Рассказы о событиях, случившихся с папой, мамой, бабушкой и восемью детьми, мы читали каждый вечер на протяжении месяца. Читали, удивлялись, хохотали, обсуждали, перечитывали по несколько раз особо понравившиеся фрагменты. Они «прорастали» в Лёне долго: он вспоминал о событиях и героях, уже засыпая («Мама, вернись на минутку, я забыл тебе что-то важное сказать: я все понял, почему папе помощник был нужен!»). И на следующий день. И даже через несколько недель. Этих «ростков» было так много, что я просто записывала за Лёней все, чем он со мной делился.

***
Лёня изучает обложку, титул, читает название. «Сколько-сколько детей? Восемь? – недоверчиво смотрит на меня. – Так много? Разве такое бывает?» Смотрит рисунки, пересчитывает всех детей за дверью, потом в кузове грузовика. «Да. Восемь. Ого. Ничего себе! Так действительно бывает?» Я рассказываю Лёне о многодетной семье одного из его прадедов, об их трудной и веселой жизни на украинском хуторе. Лёня впечатлен. И на следующий день, моясь в душе, вдруг сообщает: «Знаешь, я тут подумал… Мам, нам не надо столько детей. Нам с Платошей и так хорошо». Тоша важно кивает и присоединяется: «Да, нам с Лёней вдвоем хорошо. Нам больше никого не надо». А через полчаса Тоша вдруг вносит важное дополнение: «Потому что у мамы всего две руки. А не восемь! Ведь каждого ребенка надо за ручку держать! Вот нас с Лёней двое – у Тоши ручка, и у Лёни ручка».

***
Первая глава посвящена не только знакомству с героями, но и таинственной пропаже грузовика. Пока я читала, Лёня рисовал грузовик. Особенно тщательно занимался дырочками на дисках колес. Но как только он приступил к раскрашиванию, случился «когнитивный диссонанс»: я читала про небольшой зеленый грузовик, а на обороте обложке нарисован красный! Я никак не могла разрешить недоумение, поскольку сама понятия не имела о причинах этого противоречия. Рисунок остался нераскрашенным. Лёня положил его себе под подушку. «Нет, мам, ну как может зеленый грузовик превратиться в красный? Кто ошибся? Художник или писатель?»

***
Во второй главе превращение зеленого грузовика в красный получило убедительное объяснение: Хенрик, любитель грузовиков, украл и перекрасил грузовик! Двое детей, Мона и Мадс, поймали вора, когда он покупал стаканчик для цветов в подарок грузовику… Мы с Лёней закончили чтение, поговорили, попрощались перед сном, я пошла укладывать Платона. И вдруг услышала из Лёниной кровати сдавленное рыдание. Что случилось? Лёня по-настоящему плакал в подушку. «Мне очень жалко того дяденьку, который украл грузовик… Он ведь так хотел покататься! И цветы купил!» Я утешаю Лёню: мы ведь только начали читать, и Моне с Мадсом тоже было его жалко, и они пригласили его в дом… Знаешь, Лёня, что-то мне подсказывает, что этот дяденька еще появится в книжке. Лёня вытирает слезы: «А можно сейчас еще немножко почитать?» Договариваемся, что почитаем утром, специально проснувшись чуть пораньше.

***
Третья глава, «В город приезжает бабушка», привносит в Лёнину жизнь два открытия. Во-первых, оказывается, существует жизнь без стиральной машины (восемь детей каждый вечер стирают белье в восьми тазиках). Во-вторых, существует жизнь без кроватей! Еще в первой главе было сказано, что дети спят на полу на матрасах, но Лёня эту информацию пропустил, увлеченный грузовиком. А теперь в гости к детям приехала бабушка, и она будет спать на столе!!! Оба моих сына поражены таким поворотом событий. Но если Лёнин возраст уже позволяет представить это мысленно, то в четыре Платошиных года требуется предметное воплощение. Поэтому он тут же отправляется на кухню, укладывается на стол и заявляет, что он тут спать ни за что не будет. В любимой кровати намного удобнее.

***
Когда после чтения четвертой главы Лёня уже лежит в постели, мы обсуждаем прошедший день. Так мы делаем каждый вечер: и Лёня, и Платон вспоминают, что сегодня понравилось, что нет, за что надо сказать дню «спасибо», а что повторять не хотелось бы. В тот день все Лёнины дневные впечатления отступили перед прочитанной вечером книгой. «Мне очень жалко Хенрика, – говорит Лёня. – Он очень плохо поступил, что украл, но мне понравилось, как он цветочек грузовику купил. Только, мам, я не понял, почему он так много ел?» В этой главе дети приглашают в дом бывшего вора, Хенрика, и смотрят на него круглыми от удивления глазами: «Он ел, и ел, и ел, а мама все время ему подкладывала». Я обещаю Лёне, что завтра подробно отвечу на его вопрос.

Вечером следующего дня мы возвращаемся домой поздно, после садика и хора. И как обычно, в киоске у метро покупаем любимые детьми пирожки-ватрушки. Неподалеку, перед входом в метро, сидит уличный музыкант, старичок-гармонист. Обычно мы слушаем его несколько минут и кладем деньги; Лёня всегда воспринимал это как «плату за концерт». Но сегодня мы задерживаемся. Я рассказываю Лёне, что в мире есть много таких людей, как Хенрик из книги и как этот музыкант – без работы, а значит, без денег, без жилья, без еды. Я предлагаю детям угостить музыканта лишней ватрушкой, но и Лёня, и Платон испуганно мотают головами и даже делают несколько шагов назад. Тогда я сама подхожу к музыканту, угощаю его, он благодарит. Дети поражены. Всю дорогу домой они расспрашивают меня, почему он тут сидит, почему он не может заработать денег на «нормальной работе» и купить себе ватрушку… Мы часто видим этого музыканта. Дети теперь зовут его «Хенрик».

***
Пятая глава называется «Бабушка уезжает домой». И поскольку у бабушки нет денег на поезд, один из детей советует ей голосовать на дороге. В Лёниной жизни появляется совершенно новая тема. Он, конечно, прекрасно знает, каким жестом надо остановить маршрутку. Но вот с понятием «автостопа» не знаком. И он, и Платон многократно повторяют жест с поднятым пальцем – жест, который бабушка никак не могла запомнить. Мы долго обсуждаем эту тему, вновь и вновь возвращаясь к разговору о роли денег в жизни человека. Я рассказываю о своих студенческих путешествиях автостопом. И следующим утром Лёня, только проснувшись, спрашивает: «Мама, когда я вырасту, мы поедем в путешествие автостопом?»

***
Подобными обсуждениями у нас заканчивался каждый вечер. После главы «Немножечко летних каникул» у Лёни появилась мечта – поспать в кузове грузовика под брезентовым тентом: «Ух какой замечательный домик. Я тоже такой хочу!» В главе «Морской праздник» папа показывает фокус, удерживая чашку на трех пальцах. Лёня тренировался несколько дней и тоже научился так делать… Лёня сам прочел необычное акронимическое* письмо от Хенрика к Хюльде. Предложил детям, как распорядиться ста кронами. Он очень переживал за грузовик, который уставал от тяжелой работы. И за их новый «старый дом», в который переезжает вся семья, – ведь дому было очень одиноко…

* Акро́ним (от греч. άκρος – «высший, крайний» и όνυμος – «имя») – аббревиатура, образованная из начальных букв, частей слов или словосочетаний, произносимая как единое слово, а не по буквам. (Википедия)

Когда мы дочитали последнюю главу «Бабушка воюет с разбойниками», Лёня вдруг обнаружил, что книжка закончилась… На его глазах появились слезы. «Почему конец? Как же так? А что же дальше?» Я предложила Лёне самому придумать, что было дальше. «Не хочу я ничего придумывать! Я хочу правду знать, а не придумывать!» И тогда я положила перед ним книгу «Маленький подарок Антона», на обложке которой нарисован Мортен, один из восьмерых детей, и такса Самоварная Труба. Лёня проглотил слезы, улыбнулся. И на следующий вечер мы вместе с папой, мамой, детьми и бабушкой отправились в горы, проводить пасхальные каникулы в настоящему хлеву… Там очень вкусно пахло сеном, а прямо за стеной открывался вид на волшебные норвежские горы, покрытые снегом.

***
Говоря по-взрослому, это книга о ложных и истинных ценностях. О том, как не иметь сто рублей, а иметь сто друзей. И о том, как найти и сохранить сто друзей. Как заботиться о своих близких. Как беречь себя и находить свое место, живя в одной комнате с родителями и семью братьями/сестрами. Как побеждать свой страх. Как давать имена деревьям и получать в подарок живую корову. Я очень рада, что прочитала ее Лёне на седьмом году его жизни, а не в «среднем школьном возрасте», как рекомендует издательская аннотация. Потому что повлиять на Лёнины «ценности» я могу только сейчас. В двенадцать лет будет уже поздно; создавать и выбирать ценности он будет сам.

И, кажется, я поняла, почему в Лёнином сознании Милли, Мадс, их братья и сестры заняли место рядом с Пеппи. Линдгрен и Вестли рассказывают про реальных детей в реальном мире – и важно, что это именно городские дети, условия их жизни и происходящие с ними события понятны и близки моему сыну. Но важнейшее отличие этого «реального» книжного мира от «реальной» повседневности, окружающей Лёню, заключается в отношении к деньгам. У Пеппи – сундук с золотыми, она их не считает, но всё, что можно купить за деньги, ей просто не нужно. В семье с восемью детьми, наоборот, денег мало. Но это неважно: отсутствие денег, как и их избыток, позволяет не обращать на них внимание, снимает все зависимости и дарит море возможностей. Между прочим, отличный пример и для детей, и для взрослых.

Анна Рапопорт