Я не очень-то надеялась, что моих детей впечатлит эта книга – точнее, мне было это не важно. Текста в книге немного ‒ небольшие подписи под картинками. «Звездная, звездная ночь» – это красивый (очень красивый!) рассказ о подростковом возрасте, о том, что родители отгородились от дочери, а сами между собой либо ругаются, либо молчат. Моих детей это только смешило. Вот, к примеру, девочка делится сокровенным: «Я люблю маму, и она меня любит. Но она не понимает меня, а я не уверена, что понимаю ее», – а мои ребята хохочут. Наверное, потому что я пока в большинстве случаев их понимаю. Или они решили, что девочка шутит.

Больше всего детей развеселила иллюстрация, где главная героиня стоит рядом с картиной Рене Магритта «Сын человеческий» и держит перед лицом яблоко, чтобы спрятаться от родителей. Они тыкали в картину и девочку пальцами и смеялись. А девочка под картиной говорит: «А дома… Честное слово, я больше не в силах их слушать».

Радовались они и тогда, когда главную героиню приперла к стенке хулиганистая девочка. Но это уж мой промах. История повествует: «В школе вечно что-нибудь случается, но я никогда не ябедничаю». Старший, шестилетний Никита посмотрел на картинку и сказал:

– Вот эта девочка ее обижает.

А я возьми и скажи:

– Да, она говорит ей: «Ну что, красавица! Что скажешь, если я дам тебе в глаз?!»

Когда я читала эту историю второй раз, Никита просил меня повторить эти слова. Я долго отнекивалась. Но он настаивал:

– А про эту вот расскажи! Про эту девочку!

– Это я сама придумала, этого нет в книжке.

– Расскажи так же.

– Я не помню.

– Расскажи.

Вздохнув, я кисло сказала за вредную девочку как запомнила:

– Что ты мне сделаешь, если я сейчас заеду тебе в глаз? Побежишь учительнице жаловаться?

Никита тогда взвизгнул от восторга, а мне стало стыдно перед Лиао. Хотя чего стыдиться! Люблю своих хулиганистых детей. Лиао тоже знает, что дети есть дети, поэтому он и изобразил пришкольные колонны изрисованными в пух и прах.

– А кто это покрасил? – спросил меня младший сын Вадька.

– Хулиганы.

– Вот эти вот? – Никита показал на хулиганов, выслеживающих мальчишку, друга главной героини.

– На самом деле это Джимми Лиао покрасил, конечно, – задумчиво сказала я. – Но, наверное, это кто-то наподобие вот таких вот хулиганов.

– Каких хулиганов?

– Дети какие-то покрасили, – отмахнулась я. – Не стали бы взрослые рисовать на столбах.

– Ну да… – согласился Никита, а я подумала, что некоторые стали бы.

И все же красота иллюстраций Лиао впечатлила детей. Мне кажется, каждую иллюстрацию они рассматривали как отдельную историю, потому что основная сюжетная линия была им менее понятна. Они интересовались деталями:

– О! Ящерка! А как эту ящерку зовут?

– Ну… это просто ящерка.

– Родители этой девочки как назвали вот эту ящерицу?

– Не знаю, тут не написано…

Я не понимаю, зачем детям понадобилось имя ящерки – может быть, потому что она большая и красивая и они хотели ее как-то назвать… Но отсутствие имен вообще сильно сбивало их с толку. «Он сказал», – читала я, а дети спрашивали, кто он. Спрашивали они и про «ему», «его», «их» –тяжело им было двигаться по истории без привычных маяков.

Еще детей впечатлил лабиринт из всевозможных цветов, они стали наперебой рассказывать, кому что нравится.

– А мне нравятся все цветы! – сказал Вадька.

– Мне тоже! – согласился Никита. – Но больше мне нравится вот этот, этот и вот этот, потому что оранжевый, фиолетовый и красный – мои самые любимые цвета!

Они удивились цветку, выросшему прямо из больничного кафеля. Сказали, что автобус очень красивый. Прониклись историей с драконом – воображаемого дракона выпустила девочка, чтобы победить обидчиков своего друга. Мы искали спрятавшегося в деревьях кролика, детей на крыше поезда и глядели вместе в озеро, полное звезд.

– А где главная звезда-собака? – поинтересовался Никита.

Детей поразил раскрывающийся разворот. Девочка приходит в квартиру друга, который переехал, пока она болела. Бабушка заводит ее в темную комнату, включает свет… На «раз-два-три» мы раскрыли разворот и увидели комнату, полную картин, на которых изображено множество дельфинов, китов, косаток и одна девочка. Дети просили «включить свет» снова и снова и говорили с придыханием, когда мы раскрывали книгу на этом развороте. Мне это тоже нравилось…

Но больше всего поразила Никиту история о дедушке. В начале истории косвенно говорится, что дедушка умер: телефонный звонок, черно-белая картинка с улетающим красным шариком, слова о том, что девочка не пошла на похороны… И главная героиня вместе с другом уезжают из города, чтобы хоть на время вернуться в дедушкин домик в горах.

– Это они в домик дедушки приехали, который умер, – пояснила я.

– А… К какому еще дедушке? – не понял Никита.

– Ну, здесь жил дедушка этой девочки.

– А, он уже умер?

– Да, об этом вначале говорилось, что кто-то позвонил, был тревожный звонок, она бы хотела, чтобы этого не было… И это как раз позвонили сказать, что дедушка умер.

– Пропустил я что-то.

– Ну там прямыми словами не говорится, но считается, что все догадались, что произошло, – оправдывалась я.

Никита задумался, а потом попросил прочитать историю снова. И после каждой страницы выкрикивал: «Ну что, умер уже?!»

Ну никакого уважения к сединам мастера Лиао! Если у него есть седины. Но раз он родился в 1958 году, то должны быть, наверное... (Как бы снова не опозориться, рассказывая об этой истории!)

И к бедному дедушке тоже никакого уважения.

Но, надеюсь, Лиао хоть немного утешит то, что и дети, и я, на время переставая хулиганить, то и дело говорили:

– Красиво...

Наталья Евдокимова

____________________________

Джимми Лиао
«Звездная, звездная ночь»
Иллюстрации автора
Перевод с английского Ольги Бухиной, Галины Гимон
Издательство «Манн, Иванов и Фербер», 2017