Не.
Не учу.
Не прошу назвать буквы.
Не спрашиваю, хочет ли научиться читать.
Ну, почти.

Ему пять.
Он рисует буквы.

Хочу как можно дольше оставить его влюбленность.
Влюблённость в буквы, в то, как они выглядят, будто небывалый узор.
Из них можно составить картину, они ложатся друг за другом как кружево.

Буквы ‒ инструмент художника.
Пусть мой мальчик не знает, как получить из них слова, пока не захочет этого сам.

Знает ли он буквы?
Знает. Не все, но многие.
Откуда?
Не представляю себе.

– Где я остановился? – спрашивает он и водит пальцем по тексту. – Ах, вот.
Ему надо продолжить. Он рисует стихотворение.
Оно сбивается к краю, он обводит его линией.
Так красивей.

Если взять разные цвета, получается картина.
Буквы для него красивы сами по себе, красивы вместе, им необязательно быть в словах.

Мой мальчик находит иероглифы.
Он рисует их тоже.
– Я рисую буквы. Вам это неинтересно, – отмахивается он, когда я спрашиваю, что он делает.

Все уникальны, все особенные, и мой старший научился читать в шесть.
Его я учила.
Сейчас он читает большие книги.
– Я почувствовал запах костра! – восклицает он, перечитывая «Рони, дочь разбойника». – И когда они жарили мясо, мне показалось, что я почувствовал его вкус! Мама, мне очень хочется мяса.

Мой старший говорит, что это удивительно.
Что раньше такого не было – тогда, когда мы читали вслух.
Он может себе все представить!
Он может быть рядом с героями!
– Я как будто тоже с ними, мама! – не может поверить он.

Вечером я прошу его перестать читать про себя, чтобы мы почитали что-то вслух.
Это все еще нужно мне.
И тому мальчику, который рисует буквы.
Он не будет смотреть в книгу. Он закроет глаза и сделает вид, что спит.

Я не представляю, как это – сесть рядом и сказать моему младшему:
– А теперь мы будем учиться читать.
Я не могу разрушить волшебство.
Не имею права.

Но мне придется – через пару лет.
Хотя, может, он научится читать сам.
А пока что пусть чудо длится.

Наталья Евдокимова
Фото автора