Когда Ане, нашему первенцу, было несколько месяцев, она плохо засыпала и плакала по ночам. Ничем унять ее было невозможно, запас колыбельных быстро заканчивался, но сквозь подступающий сон и бесконечную усталость трудно было придумать что-то еще. Вдруг неожиданно в моей голове сами собой стали возникать пушкинские строки из хрестоматийного школьного набора – про зимний вечер, няню, кота ученого… Я стала декламировать – сперва монотонно, сонно, а потом все больше воодушевляясь. Для себя, конечно, чтобы не уснуть и не выронить дочку, не дай бог. Аня затихла, как по волшебству. Потом я еще несколько раз повторяла этот фокус, и всякий раз результат был тот же. Так что когда маленький Макар вздумал перестать спать по ночам, я недолго мучилась в поисках спасительного средства. И опять сработало. Мелодия пушкинского стиха умиряла и убаюкивала не хуже колыбельной. Через несколько лет мы, конечно, уже читали про царя Салтана и все остальные сказки, лет в пять ребята узнали некоторые истории из жизни поэта, мы ездили к нему «в гости» в Питер и Царское Село, гуляли по пушкинским московским местам. Даже праздновали веселыми играми его день рождения. Так что к школе Александр Сергеевич был для них вовсе не чужим человеком.

И вот теперь пришел Митин черед. Перед сном он неизменно просит читать ему «У лукоморья дуб зеленый...» и начало из «Салтана». Прилежно читаю по памяти, в темной комнате, под ровное сопение нескольких носов, с двухмесячным Федей на руках, который, кстати, тоже прекрасно слушает. Но это еще не вся история.

Недавно Макар нарисовал замечательную картинку – дуэль Пушкина. Кровь из раненого живота хлещет на снег, Дантес в синем мундире («Ну, мама, он же француз, значит мундир синий, как у оловянных солдатиков!») коварно ухмыляется, а Пушкин улыбается под дулом пистолета. При этом Пушкин с Дантесом в одинаковых цилиндрах и бакенбардах. Почему, интересно? Митя крутится рядом. Макар с превосходством старшего важно объясняет ему про дуэль: мол, из зависти Дантес его застрелил, потому что не мог сам такие красивые стихи написать (видимо, бакенбарды и цилиндр в его сознании были своего рода символами поэтического начала).

– Да ему еще рано, сынок, он не поймет.
– Ничего не рано!

А вечером мы опять читали перед сном неизменное «Лукоморье».

– Это Пушкин придумал про дуб зеленый. Пушкин добрый,– вдруг говорит Митя. – А злой Дантес его убил.

Вот такая история.

Елена Литвяк