Сказка Гаршина «Лягушка-путешественница» относится к тем литературным произведениям, смысл которых совершенно ускользает от детей дошкольного возраста. Да и от тех, кто уже пошел в школу. Но образы в этой сказке такие яркие, а сюжет настолько странный, что текст прямо впечатывается в память и потом, по прошествии многих лет, тебя вдруг настигает неизвестно из каких глубин всплывший «лягушачий возглас»: «Это я, я придумала!» ‒ и перед глазами мелькает призрак лягушачьего тельца, падающего с высоты.
Ты думаешь: «Это же про меня!» (или «про него», «про нее»!). И сама лягушка вовсе не кажется тебе глупой или нескромной. В детстве-то мама мне объясняла, что лягушку подвело зазнайство и стремление к славе. Собственно, советская интерпретация к этому и сводилась: «Я» ‒ последняя буква в алфавите… Гаршинская «Лягушка» казалась наглядным примером обреченности выскочек и «якалок», «отпетых индивидуалистов», которым непременно надо сообщить всем о своем авторстве. И сказку эту часто читали по радио. И издавали тоненькими книжечками. И включали в хрестоматии.
Но это же не басня! Хотя и басня порой не сходится с собственной моралью, если в ней яркие образы. Вспомнить хотя бы «Стрекозу и Муравья». С годами Муравей вызывает у меня все больше отвращения своей ограниченностью и жестокостью. Ничего симпатичного нет в этом «правильном» Муравье…
Иными словами, тут все зависит от интонации, с которой читается текст.
От интонации, с которой ты восклицаешь за лягушку: «Это я, я придумала!» И возвращение лягушки в болото совсем не смешно. Это настоящая трагедия – с точки зрения меня сегодняшней, у которой гаршинская сказка отпечаталась в какой-то мозговой складке.
Иными словами, есть тексты, которые поначалу кажутся «безобидными». Они динамичны, их герои «обыденны», никакой толчеи персонажей в них нет. И слова вроде бы понятны. И с адресацией все просто: не для взрослого же написали сказку про какую-то лягушку! Да и само слово «сказка» помогает обмануться.
Но заблуждение в данном случае – редкий случай – на пользу ребенку-слушателю. Пусть, пусть эта сказка в нем осядет. И пусть ее трагическая бездна откроется со временем – в случайном воспоминании.
Марина Аромштам
Подзабытая сказка Всеволода Гаршина может ожить в пространстве настольного спектакля, который придумала Мария Жукова. Так текст точно увлечет ребенка и запомнится ему, тем более что он может принимать активное участие в создании декораций и персонажей.
Вот так может выглядеть сценическое пространство спектакля.
Ребенок вполне может помочь взрослому расписать задник и «пол» сцены.
Главная сценическая идея связана с картонным диском, который кладется в центре сцены.
Диск разделен на три части, отличающиеся цветом:
на коричневой будет лес,
желтая – это поле,
на третьей части разместится деревня.
В центре диска – большое дерево. Вокруг него, как вокруг оси мироздания, в буквальном смысле крутится мир: диск нужно поворачивать по ходу развития сказочных событий.
Дерево-ось делается по технологии Натальи Мейстер. Технология довольно сложная, и эта работа взрослого.
А вот изготовление деревенских домиков по силам даже шестилетнему ребенку. Домики делаются из полосок цветной бумаги. Каждая полоска складывается в кубик, сверху крепится крыша, тоже сделанная из цветной полоски, сложенной уголком: /\.
Количество домиков зависит от размера диска и энтузиазма ребенка.
Персонажей можно сделать из картонных яичных упаковок (заодно реализовав принцип использования мусора для творческих целей).
Начинать надо, как ни странно, не с главной героини, а с уток.
Утки делаются из угловых ячеек яичной упаковки: плоские края угловой ячейки с закругленными краями напоминают клюв. Для изготовления каждой утки нужны две ячейки.
Ячейки вырезаются из коробки, ставятся одна на другую и изнутри скрепляются двусторонним скотчем. Затем утки раскрашиваются. Можно использовать элементы аппликации.
Для изготовления самой лягушки-путешественницы тоже нужны две ячейки, но их нужно вырезать из середины упаковки. Ячейки скрепляются друг с другом с помощью двустороннего скотча (так, чтобы внутри могло поместиться яйцо).
Лягушка раскрашивается (тут помощь ребенка просто необходима!). Для полноты образа приклеиваются лапки.
Главная героиня – самая крупная и заметная.
Остальных лягушек делают по принципу минимализма: каждую – из одного упаковочного бугорка. Главное – раскрасить их соответственно и приклеить (или нарисовать) глаза и рты.
В спектакле есть и «массовые сцены» ‒ с участием многих персонажей.
Вот летящие утки несут лягушку, ухватившуюся ртом за палочку.
Для этой сцены из бумаги делается единая плоская декорация: на лист в форме облака наклеиваются изображения уток и лягушки.
Декорация прикрепляется скрепкой к заднику.
А иллюзия движения ‒ утки летят! ‒ возникает за счет того, что рассказчик или его ассистент крутит большой картонный диск (о нем речь шла выше).
Утки летят над деревней, жители которой замечают лягушку. (Это кульминация: лягушка заметила, что вызывает интерес, и не может справиться с искушением объявить о своем «авторстве».)
Жителей деревни должно быть много – от бабушек и дедушек до их внучат. Но решить эту задачу можно простейшим способом.
Например, так:
Вот и все!
Все секреты раскрыты.
Можно готовиться к открытию театра.
После одного-двух показов и декорации, и персонажи могут перейти в ведение ребенка, и он с удовольствием будет с ними играть.
Скорее всего, сюжет в процессе его самостоятельный игры сильно изменится и будет мало напоминать сказку Гаршина.
Но главная задача любого настольного театра – не только познакомить ребенка с текстом и привлечь его к созданию образов, но и дать ему импульс к самостоятельной сюжетной игре.
К игре, по поводу которой он с полным правом может воскликнуть: «Это я! Я придумал!»
Фото Марии Жуковой
Для показа спектакля вы можете использовать аудиозапись сказки, которую читает актер Григорий Бродский.