Читать я научился в четыре года... Но учился я не по детским книжкам, а по заголовкам серьезных политических изданий – центральной газеты «Правда», смоленского «Рабочего пути» и газеты для учителей «За коммунистическое просвещение». Заголовки «Известий» не в счет, так как подписчицей была моя слепая прабабушка. И все же она научила меня первым двум буквам. На некоторых карикатурах, которые я ей описывал своими словами, средь бурного моря высился гордый утес с четырьмя буквами по крутому обрыву. «Три одинаковых буквы рядом? – спросила прабабушка. – Не иначе СССР!» Это было первое прочитанное мною слово!

Газеты приближали ко мне прабабушку, но отдаляли папу. Газетный лист заслоняет его добрые голубые глаза. Чувствую, что мешаю ему своими рассказами или расспросами. Но замечаю, что один вопрос ему нравится: «А какая это буква?» Папа охотно отрывается от чтения, отвечает, и мы ищем вместе ту же букву в других заголовках. Заодно вспоминаем буквы, про которые я уже спрашивал, и складываем из них слова.

Тут папа спохватился. А букварь для чего? Букварь принесен. Пронзительным голосом выкрикиваю ТИТ, словно зову какого-то деревенского дядю. И давай сперва по складам, потом все бойчей лепетать слово за словом, предложение за предложением. «Мама моет раму», – великие слова, потрясающие своим реализмом! Букварь уже не нужен, а детских книжек с картинками в доме не видать. Это теперь больше всего книг издается для тех, кто еще не умеет читать. И для тех, кто начинает. Дом оказался не готов к преждевременному явлению нового читателя.

Моя четырехлетняя душа от нового источника познания жаждет сказок, стихов и картинок. Утес с надписью СССР на карикатуре в прабабушкиных «Известиях» привлекает сказочностью. Сбросили с него всех этих злодеев в коронах, цилиндрах, папахах, а они, дурачки, всё плещутся в бурных волнах под утесом, норовят снова на него залезть. Не видят, что ли, какой он крутой!

А еще хочу стихов! Стихов, полных действия, героев и приключений! Что-то вроде этого иногда слышу на улице:

По улице ходила,
Большая крокодила.
Она, она зеленая была.
В зубах она держала
Кусочек одеяла.
Она, она голодная была!

Сейчас начнутся приключения, забавные и страшные. Явится герой и всех от крокодилицы спасет. Да и чудище перевоспитается! Я не знал, что «Крокодил» уже написан Чуковским, но грезил о нем. В песенке ничего такого нет. Ну, «увидела француза и – хвать его за пузо», а с китайцем поступила еще ужасней. Нудный перечень издевательств над представителями разных народов. А какое было многообещающее начало!

Моя жена тоже научилась читать в четыре года. И жаждала той же духовной пищи. Ее мама, врач, вспоминала для них с сестренкой стишки, прочитанные в дореволюционном детстве:

Пупсику не спится.
Его грызут клопы.
Но он их не боится
И льет на них воды.

Тут хоть в каждой строке что-то происходит. Для чего ж мы так рано выучились читать, если даже таких стишков в книжках не найдешь! Но все переменится! Да уже и менялось, лишь до нас пока не дошло.

Из книги В. Берестова «Сквозь цветные стекла детства»
(редакторская версия «Папмамбука»)