‒ Алексей, на какого читателя рассчитан «Библиогид»? И кто ваши реальные читатели?

‒ Изначально мы предполагали, что нас будут читать родители. Хотя я считаю, что «Библиогид» могут читать и подростки, потому что у нас нет ничего такого, что было бы им не по уму. Думаю, что читающие подростки еще не перевелись, и если они заглянут на «Библиогид», то найдут там что-то для себя интересное. Но, конечно, основная наша аудитория – это родители и профессиональное сообщество, наши коллеги библиотекари, которым я благодарен за то, что они нас читают и говорят, что мы для них полезны. Вот это самое главное.

‒ Скажите, пожалуйста, когда возникает необходимость в рекомендательных списках?

– Мне кажется, что такая необходимость есть всегда. Рекомендательная библиография – это очень широкая отрасль, незаслуженно отодвинутая на второй план в 90-е годы. Когда книги издаются, причем в больших количествах, то никому, даже самому эрудированному читателю невозможно прочитать все. Из большого потока книг рекомендательная библиография выбирает небольшой процент, но предполагается, что этот процент – лучшая литература. И мне кажется, что это бесконечный процесс, потому что к одной и той же книжке можно подойти с разных сторон: можно рассказать об авторе, можно рассказать о художнике, можно рассказать о сюжете на фоне аналогичных сюжетов. Можно сделать обзор, протянув ниточки от одной книги к другим, мы такие обзоры называем «цепочками» или «мостиками». Это очень хорошее дело – помогать читателю расширять его читательский кругозор. Подросток, а тем более ребенок, далеко не всегда видит литературную «линию горизонта» и пока не знает, в какую сторону стоит смотреть. Тут мы и стараемся помогать.

‒ Алексей, существуют ли, на ваш взгляд, книги, которые должен прочитать каждый? И уместно ли тут употреблять слово «должен»?

– Я считаю, что никто никому ничего не должен, ни литература, ни читатели. Дело в том, что человек читает главным образом для удовольствия. И мне кажется, что это единственный весомый аргумент. Если нам удастся дать человеку понять, что чтение приносит удовольствие, то он будет читать. Если станем ему говорить, что книга – источник знаний, что читающие люди управляют нечитающими, – это все полная ерунда. И потом, у каждого своя читательская судьба. У меня, например, хорошая память, я помню практически все книжки, которые прочитал, начиная с самых первых. И я люблю об этом вспоминать, потому что освежать впечатления – это тоже удовольствие. Но у других людей читательская судьба может быть совсем другой.

Есть еще такая вещь. Поскольку я работаю в библиотеке, то всегда говорю: библиотека – не только книжное хранилище, это еще просветительский орган, сохраняющий культурное наследие. Иногда приходится слышать: «Золотые полки» – это ерунда, давайте их сбросим с корабля современности! Я не могу с этим согласиться. Потому что нам досталось культурное наследие, такое большое, что действительно не знаешь, с какого бока к нему подойти, это и русская литература, и переводная. И как у человека, много прочитавшего, – все-таки я могу себя так назвать, – у меня возникает чувство досады, что большинство людей проходят мимо важного. Какие-то книги для меня очень важны, и мне кажется, что и для других людей может быть важно их прочитать, они духовно обогатятся. Вот поэтому возникают списки. Скажем, «1000 книг, которые вы должны прочитать, пока не умерли», «100 лучших новых детских книг» и т.д. Никуда нам от этих списков не деться. Тысяча, сто – это все, конечно, магия чисел, книг в списке может быть сколько угодно.

Книг, которые все-все-все должны прочитать, я, наверное, не назову. Но есть книги, о которых хочется, чтобы узнали все. Например, в этом году Илья Бернштейн издал книгу Бориса Ряховского «Отрочество архитектора Найденова» – это прекрасная вещь. И большая несправедливость судьбы в том, что эта повесть до сих пор не издавалась отдельной книгой, она была напечатана только в журнале «Новый мир». Вот о ней хочется рассказывать. Сильный побудительный мотив для того, чтобы начать разговор о книге, - это желание, чтобы о ней узнало как можно больше людей, потому что она этого заслуживает. Может быть, она не всем понравится. Ну это уж как получится.

‒ Скажите, пожалуйста, какими качествами должна обладать книга, чтобы о ней написал «Библиогид»?

– Тут все довольно просто. Мы относимся к книге как к целостному произведению искусства, которое состоит не только из текста, но еще из иллюстраций, из работы издательства, а в уважающем себя издательстве должны быть и литературный, и художественный редакторы. Если мы ведем разговоры о литературе, то к книгам предъявляем требования высокого литературного качества, то есть книжка должна быть прежде всего хорошо написана. То же самое и с иллюстрациями. То есть мы воспринимаем книгу как единый организм. Я не люблю слово «дидактика» и никогда не говорю, что детская книга должна выполнять дидактическую задачу. Я даже скорее противник этого. Но для меня важно, чтобы книга что-то давала ребенку, чтобы она его как-то развивала и приносила ему радость, счастье. Это, наверное, идет из детства, потому что я читал много книг, какие-то мне нравились или не нравились, вызывали раздражение, но были книжки, которые дарили мне то, что не забывается, – ощущение счастья. Я не хочу сказать, что ребенок должен читать только веселые книги, беззаботные, – ничего подобного! Мне кажется, что ребенок и тем более взрослый читатель очень хорошо понимают, что чтение вызывает самые разные чувства. Это и есть счастье. И радостное, и горестное, и слезы – все это, по-моему, радость, которую дарит литература.

‒ А бывает, что ваши коллеги расходятся во мнениях?

– Сплошь и рядом. Каждый имеет право на свое мнение. И было бы глупо на кого-то давить и пытаться переубедить. Мы довольно часто спорим, но надо сказать, что неразрешимых противоречий у нас все-таки нет. Потому что не случайно же люди оказываются рядом. Мои коллеги и я давно работаем в РГДБ, вокруг нас сформировалось некоторое поле. И в это поле попадают люди нам симпатичные, с которыми мы не сильно расходимся во взглядах. Не могу представить себе человека, который бы писал для «Библиогида» и был человеконенавистником, он бы у нас не задержался. Все-таки, если ты пишешь про детские книжки, ты должен любить людей.

Я не помню ни одного материала, который бы я завернул, сказав: «Это дурацкая книжка, не надо нам про нее писать». Все вопросы разрешаются на предварительном этапе, мы обсуждаем между собой, про что собираемся писать. И потом, у нас достаточно широкие взгляды. Не знаю, какой бездарной и глупой должна быть книжка, чтобы мы ее завернули. Мы же пишем не только положительные рецензии, но и отрицательные тоже. Но надо сказать, что и в положительных текстах мы иногда покусываем издательство за какие-то просчеты, и это воспринимается довольно болезненно.

‒ Как «Библиогид» ориентируется в огромном потоке новых детских книг?

– С трудом ориентируется. Что-то нам присылают сами издатели. Подавляющее большинство издаваемых книг приходит в нашу библиотеку. Но тут проблема в другом: каталог, который мы делаем, «Детям о детях», – это вещь быстрого реагирования, а книги доходят до библиотеки слишком медленно. Поэтому мы не опираемся на библиотечные фонды, а ходим по магазинам и ездим по всем книжным ярмаркам и смотрим, что появилось новенького.

‒ Бывает ли, что авторы приносят вам на рецензирование свои книги?

– Бывает. Понятно, что есть какое-то количество авторов, к которым мы испытываем симпатию. Мы стараемся оценивать их непредвзято, хотя намного труднее сказать суровую правду человеку, которого ты давно знаешь. Тут проблема. Все-таки человеку, который занимается рекомендательной библиографией и критическим взглядом смотрит на художественное произведение, лучше держать дистанцию с авторами, чтобы не возникало ни положительных, ни отрицательных контактов. Но, с другой стороны, это невозможно, потому что все мы варимся в одной кастрюле, все посещаем одни и те же мероприятия, ходим в одни и те же места. Хочешь не хочешь, все равно приходится пересекаться. Иначе ты будешь вне контекста, не сможешь посмотреть на книгу как на нечто, вписанное в контекст. А это очень важно, и качество рецензий на «Библиогиде» напрямую от этого зависит. Детская литература – это в каком-то смысле особая субкультура. На детскую литературу посматривают с некоторым недоумением: «Что это за куличики в песочнице?» Но детские писатели знают себе цену и понимают, что без них не сможет существовать взрослая литература. Ее просто не будет, если не появится новое поколение читателей, которые одновременно будут и писателями.

‒ Какой, по вашему мнению, должна быть хорошая рецензия? Есть ли у вас рецепт?

– Строго говоря, рецепт есть, но хорошая рецензия появляется, когда рецептура изменяется в зависимости от книги. Потому что налепить по одному шаблону много-много вполне качественных рецензий на разные книжки можно. Но настоящая, хорошая рецензия появляется именно тогда, когда рецептура нарушается, когда возникает своего рода электрическая дуга между тобой и книгой. И ты уже не хочешь и не можешь вписываться в шаблон.

‒ Существуют ли аналогичные рекомендательные ресурсы за рубежом?

– Вопрос на засыпку. Нет. Понятия «рекомендательная библиография» за рубежом нет, это советское изобретение. И понятно, что советское было связано с идеологией. Понятно, что мы должны были выбирать не абы какие книжки, а именно нужные строителю коммунизма. Так что зарубежного аналога «Библиогиду» я, пожалуй, не назову. Но дело в том, что рекомендательная библиография как таковая все равно существует, просто имеет несколько другие формы. И рекомендательные списки тоже составляют, причем делают это без конца. И русские книги туда тоже время от времени попадают.

‒ Алексей, разделяете ли вы чтение для души и чтение для работы? И когда читаете для себя, удается ли вам отключить внутреннего библиографа?

– Внутреннего библиографа отключить практически невозможно, в последнее время все труднее это делать. Но мне легко об этом говорить, потому что я читаю по работе то, что и так читал бы для души. Я детские книжки люблю не потому, что работаю в детской библиотеке, а потому что я из них до сих пор не вырос. Помню, когда учился уже в 10 классе, мне было очень стыдно брать в районной библиотеке каких-нибудь «Муми-троллей». Но я ничего не мог с собой поделать, мне хотелось снова и снова их перечитывать. А сейчас я к этому делу приставлен официально, поэтому совмещаю приятное с полезным ‒ от меня не только есть прок читателям, но и сам я получаю свою долю читательского кайфа. Я не очень умею читать взрослые книжки, они мне кажутся тяжеловесными ‒ наверное, у меня мозги как-то не так устроены.

‒ Вы как-то сказали, что в детстве не любили, когда вам читают вслух. А почему?

– А потому что я сам любил читать вслух. Мне очень не нравилось, как читает моя мама, она читала слишком монотонно. И я говорил: «Ты неправильно читаешь». Отбирал у нее книжку и начинал читать сам, мама не возражала. А я помню, как читал «Муми-троллей»: у меня для каждого персонажа был свой голос. И получался домашний спектакль для родителей. Не знаю, как они на самом деле к этому относились, но мне это доставляло огромное удовольствие. И сейчас, если я выхожу к читателям, я не хочу им ничего рассказывать, мне хочется просто почитать. Каждую Библионочь я обязательно читаю страшилки. Устраиваю тьму, включаю тревожную музыку и начинаю. Мне кажется, детям это нравится, потому что послушать приходят толпы, в последнюю Библионочь невозможно было в комнату войти. Но я, по-моему, получаю даже большее удовольствие, чем слушатели.

Беседу вела Алёна Васнецова
Фото Николая Галкина