Отличное название, способное вызвать интерес широкого круга читателей. Правда, под обложкой их ждет не то, чего они, возможно, ожидали. Речь действительно пойдет о суперспособностях, которые связаны с некой технической «штучкой». Можно назвать ее «генератором дополнительной силы», или что там бывает у супергероев. Но на самом деле это слуховой аппарат. А дословный перевод оригинального названия этого графического романа – «В глухоте». Его создательница Сиси Белл получила одну из самых престижных премий американской детской литературы – премию Джона Ньюбери.

«В глухоте» – история девочки, в раннем детстве потерявшей слух.

Нам кажется, мы знаем, чего лишен глухой человек. Глухие люди ‒ инвалиды, так ведь? Словом «инвалид» подчеркивается их «ограниченная валидность», или социальная дееспособность. Но Сиси Белл, вопреки устоявшимся представлениям, рассказывает не только об ограничениях, связанных с глухотой, но и о новых возможностях, которые, потеряв слух, героиня обретает. Это, что называется, главная «весть», которую книга несет читателю.

Но сначала и героине, и читателю придется понять и прочувствовать, что такое «жить в глухоте».

Кроме проблем с общением, рождающим множество бытовых неудобств, девочка страдает от своего «особенности». Ей мучительно хочется быть такой же, как все. Как это неприятно – выделяться из группы детей! Все сразу на тебя пялятся. Кроме того, девочку раздражает и сердит непонимание окружающих: ну почему другие не чувствуют, что для нее неудобно, а что, наоборот, открывает возможности нормально общаться? Ведь от людей требуется совсем не много, чтобы облегчить ей жизнь!

Читая, невольно ловишь себя на мысли, что от каждого из нас требуется не слишком много, чтобы облегчить другим возможность с нами общаться. И что проблемы с общением, желание обрести близкого друга (подругу) и товарищей по играм, стремление заслужить похвалу учителя, как и огорчения, вызванные несправедливостью (к примеру, учительской «глухотой»), возникают не только у глухого ребенка. Слово «глухой» можно было бы заменить на «толстый», «темнокожий», «кавказской национальности», «еврей», «заика»… На «тот, кто отличается от большинства других».


Я читала эту книгу два раза: один раз сама, другой раз – с внуком. Второй раз мне было вдвойне интересно. Я следила за реакцией внука и прямо чувствовала, как автор попадает в цель, как восьмилетнему понятно, что именно происходит: какие ситуации, какие поступки людей расстраивают героиню и вызывают у нее напряжение, даже отчаяние. И как это захватывает и вызывает сочувствие. Но к этому ведь надо подвести – показать внутреннюю подкладку ситуаций, вытащить на поверхность причину недоразумения. Комикс так сделан, что человек восьми-девяти лет прямо как в зеркало смотрится: с этим хочу дружить, но он все время командует. Этот придумывает злые игры – не по злости, а по глупости. С этими весело, но из веселья возникают проблемы с учителями. А в эту (этого) ты взял и влюбился: почему – не очень понятно. Как увидишь, так сразу дико глупеешь. И этот туповатый, несмешной детский юмор: «Учительница в туалете писает: пись-пись…», и то и дело проскальзывающее слово «блин» (в зоне домашнего воспитания я могу вести непримиримую войну со словом «блин», но в диалоге третьеклассников оно смотрится «логично», к сожалению).

Вся эта животрепещущая узнаваемая реальность показана и с помощью слов, и с помощью рисунков. Я читала комикс вслух и не испытывала никакого дискомфорта: текст тут ‒ совершенно полноценная повествовательная история:

«Я была обычным ребенком. Играла с мамиными вещами.
Смотрела телек с братом Эшли и сестрой Сарой.
Каталась с папой на велосипеде.
Искала гусениц с моей подругой Эммой.
А еще я пела.
Но однажды все изменилось…».

И в то же время мне даже не приходила в голову мысль, что такой вполне связный текст можно было бы без ущерба для «дела» отделить от картинок. Ведь кроме авторского текста существуют еще и реплики персонажей, вписанные в картинки. В отличие от довольно спокойной авторской интонации, эти реплики в высшей степени эмоциональны и рифмуются с выражением лиц…

Или мордочек? Вообще-то в книге действуют не люди, а «стилизованные» кролики, но ты практически сразу об этом забываешь. Длинные уши персонажей чуть ли не с первой страницы оказываются «нормой». Ну да, такая вот особенность у «населения» этой книги. Чему удивляться, если главные переживания и события выстроены вокруг человеческой способности слышать…

И не слышать.


Глухота ребенка описана тут с этнографической точностью, недоступной «автору со стороны». Главную героиню книги не случайно зовут Сиси – как и автора книги. В возрасте четырех лет Сиси Белл после перенесенного менингита практически полностью потеряла слух, и с этого времени многое в ее жизни определял слуховой аппарат. «Отношения» героини со слуховым аппаратом и являются стержнем повествования.

Что знает (думает) человек со стороны о слуховом аппарате? Только то, что он позволяет слышать человеку, потерявшему слух.

Если бы все было так просто! Да, глухой человек получает доступ в мир звуков, но этот мир часто оказывается искаженным. Например, фраза «Ты выглядишь отлично» слышится как «ЫЫ ВЫГЛЯИШЬ ОЛИЧНООО!». Чтобы понять смысл произносимых слов, нужны дополнительные источники «информации». Таким источником в первую очередь является чтение по губам. Но этого недостаточно. Довольно часто губы собеседника двигаются одинаково при произнесении близких по звучанию, но совершенно различных по смыслу слов – таких как «беда» и «еда», например. Тут на помощь должно прийти умение оценить общую ситуацию и контекст, в котором употребляется слово. Этим умениям глухих детей обучают на специальных курсах. Сиси ходила в специальную группу предшкольной подготовки, в которой все были «такие же, как она».

Дошкольники, которые научились понимать смысл из контекста, вызывают настоящее уважение. И правда, героиня книги – такая хорошая, такая способная девочка (пусть ей и не чуждо ничто человеческое: она с глупой радостью слышит, как учительница делает «пись-пись», и даже позволяет себе в минуту душевной невзгоды произнести слово «блин»)!

Но есть факторы, сильно затрудняющие глухому человеку общение.

Все, что мешает глухому человеку видеть лицо и губы собеседника (жесты и позы говорящего, плохой свет в помещении), препятствует нормальному общению.

Громкая техническая речь – просто бедствие для людей со слуховым аппаратом. А вот кино с титрами – настоящий подарок! Жаль, что подходящих для Сиси фильмов с титрами не так много, как хотелось бы. (Правда, к концу нулевых годов в США титры стали необходимым атрибутом практически всех фильмов – причем на разных языках).

А еще есть язык жестов. Почти каждый из нас видел, как люди общаются при помощи языка жестов, и все знают, что это язык глухих, или язык Культуры глухих (я пишу эти слова согласно авторской орфографии книги, которую переводчик сохранил при переводе). На Западе существует целое движение за приобщение к этой культуре: люди добровольно идут на курсы, чтобы овладеть языком жестов. И эти реалии описаны в романе. Узнав, что Сиси – глухая, кто-то из детей по-настоящему радуется: наконец-то есть возможность использовать выученный язык жестов!

Но не тут-то было: у самой Сиси отношения с этим языком более чем напряженные. Мама настаивает, чтобы Сиси окончила специальные курсы. И сама мама ходит туда учиться. Но Сиси кажется, что язык жестов будет слишком выделять ее среди остальных людей. Сиси противится, протестует. И пройдет немало времени, прежде чем она изменит к нему свое отношение…

На меня сильнейшее впечатление произвел не только сам графический роман, но и вроде бы короткое, чуть больше двух страниц, авторское послесловие. В нем Сиси Белл объясняет, что такое глухота, с ее точки зрения: «Люди могут потерять слух в разных ситуациях… У каждого своя степень глухоты… есть много способов быть глухим. При этом нет способов правильных и неправильных…»

Даже если бы Сиси Белл не написала роман, а написала только эти две с половиной страницы, она бы многое объяснила тем, кто смотрит на глухих людей со стороны.

Но ее роман, безусловно, придает сказанному «в прозе» особый смысл: это глубокий и мудрый итог важной части прожитой жизни.

Своеобразный манифест индивидуальности.

Хочется склонить голову и перед автором, и перед ее героиней.

И отдельная благодарность переводчику романа Марии Скаф – и за бережное, внимательное отношение к тексту, и за тщательно продуманные и интересные примечания к книге.

Марина Аромштам