– Госпожа Зеи, когда вы писали «Леопарда за стеклом», вы представляли себе своего читателя? Это был ребенок или скорее взрослый?

‒ Книгу я писала в Москве. Надо пояснить, что мы с мужем были политическими беженцами. В Греции с 1946 по 1949 год шла гражданская война. Мой муж был членом партизанского движения, воевал. После войны вместе с Демократической армией он вынужден был уехать в СССР. А я оставалась в Греции в ссылке, и мне удалось воссоединиться с ним лишь спустя шесть лет, в 1954 году.

Наши дети родились в Москве и ничего не знали о жизни в Греции. Перед сном я рассказывала им о своем детстве, о том, как мы с сестрой проводили каникулы на острове Самос у нашего дедушки, которого мы очень любили и считали древним греком. Мне показалось, что лучше всего я смогу познакомить их с Грецией через свои детские впечатления, наполненные морем, солнцем, играми. А потом я решила все это записать. Все события в книге правдивы, это истории из моей жизни. И этот вопрос на придуманном нами языке: «Очсча, очпеча?» («Очень счастлива? Очень печальна?» – Прим. ред.) ‒ мы с сестрой действительно задавали друг другу каждый вечер перед сном.

Когда я писала книгу, я не думала о том, кто будет ее читателем, я даже не знала, будет ли она издана. Я отправила рукопись в одно греческое издательство, но ответа не получила, с перепиской в те времена было сложно. В 1964 году мы вернулись в Грецию. Я зашла в это издательство узнать о судьбе книги. Издатель указал мне на витрину, и я увидела, что книга уже продается. Оказывается, она вышла годом раньше и обрела детскую аудиторию.

– «Леопард за стеклом» уже выходил в России в 1965 и 1969 годах. Тогда издатели выпустили книгу под другим названием – «Наш брат Никос», переключив внимание читателя с главных героинь, двух сестер, на их кузена Никоса, который уходит в сопротивление. Как вы думаете, будет ли разница в восприятии книги российским читателем тогда и теперь?

‒ Долгое время я и не подозревала, что книга вышла в Советском Союзе. К сожалению, я не знаю, как ее восприняли в 1965 году, в это время я уже вернулась в Грецию. Но я узнала, как книга получила такое название. Переводчик пришла в издательство и сказала: «Это книга про коммуниста Никоса». Ей пришлось сместить акценты, ведь если бы она начала рассказывать что-то про леопарда, книгу бы просто не взяли. А такое название звучало привычно, по-коммунистически.

В переводе 1965 года, насколько мне известно, слово «революционер» везде заменили на «коммунист». Это, конечно, неверно. Никос был именно революционером, а не коммунистом. Я рада, что теперь книга выходит под своим настоящим названием, все-таки сюжет строится вокруг леопарда.
Честно говоря, я не знаю, как книга будет воспринята сейчас. За исключением гостиницы и книжной выставки, я еще ничего не видела и плохо представляю себе современную Россию. Теперь я очень далека от политических вопросов. Я не была здесь 50 лет, но моя семья и моя жизнь тесно связаны с Москвой, и я очень хочу узнать, как и чем живет Москва сегодняшняя. У меня запланирована экскурсия по городу.

– В Греции «Леопард за стеклом» уже много лет изучают в школе. Как, на ваш взгляд, это отразилось на судьбе книги, на ее восприятии детьми?

‒ На самом деле сначала книгу приняли очень плохо («Леопард за стеклом» ‒ первая в греческой детской литературе книга, в которой вводилась политическая проблематика. – Прим. ред.). А в 1967 году к власти пришла хунта, и книгу вообще запретили. Тем временем ее переводили в Америке, во Франции, в Германии, в Швеции, она вышла на многих языках, и только в 1974 году, после падения хунты, книгу снова стали читать в греческих школах. Правда, читают не целиком, а лишь несколько отрывков. Это общая практика в греческих школах – предлагать детям произведения не целиком, а отрывками. При желании они могут самостоятельно дочитать книгу.

– В России школьная программа по литературе строится, в основном, на изучении классических произведений. Среди них много текстов XIX и даже XVIII веков. Такая литература часто очень далеко отстоит от интересов современных подростков. В греческой школе подход отличается?

‒ В Греции нет официальной программы для всех школ и нет единого мнения, какие книги должны читать дети. Каждое правительство, а то и каждый министр выдвигает свои рекомендации. Вообще, литературе в школе уделяется мало внимания, всё держится на инициативе учителей, которые сами предлагают детям те или иные произведения. Или на инициативе издательств, которые проводят среди школьников читательские марафоны – писатели ездят по школам, дети готовятся к встрече, читают их книги. В прошлом году, например, был марафон по моим книгам.

– Как вы считаете, нужно ли изучать в школе современных авторов?

‒ Конечно. Дети должны знать не только «древних». Они должны осмысливать современную жизнь, сегодняшние проблемы, а не только то, что случилось давным-давно. Естественно, о прошлом тоже нужно писать, и нужны книги, которые говорят об этом современным языком. В Греции сейчас выходят книги о гражданской войне – и очень хорошие.

– Вас называют классиком греческой литературы. А кем вы сами себя ощущаете – классиком или современным автором?

‒ Я чувствую себя современным автором. Думаю, что дети во все времена и во всех странах очень похожи в том, как они реагируют на книги, какие задают вопросы. Я продолжаю писать. Всего я написала восемнадцать книг и сейчас пишу еще одну. К сожалению, не могу рассказать, о чем она, даже мой издатель пока этого не знает.

– Судя по всему, вы часто выступаете в школах и общаетесь с детьми. В чем для вас ценность такого общения?

‒ Для меня такое общение имеет большую ценность. Во-первых, я наблюдаю за тем, как дети принимают мои новые книги, и делаю выводы на будущее. А во-вторых, это очень увлекательно, ведь разговор о книгах выводит нас на многие другие темы, мы говорим о самых разных вещах.

– Интересуются ли современные дети историческим фоном «Леопарда за стеклом»? Как они воспринимают разговор о диктатуре и демократии?

‒ В школах сейчас плохо учат истории, особенно современной. Ни о движении сопротивления, ни о гражданской войне дети не имеют представления. Я написала книгу о десятилетнем мальчике, который живет в ужасе фашистской оккупации. Все, чего он желает, – освободиться от этого ужаса, чтобы все закончилось. На встрече в школе один мальчик сказал, что в этой книге ему не понравился момент, когда фашист убивает мальчика ‒ участника сопротивления. Он придумал собственный конец: когда фашист достает пистолет, у него звонит мобильный, он отвлекается, и мальчику удается спастись. Дети совершенно не знают исторических реалий, им даже в голову не приходит, что в те времена не было мобильных телефонов.

– Но почему так получается?

‒ Им просто не рассказывают. Кроме того, молодежь в Греции мало читает. Как я уже сказала, все зависит от учителя. Если повезет, попадется учитель, который будет направлять. Я училась в хорошей частной школе, где учителя стремились развивать каждого ученика в том направлении, которое ему ближе. Кто-то рисовал, я писала тексты. Меня всячески стимулировали – я писала для школьной газеты, писала о театре, о кукольном театре. Так я и стала писателем.

Моя дочь ходила в советскую школу и книги начала читать еще в детском саду. Когда мы вернулись в Грецию, в местной школе почти не было книг (далеко не в каждой греческой школе есть библиотека), и моя дочь ужасно скучала по своей московской школе. У нас и сейчас очень мало детских библиотек. Родители и учителя сами покупают книги.

– То есть, читает ребенок или нет, зависит от усилий конкретного учителя и родителя?

‒ В большей степени от учителя. К счастью, есть еще хорошие учителя, которые, несмотря на то что им очень мало платят, покупают книги, приносят их в школу и читают с детьми. Мне рассказывали такой случай: учителя шли в школу в воскресенье. Когда их спросили зачем, они ответили: красить окна. «Вчера мы красили забор, а сегодня ‒ окна». Видите, чем заняты учителя.

– На уроках истории школьники в основном заучивают факты и даты. Как художественная литература может помочь ребенку осмыслить исторические события? В чем ее задача в отличие от учебника?

‒ На мой взгляд, освоить и понять историю можно скорее по художественной книге, чем по учебнику. Героев художественного произведения принимаешь ближе к сердцу, особенно если события показаны глазами сверстника. А в учебнике события поданы холодно, отстраненно. Конечно, тут важно, чтобы художественное произведение сохраняло историческую точность. Когда я работаю над книгой, для меня это имеет очень большое значение.

– Существует ли, на ваш взгляд, какая-то «техника безопасности», о которой должны помнить взрослые – родители, педагоги, писатели – в разговоре с детьми на сложные, трагические темы?

‒ Конечно. С детьми можно говорить на любые темы, но нужно понимать, как, учитывать возраст. И это должен быть именно разговор, а не проповедь. Я написала книгу о наркотиках. Главной героине двенадцать лет. Я старалась не «утяжелять» книгу, чтобы не ранить детей. Чтобы она звучала как звоночек, предупреждение об опасности.

– Обязательно ли в детской книге должен быть счастливый финал?

‒ Тут, скорее, важно правдоподобие. Оптимизм должен быть оправдан. Например, моя двенадцатилетняя героиня в конце концов принимает решение избавиться от зависимости, и бабушка ведет ее в лечебный центр. Мы не знаем, сумеет ли героиня пройти этот путь до конца, она только в начале пути, но луч надежды в детской книге обязательно нужен.

– Героиням «Леопарда за стеклом» 8 и 10 лет, а им уже приходится самостоятельно осмысливать и даже участвовать в серьезных, порой опасных событиях. От взрослых объяснений не дождешься: одни боятся диктатуры, другие поддерживают диктатора, и все ругаются, когда дети произносят вслух непонятное слово «демократия». Как должны вести себя взрослые, чтобы детям было легче понять и пережить непростые обстоятельства?

‒ Ну, сегодня-то уже все против диктатуры (смеется). Мне кажется, это даже хорошо, когда в семье много разных точек зрения, таким образом дети пытаются сами разобраться и понять, что происходит. Это лучше, чем когда взрослые навязывают им какую-то определенную точку зрения.

– В «Леопарде за стеклом», когда на площади сжигают книги, дедушка говорит: «Наш остров всегда будет помнить этот позор». Как вы считаете, почему важно помнить не только победы и достижения своей страны, но и ее «позор»?

‒ Знаете, описанная в книге ситуация повторилась у нас в 1967 году: во время правления хунты тоже сжигали книги. На встречах я говорю детям, что любой диктатор, будь то Гитлер или наш диктатор во время хунты, сжигает книги. Мы должны помнить о плохом, чтобы оно не повторялось.

Беседу вела Дарья Доцук.
С греческого переводили Ирина Тресорукова и Алексей Гришин.
Фото Дарьи Доцук

Автор выражает благодарность издательству «Самокат» и Греческому культурному центру за помощь в проведении интервью.