«Десять резиновых утят» вполне можно рассматривать как обучающую книжку. Обучающая информация содержится в каждом произведении Эрика Карла. Собственно, его книги покрывают собой программу детского сада по развитию речи и началам арифметики для детей раннего и даже среднего возраста. Читайте Эрика Карла – и ваш ребенок будет знать все, что ему требуется. И даже больше.

Понятно, что раз утят десять, то это счет в пределах десяти, причем и количественный (один, два, три…), и порядковый (первый, второй, третий…). Это и знакомство с цветами: резиновые утята – желтые, «утятам красят клювы красным, а глазки – голубым». Это названия разных животных. Это освоение пространственных представлений: один утенок плывет на запад, другой – на восток, кто-то плывет направо, кто-то – налево.

Но дело не в количестве познавательной информации. Такую информацию можно найти в любой книжке, обещающей родителю маленького гения в результате развития «памяти, мышления, внимания, логики» (и дальше по списку перечисляются все известные издателю психические функции).

Дело в том, что эта информация так встроена в сюжет, что воспринимается совершенно органично, как естественная часть мирового устройства. Да, первый утенок плывет на запад. Он плывет на запад, и через него прыгает дельфин.

В тексте это выглядит так:

«Первый утенок плывет на запад.
Дельфин через него прыгает».

Что это, как не маленькое стихотворение?

«Второй утенок плывет на восток.
Тюлень на него тявкает».

Каждый утенок плывет куда-то в своем направлении, и ему встречается кто-то из животных.

Животные – любимый мотив Эрика Карла, и в этом он всегда великолепен. (Только представить, что в малышовых книгах для двух-трехлетних детей могут быть какие-то «мотивы»!) Животное – это не только название и нарисованный образ. Животное – это определенное движение, действие, причем действие, адресованное утенку. Между утенком и животным что-то происходит, животное как-то на утенка реагирует. Каждое животное реагирует на каждого резинового утенка по-своему.

И всё вместе похоже на сменяющие друг друга акты пьесы.

Естественно, пьеса исполнена драматизма.

Это самое удивительное. Я думаю, что гениальность Эрика Карла состоит именно в умении создать драматическое произведение для двух-трехлетнего ребенка. Ничего сложнее быть не может. Драматизм – это напряжение, неизвестный исход событий, открытые возможности, которые всегда балансируют на грани страшного. А ребенок двух с половиной лет уже способен пугаться образов и событий. Я бы сказала, он даже ищет этого, ищет некоторых напряженных переживаний, потому что, как бы странно это ни звучало, они помогают ему удерживать внимание.

Но возможности малыша справляться с такой эмоцией еще очень ограничены. Поэтому и драматизм должен быть, но в строго дозированных объемах. Вот в таких, как у Эрика Карла.

Все начинается мирно (и в познавательном ключе): на фабрике делают резиновых утят. Их пакуют в коробки по десять штук. Коробки грузят на корабль. Корабль отправляется в дальнее плавание.

Плавание тоже описано в высшей степени поэтично:

Корабль везет утят
по бескрайнему морю
в дальние страны,
в дальние страны.

И тут начинается шторм. Картина шторма состоит из быстрой смены глагольных образов: море ходит ходуном, ветер свищет и воет, высокая волна подхватывает одну из коробок…

Коробка оказывается за бортом. Капитан кричит: «Десять утят за бортом!» – и это первая точка напряжения.

Что может случиться с утятами за бортом? Что-то плохое – но плохое исключительно с точки зрения ребенка: утята остались одни. Нет никого рядом с ними. Нет никого из взрослых. Такой поворот понятен малышу, уже присутствует в его опыте и переживается с разной степенью трагичности.

А дальше утята расплываются в разные стороны. Вот тут начинается та самая «пьеса» с явлениями животных и описанием их реакции на утят. Пока не доходит очередь до десятого утенка. В «песне» про десятого утенка еще раз подчеркивается, что он совершенно один. Его одиночество как-то особенно наглядно и пронзительно: «Солнце садится. Над морем сумерки. Куда ни глянь – только вода и небо, вода и небо».

Но наступает утро – и утенок встречает маму-утку с утятами.

Это такой безусловный выдох, такое понятное счастье – встретить маму. И как-то само собой разумеется, что утенок встраивается в свою новую семью – без вопросов и проблем. А как еще может повести себя мама-утка по отношению к маленькому одинокому утенку? И совсем не важно, что он – резиновый. Гораздо важнее, что он один. А то, что в самом конце на пожелание «Спокойной ночи!» все утята отвечают «кря-кря», а резиновый утенок – «пи-пи», только подчеркивает его индивидуальность: ведь это он – главный герой истории. Как каждый трехлетка – герой своего кризисного периода.

Я в свое время читала анализ сказки «Три поросенка», сделанный Бруно Беттельгеймом, известным психоаналитиком и исследователем народных сказок. У него было одно интересное соображение по поводу поросят. В народной сказке у поросят нет имен: они называются «первый», «второй» и «третий». Первого и второго волк съедает. Но это, утверждает Беттельгейм, не воспринимается ребенком трагически – потому что есть третий поросенок, как две капли воды похожий на остальных, и он выходит из противостояния с волком победителем. Получается, что поросята как бы сливаются в одно целое: первый раз поросенок проигрывает волку, второй раз тоже проигрывает, а в третий раз побеждает.

С утятами Эрика Карла похожая ситуация. Десять утят внешне совершенно одинаковые. Они, конечно, расплываются в разные стороны. И это тоже может восприниматься как разные попытки найти свою судьбу. Нам неизвестно, чем закончилось путешествие остальных девяти утят. Но это почему-то неважно. А важно, что десятый нашел себе маму и сестер-братьев – такой итог всеобщих усилий. Итог, венчающий предыдущие девять попыток.

Так что в конце книги возникает абсолютное удовлетворение по поводу того, чем закончились странствия резиновых утят – точнее, резинового утенка.

А закончились они фантастически красивым разворотом, где камыши выглядят как диковинные деревья диковинных стран. И между ними живут крупные звезды, напоминающие ночных светящихся существ. И луна вслед за звездами низко-низко спустилась к земле. И нет границы между водой и ночным небом. И все вместе – причудливые камыши-деревья, огромная голова луны и желтые-желтые звезды – все это гнездо утят и мамы-утки. И резинового утенка.

То есть он плыл, чтобы найти себе вот такой чудесный дом, устроенный в самом центре мира.

Марина Аромштам