«А это долго будет? Мне уходить надо!» – заранее страдает мальчишка на первой парте, которому явно хочется избежать книжной пытки. Со второй парты доносится: «Я ее уже читал!», с третьей эхом: «И я!» Ну и начало – троим уже неинтересно... Но я прошу тех, кто читал, посоветовать запомнившуюся им историю, и они наперебой выкрикивают: «Про павлина! Про обезьян!»...

Рассказы Востокова как будто специально написаны для артистов разговорного жанра. Пока я читаю их про себя – это мило, но не более того. Начинаю вслух – и слушатели ухахатываются, и сама-то еле сдерживаюсь.

Первым читаем рассказ «Про пиканье». В нем детей смешит контраст нарядного внешнего вида фазана и его способа выражения агрессии. Вслед за автором они недоумевают: «Как можно злобу выражать таким пикающим голосом?» Но Востоков еще сравнивает птицу с рыцарем: «...Одним видом сразить может. Лапы тонкие, крепкие, со шпорами. Прямо рыцарь! И вдруг – пиканье.

– Не может быть у рыцарей пиканья! – сказал я. – Иди отсюда!»

Чем-то напоминает этих третьеклассников. Злость, гнев, ущемление собственного достоинства они переживают всерьез, но выражают свои чувства еще по-детски, подчас просто смешно. Правда, про фазана как-то веселее выходит.

Так же смешит ребят резкое «заземление» при описании зеленого павлина: «Засмотришься на изумрудный хвост. А там на конце каждого пера – луна! И взгляда оторвать не можешь. Кажется, что множество этих лун плывет в зеленом небе павлиньего хвоста. Заглядишься, а хозяин хвоста как подпрыгнет, как даст в дыхало, чтобы на хвост без спросу не смотрел! Огреешь павлина веником на прощанье и бежишь вон из клетки…» Дети корчатся от смеха, вслед за автором опустившись с патетичных лун к примитивному венику.

Слушателям уже понятно, что прочесть всю книгу мы не успеем и что рассказы могут звучать не подряд. Они кричат, один громче другого: «А про тигра есть? А про кенгуру?» – голоса читавших тонут в общем гомоне: «Про обезьян!» Громче всех кричит тот самый парнишка с первой парты: «Про льва! Про бегемота! Про крокодила!» – и все это, в самом деле, находится в книге, как кролики в шляпе фокусника. Есть даже рассказ про бегемота, которого на самом деле в зоопарке нет.

Все-таки я и за собой оставляю право голоса; так, по собственному желанию, читаю про волков. Несмотря на разгульное веселье, аудитория очень чуткая: во время чтения первого рассказа, «Волки», заливается смехом, вовсю комментирует, шумит. Но начинается рассказ «Вой» – и класс моментально замолкает, как будто в эту минуту мы все вместе оказались в ночном зоопарке, где в тишине внезапно раздается завывание диких хищников...

Прежде чем читать про крокодила, надо разобраться, что такое террариум. «Это большой аквариум!» – уверенно отвечает мальчишка с первой парты. «Это где черепахи живут!» – возражает его одноклассница. Зато про аллигатора – героя рассказа – разногласий нет: «Это крокодил, только крупный!»

Доходим и до обезьян. Только рассказ про них называется «Родственники». Выдвигается гипотеза: «Это потому, что люди раньше были обезьянами! Волосатые такие!» Появляется альтернативная теория: «Это потому, что разные обезьяны между собой – родственники!» «Люди произошли от обезьян!» – заявляет кто-то третий. В процессе чтения сначала хихикают, но к концу рассказа стихают...

Наибольший эффект производит «Капибара». Сам ход мысли сотрудников зоопарка о том, что же это за странный зверь, комичен. К тому же упоминаемые животные детям знакомы, не то что какие-нибудь бородавочники. Вслед за текстом ребята представляют морскую свинку ростом с собаку и смеются над этим образом.

Когда чтение закончено, многие спрашивают у меня, когда можно будет взять в библиотеке эту книжку: похоже, роль Шахерезады мне удалась. А тот мальчишка с первой парты, который давно забыл, что хотел поскорее уйти, рисует на доске пониподобную «какибару», которая, натурально, какает, – и ему очень смешно. Может, это и есть самый важный эффект сегодняшнего занятия: снять напряжение с идеи чтения, снизив его до уровня веников и отходов, и тем самым приблизить к каждому родственнику обезьян?

Мария Климова