «Book Heart: мир книжной иллюстрации» Дарьи Доцук