– Наринэ, вы помните, как научились читать?

– Достаточно рано, наверное, лет в пять. Мне повезло с родными – они с раннего детства мне много читали вслух. Пожалуй, не вспомню ни одного дня, проведенного без книжки. Я была своеобразным ребенком, поэтому к четырем годам уже переросла стихи Барто и Маршака и потеряла интерес к сказкам про колобка и репку. Зато с большим удовольствием листала медицинские энциклопедии моего отца.

Кроме того, у нас была большая коллекция замечательных пластинок, которые мы с сестрой Каринкой слушали дни напролет. «Кота в сапогах», например, заслушали чуть ли не до дыр. Игла подпрыгивала на изношенной пластинке через предложение, и если фраза начинала повторяться, мы осторожно передвигали иглу чуть-чуть вперед. Если пропадали какие-то слова, мы с сестрой их шепотом проговаривали.

– А какую первую книжку вы прочитали самостоятельно?

– «Муху-Цокотуху» Чуковского. Вот Чуковского, кстати, я так и не переросла, и до сих пор нежно люблю.

А давайте я расскажу вам, как записалась в библиотеку. Это очень смешная история.

В первом классе одноклассница подбила меня записаться в библиотеку. Я почему-то решила, что это что-то плохое. И что если я туда запишусь, мама с папой меня отругают. Но отказать подруге не смогла.

В библиотеке я долго ходила вдоль полок с книгами. И в итоге выбрала себе сказку о мышонке Пуй-Пуй. Вернулась домой, прочитала книжку и не придумала ничего лучше, как выкинуть ее в сортир – чтобы не объяснять родителям, откуда она у меня взялась.

Через две недели позвонили из библиотеки и поинтересовались, когда же я верну книжку. К трубке подошел папа. На все его расспросы я, как заправский партизан, отвечала, что не знаю, о чем говорит библиотекарша. Но потом все-таки призналась в содеянном. Родители долго надо мной смеялись. Потом мы купили другую книжку взамен выброшенной и поехали в библиотеку мириться. И с того дня я стала самым заядлым читателем нашей городской библиотеки.

Ходила я туда как на работу – каждый день. Выбирала три книжки – больше в одни руки не выдавали, прочитывала их за вечер и на следующий день возвращала обратно. Сотрудники библиотеки сначала удивлялись, заставляли меня пересказывать содержание книжек, а потом перестали.

Одна из самых любимых книжек детства – «Эмиль из Леннеберги» Астрид Линдгрен. Я прочитала ее, когда мне было восемь лет, и потом раз десять еще перечитывала. Решила, что если у меня родится мальчик, назову его Эмилем. Поэтому когда у нас с мужем родился сын, мы даже дискутировать на тему его имени не стали. Назвали сразу Эмилем. Ведь мой муж тоже большой поклонник творчества Линдгрен.

– Кто вам тогда советовал, что читать?

– Практически все: родители, бабушка с дедушкой, тети и дяди. Обычно это происходило как бы невзначай: ты уже читала «Пятнадцатилетнего капитана»? – Нееет. – А тебе пора бы уже… Родители из чистого интереса подсовывали мне и моим сестрам книжки, которые вроде как были нам еще не по зубам. Подсовывали – и с интересом наблюдали, поймем мы их или нет. А нам было очень важно доказать, что мы уже доросли до этих книжек.

Так, в 14 лет мама дала мне почитать роман Фолкнера «Шум и ярость». Я рьяно за него взялась, но быстро сообразила, что не понимаю ничего из того, что читаю. Пришлось скрепя сердце признаваться маме. Она объяснила, что в первой части повествование ведется от лица человека, больного синдромом Дауна. И сразу все встало на свои места. Мама всегда умела подсунуть какую-то загадку, но не забывала давать маленькие ключики к разгадке.

– Как вы считаете, что самое важное в книжках для самых маленьких?

– Очень важно, чтобы автор не сюсюкал с ребенком, и в то же время не говорил с ним свысока. Дети не любят снисходительного к себе отношения.

В хорошей книжке не должно быть выпяченной «морали». Это скучно, неинтересно и унизительно, когда тебе объясняют на пальцах, что такое хорошо, а что такое плохо. Дети сами умеют делать выводы.

И конечно, хорошая детская книжка должна содержать хорошие иллюстрации, потому что кроме всего прочего эти иллюстрации развивают фантазию ребенка.

– Как вы считаете, нужны ли ребенку страшные сказки?

– Сказки должны быть разные – и страшные, и смешные, и нелепые. И грустные. Впрочем, они таковыми и являются.

Помню, на меня произвела сильное впечатление «Русалочка» Андерсена, которую я прочитала в семь лет. Было жутко обидно, что всё так несправедливо закончилось. Но, с другой стороны, я поняла, что не всё в жизни бывает так, как мы того хотим.

– Существует мнение, что ребенок и так будет встречаться со «страшностями» в жизни, зачем ему это в детстве?

– Я в корне не согласна с тем, что темы в детской литературе нужно как-то специально ограничивать или дозировать. Дети – они ведь умнее нас. Они всё понимают, всё знают. Хотите, чтобы они выросли честными и порядочными людьми – не кривите душой, не лгите им, не отводите взгляд. Если вы будете откровенны с ними, если не станете искусственно украшать их мир радужными картинками, они вырастут в самодостаточных людей и органично и безболезненно вольются во взрослую жизнь.

– Может, вы помните, какие книжки вам приходилось объяснять своему сыну?

– Я очень рано стала читать ему книжки, к которым он, возможно, в этом возрасте был не готов. Например, в пять лет мы уже прочитали «Пеппи Длинныйчулок». И естественно, если у ребенка возникали какие-то вопросы, я обязательно объясняла ему. Может поэтому в дальнейшем у него не возникало проблем с книгами. В 11 лет, например, он с большим удовольствием прочитал «Почему нет рая на Земле» Эфраима Севелы. В 12 – «Похороните меня за плинтусом» Павла Санаева.

– Если сравнить с вашим детством, изменилась ли в чем-то существенном современная детская литература?

– От перемены времен количество хорошо пишущих авторов не меняется. А вот хорошей литературы становится больше. Просто потому, что на смену одним достойным авторам приходят другие. А книжки тех, кого с нами, увы, уже нет, продолжают жить.

Не думаю, что современная детская литература чем-то существенно отличается от той, которую читали мы. Другое дело, что сейчас у детей появилась возможность читать то, чего не было у нас. Взять хотя бы детские журналы. Мы читали только «Мурзилку» и «Веселые картинки». А у наших детей выбор огромный. Они могут позволить себе и шарады, и удивительной красоты раскраски, и журналы с полюбившимися мультяшными персонажами, и журналы с супергероями. У моего сына таких журналов было, наверное, штук сто.

– Что, и «Супермена» покупали?

– И «Человека-паука» покупала. Почему нет? Пусть читает, он же мальчик, ему это интересно. Кстати, может потому, что я ему не запрещала читать про супергероев, интерес к таким журналам у него очень быстро пропал.

– Как вы считаете, какие темы можно поднимать в книгах для детей, а какие нельзя? Должна ли детская литература быть актуальной?

– Думаю, что можно поднимать любые темы, и особенно те, которые у нас бережно замалчивались очень долгое время – тема неполных семей, проблемы гендерного неравенства, наркомании.

В книгах должны затрагиваться все острые темы: дискриминация, жестокое обращение с детьми, пьянство. Пьянство отца или матери разрушает ребенка больше, чем самая страшная книга.

Вообще, перед тем как пытаться в чем-то обвинять книги, нужно иметь смелость посмотреть на себя со стороны. Если вам не нравится поведение вашего ребенка, если он обижает кого-то по национальному, религиозному или любому другому признаку, то вина за это лежит исключительно на вас. Значит, недоглядели, недодали, недолюбили.

– Ваши книжки очень любят не только дети, но и взрослые. Но в то же время часто встречаются критические замечания по поводу обилия «острых словечек» и «взрослых» выражений. Должна ли детская книжка говорить с ребенком по-детски?

– Ни в коем разе! Ничего страшного в том, что в детской книге встречаются сложные слова, нет. Представьте себе пятилетнего ребенка, который на вопрос «как дела?» отвечает «восхитительно!». Что сделают те, кто против «взрослых» слов в детских книжках? Грохнутся в обморок? Кинутся сжигать книжку, по следам прочтения которой лексикон ребенка обогатился новым словом? Черта с два! Они разведут руками и зацокают языком – надо же, какой умный малыш!

Во второй части «Манюни» у меня есть такая фраза: «Мы презрительно фыркнули и ушли восвояси. Восвояси упирались в забор». Одна читательница написала мне гневный комментарий, мол, так говорить неправильно, потому что «восвояси» не могут никуда упираться. Я ей ответила, что это моя книжка, а в моей книжке восвоясям дозволено все! Хотят – упираются, хотят – колобродят. Хотят – вверх тормашками завтракают.

Я намеренно не упрощаю в своих книжках язык. Во-первых, мне хочется, чтобы читать было интересно не только ребенку, но и взрослому. А во-вторых, дети – они ведь такие умные, они запоминают именно сложные слова. А потом этими же словами нам оппонируют. Поэтому честь и хвала тем родителям, которые относятся к своим детям, как к равным. Не сюсюкают с ними, не ограничивают их в чтении. Смелые, отчаянные, непотопляемые люди. Настоящие супермены.

Беседу вела Мария Фурман
Фото Тамары Корнильевой

Книги Наринэ Абгарян