– Ютта, насколько важное место занимает Михаэль Энде в немецкой детской литературе?

– В 70-е годы Михаэль Энде задавал тон в нашей литературе. Он сумел передать в своих книгах дух времени, то настроение, которое было в обществе. И передал настолько необычным образом, что этого нельзя было не заметить.

– Какую книгу Михаэля Энде лично вы любите больше всего?

– «Момо».

– Мне кажется, что «Момо» могла бы считаться художественным манифестом вальдорфской педагогики.

– Михаэль Энде учился в вальдорфской школе. А в его личной библиотеке было полное собрание сочинений Рудольфа Штайнера, создателя антропософского учения и вальдорфской педагогики. Для вальдорфской педагогики крайне важно представление о том, что развитие ребенка связано с его индивидуальными особенностями и способностями, что каждому нужен свой запас времени, чтобы освоить то или иное знание. У вальдорфской педагогики свой взгляд на детские игрушки: игрушки должны способствовать развитию воображения, а не потребительской жадности. И эти идеи нашли свое отражение в «Момо».
Но было бы неправильно считать, что «Момо» – исключительно результат увлечения антропософией. Михаэль Энде интересовался всеми мировыми религиями. В частности – дзен-буддизмом. Философия индивидуального времени, ценность настоящего момента жизни – это из дзен-буддизма.

– Если говорить о философии «Момо», то эта книга должна восприниматься как антикапиталистическая.

– Отчасти ее так и воспринимали. Но, с другой стороны, это сказка. Фантастическая история, захватывающие приключения. Именно за это ее любили дети – а не за ее идеологический подтекст.
Кстати, в свое время Энде упрекали именно за фантастичность и эскапизм, бегство от реальности.

– А вы за что любите «Момо»?

– Я люблю эту книгу за ее атмосферность и метафоричность. Метафоричность близка и моему собственному восприятию жизни. Я тоже люблю мыслить образно. Меня всегда поражало, что эта книга обращена сразу к пяти чувствам человека: там и вкусовые ощущения описываются, и запахи. Взять серых господ. Они вроде бы бестелесные, но пахнут сигаретным дымом. Читая, ты не думаешь постоянно: что бы это значило? Тебя просто затягивает в книжную реальность.

– В страшную книжную реальность. Это же страшная сказка.

– В том числе и страшная. Но это характерная черта любой сказочной истории. Читатель погружается в атмосферу, которая полна неожиданностей и страха. Страх нагнетается, а потом из него выныриваешь – ты вместе с героем прошел через все испытания, ты всё преодолел. И возникает ощущение счастья.

– В каком возрасте вы открыли для себя писателя Энде?

– В детстве, лет в шесть, я читала «Джима Пуговку». Это книга для маленьких детей. «Момо» я прочла лет в семнадцать, а «Бесконечную книгу» – в восемнадцать. К этому времени они уже несколько лет как были изданы. Но я открыла их для себя именно в этот период.

– Открыли в юности детского писателя Энде?

– Энде старался не позиционировать себя как детского писателя. В его личной библиотеке было, как я уже говорила, много философских книг и книг по истории религий. Было очень много фантастики и фэнтези – разумеется, Толкин, полное собрание сочинений Станислава Лема. Но не было ни одной книги, которая относится к детской или подростковой литературе.
В немецкой литературоведческой традиции существует представление о том, что детская литература – это литература низшего уровня. Взрослая литература – это серьезно, сложно, интересно. А детская – это «облегченный вариант». И детский писатель поэтому – это писатель второго сорта. Энде всегда с сожалением говорил, что происходит из «закрытой литературной зоны» – детско-юношеской. Попасть в литературу можно разными путями: через дверь парламента; через дверь, ведущую из борделя. Только из одной комнаты нельзя попасть в литературу – из детской. Автор, который позиционирует себя в качестве детского писателя, никогда не будет воспринят серьезно. Он может писать всю жизнь, но дверь в литературу для него будет закрыта.

– Такой взгляд на детских писателей характерен и для современной Германии?

– Да. В наших университетах не изучают детскую литературу. Только в одном из них есть специальная кафедра, на которой серьезно изучается детская литература. И наши современные авторы, как в свое время Михаэль Энде, стараются открещиваться от характеристики «подростковый автор». Считают это «ярлыком».
Но с приходом на книжный рынок «Гарри Поттера» ситуация стала меняться. Вдруг возникло ощущение, что существуют книги, интересные для людей всех возрастов. Даже термин такой специальный появился – «all age».

– По-вашему мнению, «Гарри Поттер» – недетская книжка?

– Я считаю, что изначально это, конечно, книга, адресованная подросткам. Но в результате она приобрела статус «all age». По разным причинам. С одной стороны, сегодня среди взрослых читателей очень популярно фэнтези. А «Гарри Поттер» – это все-таки не совсем сказка. Он в рамки сказочного жанра не вмещается. И он отвечает читательскому запросу на романы с продолжением, на романы, состоящие из многих частей. С другой стороны, в изменении возрастного адреса, безусловно, сыграла роль маркетинговая политика издателей. Маркетинг в жизни современной книги играет огромную роль. В Германии, например, одни и те же части «Гарри Поттера» выходили в разных обложках: для детско-подростковой аудитории были одни обложки, для взрослой – совершенно другие. Обложки другого дизайна.

– Вы считаете, что произведения Михаэля Энде тоже могли бы претендовать на статус «all age»?

– «Момо» и «Бесконечная книга» – конечно. Они и были произведениями для всех возрастов, просто термина такого тогда не существовало. Я уже говорила, что впервые прочитала «Бесконечную книгу» в восемнадцать лет. И не сразу сумела понять структуру произведения. Мне пришлось книгу перечитывать.

– Я читала своему сыну «Бесконечную историю» (первый перевод этого произведения Энде вышел у нас с таким названием), когда ему было 8 лет, а мне – под сорок. Он уже и сам прекрасно мог читать, но я не могла лишить себя удовольствия читать вслух. Мы просто бежали домой из школы, чтобы поскорее взяться за книгу.

– Сыну было восемь лет? И ему все было понятно?

– Кто ж знает! Но слушал он замерев.

– У меня сложилось впечатление, что сейчас популярность писателя Михаэля Энде в России выросла. Мне рассказывали, что его книги и раньше читались. Но издательство, видимо, не прилагало особых усилий для того, чтобы о нем узнали и полюбили. А сейчас Энде вдруг стал переиздаваться… К нему вдруг возник особый интерес?

– «Раньше» – это, видимо, относится к концу 80-х – началу 90-х, к тому самому моменту, когда мы с сыном читали «Бесконечную историю». Я думаю, что ситуация принципиально не изменилась. И тогда Энде вызывал интерес в довольно узком кругу читающей публики, и сейчас то же самое. Но такая ситуация характерна не только для Энде. Это специфика нашего книгоиздания, нашего книжного рынка и распространения книг. Есть маленькие элитарные издательства, которые выпускают замечательные книжки (в частности, любимые книжки детства самих издателей и открытых ими недавно зарубежных авторов). Это, как правило, очень хорошие вещи. Но они недешевые. У маленьких издательств крайне ограниченные возможности продвигать свои книги в регионы. И крайне ограниченные возможности маркетинговой стратегии. Поэтому книги у нас вроде бы появляются, и вроде бы их много – если оценивать состояние книжного рынка по выставке-ярмарке «Нон-фикшн», к примеру. Но за Уралом ситуация совершенно иная. Это не значит, что там нет продвинутых читателей и образованных библиотекарей, любителей Михаэля Энде. Но их мало. Как мало вообще по-настоящему читающих людей. Но мы надеемся, что их будет становиться больше.

Беседу вела Марина Аромштам

Также о Михаэле Энде можно прочитать в статье «Страна Фантазия Михаэля Энде»