Спичечный коробок во времена моего детства (в 60‒70-х годах) стоил 2 копейки – дешевле всего, что только продавалось. Спичечными коробками порой давали сдачу в магазинах, если у кассира не было нужного количества мелочи. Взрослые (дети войны) измеряли спичечными коробками расточительность и экономию: «На эти деньги можно было бы купить столько-то коробков со спичками!» Иногда коробки использовались и не по прямому своему назначению. В них, например, сажали пойманных жуков. В разных книжках «Сделай сам!» из коробков советовали делать игрушки – машинки, танки, роботов...

Иными словами, это была совершенно обиходная, прозаическая вещь. В лучшем случае – «исходный материал». Никакого романтического флера. И вот Эрих Кестнер «вытряхивает» из коробка спички и приспосабливает его в качестве кроватки для своего героя. Да еще и утверждает, что для Максика это настоящая «ниша покоя»: нигде так спокойно ему не спится, как в конкретном спичечном коробке. Такая вот у него странность...

Возникла она, возможно, потому, что спичечный коробок оказался первой и на долгое время единственной вещью, соразмерной этому очень маленькому мальчику. А все остальные вещи слишком большие, слишком неудобные. Максику приходится их осваивать, потому что он среди них живет, и потому что он должен (и хочет) учиться. Но сколько на это тратится сил и времени! Он так устает! И порой кажется таким неловким! Другие школьники над ним смеются, а иногда и злобно подшучивают. Как горько, что Максик не такой как все!


Я не помню, чтобы какой-нибудь крошечный герой так переживал по поводу своей малости, так хотел от нее избавиться.

В переживаниях Максика нет ничего от эстетики романтизма, как, например, в переживаниях Дюймовочки: то, что она не похожа на отвратительных жаб и пошлых жуков, только подчеркивает ее прелесть и в глазах автора, и в глазах читателя. Малость Бибигона – тоже что-то вроде редкого замечательного качества, его безусловное достоинство. Он и не думает печалиться по этому поводу. О внутреннем мире Мальчика с пальчика нам вообще ничего не известно – в полном соответствии с жанром фольклорной сказки.

Да и читатель изначально знает, что малость персонажа лишь на первый взгляд кажется свидетельством слабости и уязвимости. А в каком-нибудь испытании она обернется его преимуществом и приведет если не к полной победе над врагом, то к счастливой развязке ситуации.

Эрик Кёстнер как будто не нарушает традицию: рост Максика действительно открывает ему возможность осуществить главную мечту жизни – стать цирковым артистом. И конец книги дарит счастье главным персонажам и радостное удовлетворение читателю, успевшему их полюбить.

А тоска Максика по «нормальности» и его одиночество преодолеваются ходом жизни. Он обретает друзей и находит свое место под солнцем. Он, что называется, полностью творчески реализован. Чего еще желать?

Но оказалось, что сам автор вовсе не считал проблемы Максика решенными – иначе он не написал бы продолжение сказки.

Продолжения у книг возникают по разным причинам. Часто – по требованию читателей, прикипевших душой к персонажам и не желающим их отпускать. Но в предисловии (которое является частью повествования) автор сообщает, что обещал написать продолжение истории… самому Максику! То есть автор считает, что чего-то не договорил.

Новая история получила название ««Мальчик и девочка из спичечной коробки». (В 2021 году эта книга вышла в замечательном переводе Елены Леенсон, а впервые российские читатели могли познакомиться с ней еще в 2001 году, в переводе А. Шустера.)

Поначалу события книги вертятся вокруг Максика, ставшего знаменитым. Голливудский магнат с труднопроизносимым именем Минеральвотер решает снять фильм о «Маленьком Человеке», как уважительно называют Максика его друзья. (К слову, все имена и фамилии героев первой книги Елена Леенсон переносит в новую историю как заветную эстафетную палочку, принятую от переводчика Константина Богатырева, и виртуозно решает задачу «поименования» новых персонажей: их имена органично встраиваются в прежний ряд.) Фильм, по представлениям Минеральвотера, должен принести ему немалую прибыль. И тут Максик и его взрослый друг, фокусник Йокус, демонстрируют абсолютную вписанность в рынок труда и наличие деловых качеств: если уж заключать контракт (а артисты живут контрактами), то выгодный. Работать они будут честно и с удовольствием. Но работа должна оплачиваться по справедливости. Современный ребенок, я уверена, отнесется к подобному утверждению с полным пониманием и одобрением: это вполне «правдивая история успеха».

Бандиты и аферисты в новой книге тоже присутствует: Эрих Кестнер не изменяет своему «фирменному стилю» – вплетает в повествование детективную составляющую и затягивает читателя в сеть интригующих событий. Тут тебе и путешествие по реальным и нереальным городам и поселкам, расследования, разоблачения, неожиданные открытия…

Но где же обещанная девочка?

Девочка появляется совершенно неожиданно – когда повествование вроде бы уже подошло к концу, опять – счастливому. Кажется, ничего добавить уже нельзя… Если забыть о том, что в первой книге автор, по его мнению, не успел нам сказать нечто важное.

А не успел он сказать, что Максик, несмотря на свою известность, заработанное богатство и окружающих его друзей и покровителей, все так же одинок. Главная боль его жизни никуда не ушла. Вокруг него, безусловно, есть любящие люди. Но нет никого, кто был бы таким же, как он.

И вот в самом конце сказки, благодаря триумфальному шествию по миру фильма Минералвотера, обнаруживается, что в мире существует еще один «Маленький Человек», точно такого же роста, как Максик, ‒ девочка Мильхен.

И тут, посреди «кромешного сказочного счастья» вдруг разверзается бездна.

История девочки выглядит еще более драматично. Ее малость воспринимается окружающими как уродство.

Отец, раз взглянув на новорожденную, навсегда исчез из ее жизни. А несчастная мать девочки в течение девяти лет прятала свою дочку в чуланчике от посторонних взглядов. Матери так хотелось родить ребенка нормального роста – не такого, как она сама (ее рост составлял всего полметра ‒ как и рост родителей Максика, и родом она оказалась из того же поселка, где живут только невысокие люди). Да, Максику трудно пришлось в школе. Но Мильхен вообще не ходила в школу и к моменту встречи с Максиком не умела ни читать, ни писать…

Все-таки хорошо, что мы уже привыкли думать о рассказываемой нам истории как о сказке. Это помогает смягчить правдоподобность ситуации. В книгах Эриха Кестнера встречаются откровенные негодяи. Но так, как на маму Мильхен, его Маленький Человек ни на кого не злился. То, что Максик, оказывается, способен и на такое чувство, выясняется лишь тогда, когда ему открываются подробности детства Мильхен.

Но Эрих Кестнер – добрый автор. И он действует в полном соответствии с тем принципом, который в свое время сформулировал Толкин: утешение – вот что является одной из важнейших функций настоящей сказки. С этой точки зрения, история о Максике и Мильхен – безусловно, сказка. Вот и Мильхен, как и Максик, с удовольствием спит в спичечной коробке… Ее мама после знакомства с Максиком сделала дочке точно такую же кроватку, как у нового друга Мильхен. Нового, первого и единственного. С первого взгляда любимого на всю жизнь.

А Максику с появлением Мильхен вдруг становится ясно, как он был до этого одинок. И всем остальным это тоже становится ясно. Понять про себя что-то главное можно только с помощью Другого. Близкого тебе Другого. И как же хорошо, что на свете есть еще кто-то, способный вместиться в спичечную коробку…

Мне кажется, если книга и воспитывает, то таким вот образом – с помощью запоминающихся образов и странных сюжетов, смысл которых, вполне возможно, открывается гораздо позже. И я не сомневаюсь: каждый, кто прочитал (и кому прочитали) эту книгу, случайно наткнувшись на спичечный коробок (все-таки коробки еще не исчезли из нашей жизни), неизбежно вспомнит про крошечных мальчика и девочку, которые в нем умещаются.

И еще одна мысль не отпускает меня в связи с этой историей.

Так получилось, что Эрих Кестнер видел своими глазами костер, на котором нацисты сжигали книги ‒ в том числе, и его собственные. Все, что он написал до прихода Гитлера к власти, было запрещено и изъято из магазинов и библиотек. Но Кестнер пережил Гитлера и после окончания Второй мировой войны снова вернулся в детскую литературу. Вытряхнул спички из коробков и приспособил их в качестве кроваток своим крошечным героям. Героям, которые при нацизме были бы обречены в лучшем случае жить жалкой жизнью в чуланче.

«Мальчик и девочка из спичечной коробки» ‒ последняя книга Эриха Кестнера.

Исчерпывающее высказывание писателя-гуманиста.

Марина Аромштам