– Ксения, расскажите, пожалуйста, как происходит отбор рукописей для конкурса «Книгуру».

– Сидят эксперты, читают тексты – долго, внимательно, страшно ругаются при этом. Если вдруг мы на что-то не ругаемся, то сразу делимся с коллегами радостью. Каждый текст читают не меньше двух экспертов. Потом вместе обсуждаем те тексты, на которые ругались меньше всего или даже похвалили. Эти тексты становятся кандидатами в длинный список. После публикации длинного списка ругань идет по второму кругу. И, в конце концов, формируется короткий список.

– Когда экспертный совет отбирает книги для длинного и короткого списков, нет ли опасения пропустить какого-нибудь будущего великого писателя?

– Есть. Поэтому мы дочитываем до конца все тексты, которые к нам приходят. И это самое тяжелое в нашей работе – дочитывать тексты до конца. Именно из страха, что мы чего-то не поняли и сейчас пропустим великого писателя. Этот страх висит над нами дамокловым мечом. Потому что мы себя не переоцениваем, но наш конкурс действительно дает некоторым книжкам шанс выйти в «литературу».

– Бывает ли у экспертного совета соблазн при выборе из двух книг поставить в короткий список именно ту, которая будет более «полезна» в воспитательном смысле?

– Бывает-бывает, и, если качество текста позволяет, то тогда мы этому соблазну поддаемся. Например, мы иногда ставим в короткий список книжки, которые очень сильно «на вырост», и считаем, что это хорошо с воспитательной точки зрения – именно потому, что они «на вырост». Главное – качество текста. В этом году в длинный список не вошла одна воспитательная книга, в частности потому, что ее «воспитательный характер» был слишком очевиден.

Несколько лет назад, когда у нас в стране было какое-то очередное потрясение, Марина Бородицкая, выступая в библиотеке Гайдара, говорила, что сейчас надо смягчать нравы. Это главное, что надо сделать. Это надо сделать национальной идеей, надо поставить такую задачу – смягчать нравы. Мне ее слова очень запомнились, и мне кажется, что мы стараемся работать именно на смягчение нравов. А всякие звонкие патриотические лозунги, излишняя «воспитательность» – они на это не работают.

– На втором этапе конкурса голосуют только подростки. Можете ли вы на них как-то влиять?

– Голосуют только подростки с десяти до шестнадцати лет, хотя случается, взрослые пытаются на них повлиять. Вот был у нас в коротком списке писатель из города N. И дети, его земляки, не просто голосовали за «своего» писателя – они пытались еще понизить балл другим текстам, чтобы «их» писатель вышел на первое место. Но тут явно люди не разобрались в условиях конкурса. Они понижали балл так бессмысленно, что после этого их оценки не учитывались вообще. Потому что всё голосование отслеживается очень тщательно, проверяется каждый комментарий. Проверяется каждый человек, входящий в жюри: насколько он живой, насколько честно голосует. Это все можно отследить. Если мы видим какую-то нечестную игру, то не просто исключаем такого человека из жюри и лишаем его права голосовать, но еще и публикуем сообщение об этом на сайте и делаем рассылку по библиотекам. Это жестоко, но правильно.

– «Книгуру» выбирает не только лучшие книги, но и самых активных читателей. Учитываются ли при этом грамотность и качество текстов отзывов?

– Есть премия для самого активного читателя, и есть премия за лучшую рецензию. Текстовое качество отзыва достойно отдельной премии. Но мы не хотим по признаку качества отсекать подростка-читателя. Потому что он еще не умеет выражать свои мысли. Но он уже прочел хорошую книгу. Глядишь – еще одну, другую, третью, четвертую, пятую прочтет…

– Ксения, а кто судит мягче, лояльнее – детское жюри или экспертный совет?

– (Смеется.) Хороший вопрос! Поскольку у нас в экспертном совете сидят сплошь люди, психологический возраст которых лет тринадцать, то иногда нельзя разделить наше мнение и мнение детей. Но очень многие наши лауреаты мне говорили, что больше всего они боялись детского жюри – именно потому, что дети жестоки и бескомпромиссны.

– Хорошо, а предпочтения у экспертного совета и у детского жюри тоже одинаковы или представление о том, что нужно детям, у взрослых все-таки иное?

– Дети всегда голосуют за более проблемные книги, а взрослые – за менее проблемные. Потому что дети всегда стремятся скорее повзрослеть, а взрослые этому всегда препятствуют.

Часто чем старше становится человек, тем сильнее меняется его представление о детях. В этом смысле была у меня очень интересная встреча с детьми из библиотеки города Сланцы, я с ними общалась уже неоднократно. И одна девочка, ей сейчас лет шестнадцать, задает мне вопрос: «А почему вы разрешаете детям голосовать? Можно ли детям разрешить голосовать? Я вспоминаю, как я сама голосовала в свои двенадцать. Сейчас я бы детям не рекомендовала такую книжку». И у меня сразу выстраивается такая сюжетная арка, потому что лет десять назад школьный библиотекарь из Норвегии рассказала мне восхитительную историю. У них старшеклассники рекомендуют книжки детям младших классов. Это же очень круто! И эта рекомендация, она куда более значима, чем рекомендация библиотекаря или кого-нибудь еще. В общем, это ужасно правильная вещь, говорит норвежская библиотекарь. Приходят к ней уже большие дети, которые с первого класса в библиотеке росли, и выбирают книжки для первого и второго класса. Библиотекарь их спрашивает: «А почему ты вот эту книжку не взял, ты ее очень любил? А эту книжку ты почему не взял? Ты ее очень любил. Почему?» А старшеклассники отвечают: «Ну, тут про любовь, там ребенок врет, я не думаю, что это можно читать маленьким». Библиотекарь говорит: «Но ты же сам-то их читал!» – «Ну я-то ладно, но они же маленькие еще».

– У старшеклассников мораль «отросла»?

– Да, и это все страшно смешно... «Отросла» мораль, «отросло» понимание, что надо воспитывать следующее поколение. Они думают: «Я-то был хороший, умный и понимал все заранее, а они точно не смогут». Я это назвала «синдромом норвежского школьника». И мне ужасно нравится везде его отслеживать. Потому что у некоторых людей он, к сожалению, не проходит уже никогда. И эти люди пишут законы и запрещают нам ковыряться в носу. А некоторые все-таки вырастают, умнеют и начинают смотреть на живых детей.

– В «Книгуру» дети выбирают книги не для кого-то, а для себя. Поэтому, наверно, там нет «синдрома норвежского школьника»?

– Там нет, но иногда появляется. Дело в том, что у нас существует особая группа голосующих. Это участники всяких литературных студий, которые учатся писать. И они пытаются не свое мнение высказать, они пытаются анализировать рукописи так, как их научили. Они пишут обычно очень длинные рецензии и обычно очень скучные, потому что это не их мнение, не их живое восприятие, это такой «школьный» разбор. И вот там иногда «синдром норвежского школьника» проявляется.

– Последнее время публикуется огромное количество рекомендательных списков, составленных взрослыми специалистами. Но опыт «Книгуру» показывает, что взрослый и подростковый взгляды на книги расходятся. И что подростки не хуже взрослых могут почувствовать и качество, и важность текста. Но для этого нужно им доверять.

– Дети, подростки – они существа инстинктивные. У зверей есть инстинкт, какую травку нужно съесть для здоровья и развития. А любой подросток вполне разбирается в том, что ему необходимо сейчас получить из текста. Даже у самых маргинальных подростков есть некая текстовая культура – песенная, шансонная. А для немаргинальных подростков это, конечно, книги. Причем есть книги «скоропомощные» – те, которые придают сил и не требуют усиленной работы по «перевариванию». А есть тексты более глубокого и более медленного воздействия (сюда, кстати, входит и классика, если ее «правильно приготовить»), до которых добирается не каждый. Ну и не надо каждого заставлять читать то, что ему не по силам. Я за то, чтобы нужные тексты приходили к людям по мере созревания.

А возвращаясь к подросткам и их читательскому выбору, хочу привести пример конкурса «Книгуру». Каждый год выбор читателей очень сильно отличается от выбора предыдущего сезона. Видимо, это связано с тем, что насытившись одним «витамином», подросток-читатель переходит к следующему, руководствуясь инстинктом и своим читательским опытом. Опыт – дело наживное. Но чтобы его нажить, надо довериться инстинкту. Мне так кажется.

– Много ли книг, ставших лауреатами «Книгуру», издается?

– Практически все. К сожалению, книга Анатолия Орлова с Сахалина – победителя в познавательной номинации «По дорогам сезона», вышла только на Сахалине небольшим тиражом, тысяча экземпляров, который там же по Сахалину и разошелся. Мне прислали эту книжку, у меня она есть. Но, конечно, было бы лучше, если бы познавательные книги выходили все-таки в центральном издательстве. Мы отказались от познавательной номинации, потому что, к сожалению, никакого эффекта по движению книги в издательство она не дает.

– Почему?

– Познавательную книжку очень дорого делать – если ее делать правильно. Гораздо легче купить готовый макет, быстренько перевести – и можно издавать. К сожалению, это наша большая беда. И мы постоянно об этом говорим. Издатель вроде бы соглашается издать нашего победителя, потом считает, во сколько обойдется отрисовать макет познавательной книги – и отказывается.

– А есть ли спрос на познавательную подростковую литературу?

– Мы не знаем, потому что такую литературу просто не издают. Скажем так: познавательная подростковая литература нужна.

– Так что же читают подростки?

– Некоторые читают газету, анекдоты или эсэмэски… Так нельзя вопрос ставить. Подростки читают то, что и всегда. Они хотят читать всё, они хотят книжек, в которых могут ассоциировать себя – причем даже не обязательно с главным героем, но с чем-то, происходящим в этой книге.

– Можно ли о том, что читают подростки, судить по популярности книг в интернете, по тем же лауреатам «Книгуру»?

– Да! Самую честную статистику того, что читают, и того, что может быть востребовано, могут дать только пиратские библиотеки. А те, кто запрещает пиратские библиотеки, хочет из них изымать книжки, те сами себе и нам злые чебурашки. Пиратские библиотеки зачастую остаются единственными хранителями той литературы, которую по разным причинам давно не переиздавали (например, не удалось договориться с жадными наследниками-правообладателями) или издавали лишь однажды и крохотным тиражом. Противники пиратских библиотек пытаются вернуть нас в глухое Средневековье, в эпоху, когда книга была редким и недоступным артефактом. Когда-то сделать книгу доступной помог печатный станок. Сейчас другие масштабы, сейчас на доступность книги работает интернет и благородные пираты. Благородные – те, которые не торгуют краденым, как Либрусек, а раздают счастье даром всем нуждающимся. Вот Алла Гладкова из издательства «Время» тоже говорит, что книжку украдут в любом случае. Но эта краденая книжка, она работает на автора и на издателя. Если читателю текст понравился, он захочет иметь его ‒ на бумаге, на твердом носителе, красиво сверстанным и подобающим образом оформленным. Приветствовать надо пиратские библиотеки и всячески поддерживать!

Беседу вела Алёна Васнецова
Фото Галины Соловьевой

______________________________________

Изданные книги-лауреаты конкурса «Книгуру»