Почему папе эта книжка не нравилась, понятно. И, думаю, он не единственный, у кого она вызывает раздражение: в ней, на первый взгляд, ничего не происходит, кроме того, что большой и маленький заяц выясняют, как они друг друга любят. С точки зрения мужчины, в этом есть нечто «женское», причем такое, что можно терпеть исключительно в период ухаживания (когда допускаются различные отклонения от нормальной жизни), но не дольше. Потому что вообще-то выражение чувств в словах обременительно и «неестественно». А вообще-то мужчине не подобает размениваться на сантименты – в нашей культурной традиции. Или, точнее сказать, в любой культурной традиции, склонной превозносить архаические идеалы «мужского» и «женского». И где настоящим призванием мужчины считается действие, а не речь. Речь – это что-то из женского «репертуара».

Но вообще-то речь – это то, что формирует понимание. В том числе, понимание самого себя. И анекдотическая фраза «Ты хочешь об этом поговорить?» связана с представлением о том, что любая выраженная в словах эмоция – нечто такое, чем можно как-то управлять. Облечение в слова – это некоторая операция, которая придает аффекту «материальную» форму, наделяет его «телесностью». Или, как говорят психологи, «опредмечивает» его. А с предметами нам гораздо проще обращаться. Предметы находится снаружи, вне нас. И поэтому мы можем на них воздействовать разными способами.

Из этой же области – известный психотерапевтический прием борьбы с детскими страхами: ребенку предлагают нарисовать свой страх на листочке бумаги, а потом разорвать его на мелкие кусочки.

Собственно, текст Сэма Макбратни и есть такое «опредмечивание» детского чувства – чувства по отношению к родителю. Ощущение присутствия родителя, тесно связанное с потребностью в безопасности; чувство, что тебя принимают, то есть что ты «имеешь право быть», – это основы доверия к миру, без которого маленький человек не может нормально развиваться. Сначала – доверие, потом – все остальное. Если у ребенка нет базового доверия к миру, он вырастает психически нездоровым. Степень патологии связана со степенью неудовлетворенности этой базовой потребности.

Очеловечивание маленького ребенка во многом связано с тем, как он осваивает речевые возможности. И точно так же, как он учится называть словами предметы, он учится – должен учиться – определять словами свои желания, чувства и мысли.

Естественно, среди прочего он будет «проверять» возможности речи выразить, зафиксировать то, что является его базовой потребностью – доверие к миру. А в основе этого доверия лежат родительские чувства к малышу. И эти чувства выражаются фразой «Я тебя люблю». Фразой, которой некоторые взрослые стесняются или которую считают излишней. Особенно папы.

Важная деталь: в истории Сэма Макбратни действуют маленький зайчонок и большой заяц. Не «мама-зайчиха» и не «папа-заяц», а именно большой заяц – то есть некоторый «обобщенный» взрослый, в котором малыш, в зависимости от собственного желания, может увидеть и маму, и папу, и другого близкого человека.

И что происходит? Зайцы рассказывают о своих чувствах друг к другу не просто словами, а с помощью движений. То прыгают, то кувыркаются, то лапы вытягивают, что для ребенка крайне важно: ведь он познает мир в движении. Знаменитый психолог начала прошлого века Жан Пиаже даже интеллект маленького ребенка охарактеризовал как «психомоторный». Среди прочего, с помощью движений малыши осваивают пространство. И в книжке пространственные «показатели» служат для выражения силы чувств: «я люблю тебя широко-широко», «я люблю тебя далеко-далеко», «я люблю тебя до самой луны». Для взрослого это метафора: чувство вообще-то нельзя измерить. Но в детском мире, где сосуществуют реальность бытовая и реальность игровая, можно. И ребенок использует для «измерения» те мерки, которые он уже освоил и которые ему понятны.

То есть поведение зайцев в книжке, их обмен «информационными сообщениями» по поводу своих чувств абсолютно точно соответствует детскому способу восприятия и мышления. Поэтому детям эта книжка должна нравиться – как любое точное описание их самих. Причем описание не внешнего, а именно глубинного, внутреннего.

И автор так это сделал, что разговор о любви выглядит энергичным и интересным. А картинки показывают, что любовь «по-детски», прежде всего, выражается в возможности вместе играть, общаться. Спросите малыша до чтения: о чем, ты думаешь, тут рассказывается? Он ответит: зайцы играют.

Очень понятно, почему ребенок в ситуации семейных неурядиц постоянно требовал читать ему эту книжку: напряжение между родителями рождает сомнение в прочности и дружелюбности мира. Оно тут же создает зазор между базовой потребностью ребенка и ее удовлетворением. Поэтому он ищет способы компенсации этой нехватки. Один из них – чтение книги.

Но вовсе не обязательно рассматривать «Знаешь, как я тебя люблю?» исключительно как средство, показанное в экстремальной ситуации.

Любому ребенку всегда нужны такие слова, и много их не бывает – особенно, когда слова облечены в художественную форму.

Марина Аромштам