Ничего из такой постановки вопроса не вышло. Даже для пятиклассников, не говоря уже о детях помладше, эта задача оказалась нерешаемой. Возможно, в каких-то других ситуациях они и способны поставить себя на место другого человека и сделать выбор, ориентируясь на его вкусы, но по отношению к книгам в данном месте и в данное время это психологическое усилие оказалось для них совершенно невозможным. Как я ни крутила, как ни «направляла», каждый все равно ухитрялся вернуться к формуле «Я выбираю эту книжку, потому что она мне нравится».

Справиться с задачей – выбрать что-то, ориентируясь на чужие предпочтения, – смогла только восьмиклассница Маша. Она сказала: у меня есть подруга, и для нее я бы выбрала издание, которое никогда, ни при каких обстоятельствах не выбрала бы для себя. Вот эту книгу я бы для нее купила («Спящая красавица» с иллюстрациями Татьяны Дорониной и Дениса Гордеева). Я точно знаю, что это в ее вкусе.

И Маша слегка скривилась. Но дать этому «вкусу» характеристику не смогла. Или не захотела – ведь речь все-таки шла о подруге. А для себя, продолжила Маша, я бы из всего имеющегося выбрала бы вот это – и показала на издание с рисунками Ники Гольц. До этого Маша имени Ники Гольц не слышала, и, очевидно, по критерию «иллюстрации Ники Гольц» до сих пор книги не выбирала (возможно, это будет одним из следствий наших клубных встреч). В любом случае, Маша сделала два разных выбора, и за этими разными выборами уже стоит представление о том, что другому может нравиться не то, что нравится тебе самому.

Все остальные дети, как я уже говорила, тут же забыли о цели выбора и выбирали книгу исключительно по принципу «мне нравится».

Четыре девочки (третьеклассница Настя, ее маленькая сестренка Саша, четвероклассница Даша и пятиклассница Полина), не сговариваясь, указали на «Спящую красавицу» с иллюстрациями Оливье Дево. Я бы сказала, они просто в нее вцепились, для них эта книга была вне конкуренции. Правда, объяснить свой выбор они не смогли, потому что слова «красивая» и «сказочная» считать объяснениями нельзя.

А вот все мальчики (пятиклассники, а следом за ними и остальные) и шестиклассница Аня выбрали обложку Михаила Бычкова. И объяснение дали вполне внятное: эта обложка, сказал Глеб (а остальные его поддержали) – как у фэнтези. Тут даже есть дракон. Поэтому она интересней остальных.

Да, согласился пятиклассник Матвей, если уж выбирать (и он поморщился), то вот это издание. Но вообще-то все это совершенно девчоночье.

Такой поворот в разговоре оказался для меня неожиданным:

– Почему же оно «девчоночье»?

– Ну, это ж про любовь. Про свадьбы всякие. А это только девочкам интересно.

– Правда? Про любовь мальчикам не интересно?

– Не-а, – хором ответили мальчики.

– И что же, мальчикам вообще сказки не интересны?

– Про Спящую красавицу?

– Ну, про Спящую красавицу, про Золушку…

Единогласное «Нет!».

То есть мои клубники мужского пола сейчас находятся в острой стадии половой самоидентификации. Для них важно при первой возможности подчеркивать, что есть нечто «мальчишеское», а есть нечто «девчоночье». То, что связано с половой идентичностью, претендует стать главным критерием, подменяя в том числе и критерии качества. Для мальчиков переходного возраста необходимо всеми силами подчеркивать свое «несходство» с противоположным полом и свою от него отдельность.

Этот период через три года минует, но пока нужно «разъединяться». Вопрос, могут ли эти психологические тонкости оказаться предметом рефлексии в одиннадцать лет?

Это мы и попытались выяснить во время нашей следующей встречи.

Теперь вопрос был поставлен так: «Есть ли “книги для мальчиков” и “книги для девочек”? И если да, то в чем особенность этих книг?». Мальчики поначалу закричали «да!».

Но умный-преумный Матвей решил усложнить картину: есть книги для девочек, есть книги для мальчиков, а есть и нечто, находящееся посередине, – то, что и для мальчиков, и для девочек.

Все мальчики тут же согласились с Матвеем.

– И что же это за книги для мальчиков? Есть ли у них специфические черты, по которым их можно опознать?

Тут мальчики стали предлагать свои варианты:

– Это книги, где главный герой мальчик. Это книги, где есть приключения. Это книги, где описаны разные стратегии. Это книги, где может быть страшно.

– А примеры? Конкретные примеры вы можете привести?

И вот тут целостная, казалось бы, концепция дала сбой:

– «Том Сойер», – сказал один.

– «Гарри Поттер», – сказал другой.

А третьему сказать ничего не дали, потому что девочки прямо взорвались. До сих пор они героически выдерживали выступления про наличие книжек для мальчиков и про то, что им, девочкам, надлежит читать исключительно про любовь. Но тут…

– Я тоже все прочитала про Гарри Поттера. Подумаешь, страшно! Между прочим, там есть и про любовь!

– Любовь в этой книге играет второстепенную роль, – попробовал парировать Матвей. – Я бы даже сказал – третьестепенную.

– Хорошо, допустим. Хотя я и не согласна. А как быть с Томом Сойером?

– Тут тоже любовь играет третьестепенную роль, – использовал аргумент Матвея маленький, но очень развитый Коля.

– Ох, не скажи, – не выдержала я. – Не будь любви, не было бы и приключений. По крайней мере, половины из них, самых страшных.

– А почему это приключения – для мальчиков? Я тоже люблю про приключения! – твердо заявила Аня. – И вообще нет никаких книжек для мальчиков. Есть книжки, которые интересно читать, а есть такие, которые неинтересно читать. И это не зависит от того, мальчик ты или девочка. Это зависит от того, что тебе нравится, что ты любишь.

– Ну-у, – протянул Матвей, – я замечаю, что девочки сейчас сильно изменились. Они всё больше становятся похожими на мальчиков.

И было не совсем понятно, как он оценивает подобную социально-психологическую трансформацию.

На этом мы вынуждены были дискуссию прервать – за недостатком времени. До следующей недели.

А началось все со «Спящей Красавицы». С обложек.

__________________

P.S.
Недавно на встрече со студентами Британской школы дизайна я показывала эти же самые обложки.

Как вы думаете, что выбрали студенты?

Они выбрали ту обложку, которой не досталось ни одного детского голоса.
 

Марина Аромштам