– Андрей, расскажите, как вам в голову пришла идея поставить «Криктора»?

– Я искал материал для нашего театра. У нас есть спектакль для малышей «Муха-цокотуха», созданный нашими друзьями из «Творческого Объединения 9». Идет он с большим успехом. Но хотелось чего-то еще – нового, неожиданного. Я с детской литературой для дошколят не очень хорошо был знаком. Пришел в книжный магазин, провел там четыре часа и наткнулся на «Криктора». Я с ним просто завис! Все интересно и очень колоритно: тут тебе и удав, и Франция, деревушка в Провансе, и мадам Бодо такая выразительная… Автор Томи Унгерер уже все за нас придумал – бери и ставь. Потом я прочитал, что Томи Унгерер специально выбирает для своих книг таких персонажей, которые обычно вызывают у детей страх, и сочиняет про них смешные истории. В них присутствует элемент драматизма, но в целом получается очень смешно. Персонажи, за которыми традиционно закреплены негативные роли (удав, осьминог), у Унгерера выступают в роли всеобщих любимцев и спасителей.

– Что-то вроде парадоксальной психотерапии?

– Да. И, что важно, такой спектакль интересен не только ребенку, но и родителю. А для нас это очень важно. Важно, чтобы наши спектакли было интересно смотреть родителям. Знаете, как бывает на детских спектаклях? Взрослые их с трудом отсиживают. Как будто неприятную обязанность выполняют. И родителей можно понять. Что греха таить, в «больших» театрах всегда было принято неудачливых актеров ставить на детские спектакли. Если актеру не удается хорошо играть в «серьезных» вещах, пусть играет для детей. Надо же ему деньги зарабатывать.

– А в вашем театре по-другому?

– В нашем – по-другому. У нас играют прекрасные актеры. И мы изначально затевали детский театр. Театр для маленьких детей. Для таких, которых родители еще за ручку на спектакли водят.

– Почему именно для маленьких, а не для детей вообще? Подростки вам не так интересны?

– Подростки, к сожалению, предпочитают театру другие формы досуга. Если они и попадают в театры, то их приводят туда классами на «культурное мероприятие» или на спектакль по программному произведению. А если подростку предоставляют возможность самостоятельно выбирать, куда пойти, он театр вряд ли выберет. Для него мультимедиа гораздо интереснее. Есть, конечно, исключения. Но из них не соберешь аудиторию.

– Это касается только маленьких экспериментальных театров? Которые существуют без государственных дотаций?

– Маленьких – в первую очередь. На подростковые спектакли практически нет спроса. Даже на очень хорошие спектакли. Конечно, тут играет роль и цена. У нас, например, цены на спектакли достаточно высокие – 850 рублей билет.

– На взрослого и ребенка?

– На одно лицо. И детский билет стоит столько же, сколько взрослый. Но родители маленьких детей согласны тратить деньги на наши спектакли. У нас даже очередь есть – не все желающие могут сразу попасть на тот или иной спектакль. Театр у нас камерный. Спектакль рассчитан на 40-50 зрителей.

– И половина из них родители?

– Да. Родители сидят в «задних рядах», а дети – так, что все оказываются в поле зрения актеров. Актер при желании может до каждого дотронуться. Создается домашняя атмосфера. И детям легче погрузиться в происходящее. К тому же мы стараемся делать спектакли интерактивными. Внутри каждого нашего спектакля предусмотрено участие детей. Причем мы так рассчитываем, чтобы каждый, кто пожелает ответить на вопрос или выполнить задание, такую возможность получил. И мы ставим такую задачу перед режиссером. Оказалось, что интерактивная часть важна не только для детей, но и для взрослых. Им нравится наблюдать за своими детьми. Для них это еще и полезно. А ребенок на спектакле может совершенно преобразиться. Я наблюдал, как дети скованные, зажатые по ходу спектакля совершенно преображаются: становятся активными, общительными. Я сам получаю от таких «трансформаций» несказанное удовольствие.

– Интерактивность – модное слово. Раньше никто и не думал специально развлекать ребенка в театре. Задача состояла в том, чтобы погрузить его в происходящее: пусть занимается внутренней работой. И считалось, что театральной зрелищности для этого совершенно достаточно. Правда, сейчас возрастная планка первого посещения театра резко снизилась. А трехлетка, естественно, смотрит, реагирует и переживает иначе, чем пятилетка. Собственно, это касается и чтения. Современным детям начинают читать гораздо раньше, чем в предыдущие «эпохи». Хотя это касается только продвинутых родителей. К вам ведь своих детей приводят определенные родители?

– В основном это интеллектуальные, читающие мамы, озабоченные развитием своих детей. И мы, конечно, это тоже должны учитывать – их вкусы и требования. Ну, и их интерес к спектаклю. Я уже говорил: нам важно, чтобы родитель не отсиживал спектакль, выполняя скучную обязанность, а тоже получал удовольствие. Поэтому мы и выбираем нестандартный материал для постановок и включаем в спектакли элементы, адресованные родителям (пап у нас много, около 30%). В «Крикторе», например, есть юмористические эпизоды, рассчитанные на восприятие взрослых. Их немного, они не перевешивают, но все-таки они есть. В результате оказалось, что мы не просто театр для маленьких детей, а семейный театр.

– И у вас ведь уже есть постоянные зрители?

– Они уже появились.

– То есть велика вероятность, что те, кому сейчас три года, не перестанут вас любить, достигнув школьного возраста. И вам придется учитывать их, планируя репертуар?

– Было бы здорово вырастить своего зрителя.

Беседу вела Марина Аромштам