Валерий Шубинский «Старая книжная полка»
Издательство «Фонд детской книги», 2019

Книга «Старая книжная полка», написанная поэтом и критиком Валерием Шубинским, ‒ одно из ярких историко-литературных событий нескольких последних лет. Включенные в нее биографические эссе посвящены писателям, жившим в разное время и в разных странах, – от всемирно известных сказочников (к которым, наряду Шарлем Перро и Андерсеном, причислены и Даниэль Дефо, и Толкин, и Льюис) до «зачинателей» советской детской литературы и писателей, которых Валерию Шубинскому довелось знать лично.

Каждое эссе ‒ захватывающее путешествие в историю. Упоминание тех или иных политических коллизий эпохи, некоторые подробности быта, особенности поведения людей – и перед читателем возникает объемная панорама времени, в которую вписан портрет писателя.

Есть в этом что-то от живописности голландских полотен Нового времени, когда каждая деталь пейзажа или интерьера работает на образ главного героя. Например, если Шубинский рассказывает нам, откуда при французском дворе пошла мода на парики, то исключительно потому, что это связано с Людовиком XIV и его представлениями о прекрасном, ‒ а именно при дворе Людовика XIV служил Шарль Перро, и там же, в угоду монарху и его сыну, родились знаменитые сказки. Потому сказки и получились «такими»…

И эта живописность еще и сочетается с умело выстроенным сюжетом каждого эссе, исполненным напряженного драматизма. И читатель, затаив дыхание, следит за тем, как автор распутывает узлы биографии того или иного героя: так вот откуда взялась фамилия ДЕФО! Даниэль, хитроумный шпион и предприниматель, просто-напросто приписал две буквы к своей «изначальной» фамилии ФО…

По качеству все эссе «Старой книжной полки» не уступают друг другу, и их автор каждой строкой оправдывает звание лауреата премии Андрея Белого в области литературной критики (хотя Валерию Шубинскому и не нравится, когда писателей называют «авторами», я не могу избежать употребления этого слова). Но возникает острое ощущение, что под одной обложкой угнездились две разные книги – настолько по-разному они переживаются. Одна – «Сказки о сказочниках» (так называется первая часть «Старой… полки»). Другая включает остальные три части, посвященные книгам и судьбам советских писателей.

Часть про сказочников – увлекательное, и, наверное, легкое чтение (в том смысле, что от читателя не требуется специальных усилий, чтобы удерживать внимание и овладевать какими-то сложными интеллектуальными конструкциями). А это всегда сопряжено с психотерапевтическим эффектом: ты, что называется, «отдыхаешь душой», при том что узнаешь много нового.

А вот эссе о советских писателях… Они просто раздирают душу.

Виноват «материал». Тут «приметы времени» и особенности поведения людей не развлекают, а ужасают. И вроде я знала, что пришлось пережить Чуковскому. Знала, что Маршак вообще-то уцелел просто чудом. Но рассказы Шубинского заставляют пережить это заново и гораздо острее ‒ в силу уровня их повествовательной художественности и подробностей, которые в первой части так тебя развлекали…

Видимо, дело еще и в дистанции. Даже не во временной ‒ ведь Толкин и Льюис, в общем-то, начинали в то же время, что и обэриуты… Но тут нет ни одной судьбы, которая бы не кровила! И эти писатели, эти люди… это же наши «дедушки и бабушки». Они же… совсем как мы…

Хотелось бы мне поговорить с каким-нибудь подростком, который прочитал именно эти части «Старой книжной полки». Может, подросток воспримет их совершенно иначе – с точки зрения той спасительной дистанции, которой я не чувствую. Может, для него уже нет особой разницы между Кэрроллом и Чуковским. И «Маршак» ‒ это просто литературный герой.

Книга, к слову, адресована подросткам: «Читателю этой книги, – говорится на задней стороне обложки, – лет пятнадцать-шестнадцать…» И там же размещена фотография юноши Валерия Шубинского. Юноши семидесятых годов, наверняка в раннем детстве выучившего наизусть всего Чуковского и Маршака, а в подростковом возрасте зачитывавшегося трилогией Александры Бруштейн. И сегодня существуют подростки, которым знакома «Дорога уходит вдаль», но вряд ли эта книга играет в их жизни такую же роль. Наверняка они читают ее по-другому.

В предисловии Валерий Шубинский предупреждает читателя: «…разговор пойдет про взрослые секреты детских книг. Точнее – книг, считающихся детскими. На самом деле граница между ними условна. Очень многие книги, которые сегодня читаются в основном детьми и подростками, когда-то писались для взрослых…»

Бывает и наоборот. Мы думаем, что пишем для подростков, а книгу «присваивают» себе взрослые. Ведь это они в свое время читали то, что «когда-то писалось для взрослых». Это для них Чуковский был «дедушкой».

Что ж, в «Старой книжной полке» взрослые обнаружат для себя много нового. И, возможно, сумеют пересказать что-то детям, читающим совершенно другие книги. Может даже, благодаря этой книге, сумеют убедить их прочесть то, что дорого им самим.

Ольга Мяэотс «Книжки на вырост»
Фонд «Дом детской книги», 2019

В предисловии к книге Ольга Мяэотс рассказывает о письме с Камчатки, которое она получила несколько лет назад от неизвестной ей сотрудницы библиотеки. Та благодарила «уважаемую О. Мяэотс», заведующую Детским залом Библиотеки иностранной литературы им. М. Рудомино, за статьи о новых авторах, которых читатели уже успели полюбить, но информации о которых практически нет.

Книга сложились из этих статей, написанных в течение более чем пятнадцати лет, и стала своеобразным ответом на переводческий бум, случившийся в отечественном книжном мире в первое десятилетие нового века. В этом специфика «Книжек на вырост»: тут можно узнать о классиках зарубежной детской литературы, о которых мы раньше ничего не слышали, о которых у нас никогда ничего не писали. Или имена которых оказались прочно забыты, потому что они стали классиками «там», эмигрировав из «нового советского государства» в конце 1920-х ‒ начале 30-х годов (как, например, художник Федор Рожанковский).

В период переводческого бума российские читатели открыли для себя книжку-картинку как особое и перспективное направление зарубежного книжного рынка. И первую часть своей книги Ольга Мяэотс посвятила именно создателям книжек-картинок – от зачинателя этого вида искусства, в лице британского гения девятнадцатого века Рэндольфа Кальдекотта (медаль Кальдекотта – одна из самых престижных наград, которые получают книжные графики в США), до нашего современника Владимира Радунского, уехавшего из России в 1982 году. (К слову: среди книг Владимира Радунского, о которых рассказывает Ольга Мяэотс, – «Пес Хип-Хоп» с текстом Владимира Крестовского, тоже нашего современника и соотечественника – своего рода уникальная ситуация для тех лет.)

О книжках-картинках, представленных таким количеством имен и названий и оказавшихся в распоряжении отечественного читателя, еще никто у нас не писал.

Но если выделять какие-то эссе в книге не по тематическому, а по стилистическому принципу, то наиболее яркими и запоминающимися оказываются те, что написаны на основе личных впечатлений. Ольга Мяэотс – признанный мастер перевода. Переводчик – по существу сталкер, без которого читатель не только не способен передвигаться по незнакомой местности, но и попасть туда не сможет. А тут еще к переводческому опыту добавляются впечатления от личных встреч и разговоров со своими «героями». Это, безусловно, придает очеркам новый объем.

Но самыми интересными оказываются тексты третьей части – «Книжки с историей». Тут автор выступает как полноценный исследователь. А для читателя открывается возможность завороженно следить за развитием практически детективных историй. Любимым для меня стал очерк «Говорить правду необходимо» ‒ об авторе и переводчике книги «Девочка, с которой детям не разрешали водиться». Книга в свое время меня поразила (я прочла ее уже во взрослом возрасте): «Девочку…» смело можно ставить рядом с «Эмилем из Леннеберги». А тут еще и оказывается, что и имя создавшей книгу писательницы Ирмгард Койн окутано тайной, ключи к которой можно было отыскать только благодаря тому, что переводчица Татьяна Ступникова работала все в той же Библиотеке иностранной литературы…

Глава «Советская Россия в зеркале иностранной детской книги 1930-х годов» стоит особняком. Под таким ракурсом советскую историю еще не рассматривали. Ничего утешительного тут нет. Это из области «много знания – много печали». Тем не менее очерк невероятно интересен – и с точки зрения фактического материала, и с точки зрения авторского анализа.

Нешуточное это дело – детская книга!

Кристина Бьорк «Детство Астрид»
Художник Эва Эриксон
Перевод со шведского Ксении Коваленко
Издательство «Белая ворона», 2020

Если охарактеризовать книгу Кристины Бьорк несколькими словами, то это книга-путеводитель по творчеству Астрид Линдрен. Название, вроде бы, обещает рассказ о том, как сказочница, определившая пути развития европейской литературы второй половины ХХ века, была маленькой девочкой. Но этим задача автора не ограничивается. Читать о детстве Линдгрен (точнее, Астрид Эриксон) – все равно что заглядывать в волшебное зеркало: так вот откуда выросли сюжеты и характеры всемирно известных историй! Пейзажи, обстановка, даже детали одежды – всё удивительным образом коренится в реалиях Виммербю и Смоланда. И девочка на обложке, нарисованная Эвой Эриксон, самой известной современной художницей Швеции (по стечению обстоятельств, носящей ту же фамилию, что и Линдгрен до замужества), напоминает одновременно и маленькую Астрид, и Пеппи Длинныйчулок.

Композиционно книга так и устроена: сначала идет рассказ о каком-то периоде детства и связанных с ним событиях, потом – приложение-путеводитель: такое-то событие нашло место в такой-то книге, такие-то увлечения братьев и сестер Астрид – в такой-то истории, такой-то персонаж очень напоминает такого-то реального человека. Да еще и карты приложены, и точные маршруты: как можно сегодня найти те или иные реалии, перекочевавшие из жизни в книги.

Поражает интонация, с которой об этом рассказывается (в первую очередь, конечно, шведским детям): никакой слащавой умильности, никакого избыточного «патриотизма», никаких эпитетов вроде «великая» и «прекрасная». Кажется, будь у Астрид такая возможность, она бы сама написала именно так – сдержанно и содержательно, с уважением к людям и минувшей эпохе. Нет никакой необходимости что-то приукрашивать или утаивать. И чтобы разговор о детстве не казался хитрой уловкой, способом уклониться от разговора «на сложные темы», помимо «цветной части» о детстве в книге есть еще и «черно-белая», посвященная взрослой жизни Астрид. И там лаконично, но прямо рассказывается о тех перипетиях, которые выпали на ее долю: знаменитой писательницей она стала далеко не сразу. И между детством и всемирно известными книгами лежала сложная, полная срывов феминистская юность.

Эх, этой бы книге да появится лет этак сорок назад! Когда сказки Линдгрен читали «всем Советским Союзом», когда цитатами из мультфильмов о Карлсоне пользовался каждый среднестатистической подросток из пионерского лагеря завода «Красный пролетарий»…

Но наверняка найдется какой-нибудь деятельный педагог, какой-нибудь неуемный библиотекарь, который не только предложит кому-то из детей прочитать эту книгу (после того, как тот прочитает хотя бы одну-две сказки самой Астрид Линдгрен), но и затеет квест по произведениям, признанным классикой еще при жизни автора. Хотела я написать «викторину» ‒ и сама себя одернула: не могу вспомнить, когда в последний раз слышала это слово. А вот «в те годы», когда все мы читали «Рони, дочь разбойника» и «Мы все из Бюллербю», не говоря уж о «Пеппи Длинныйчулок», наверняка бы устроили викторину. Или игру-путешествие. Раз в книге о детстве Линдгрен есть карты, значит, может быть и игра-путешествие…

Еще об этой книге можно прочитать в статье «Девочка из Нэса»

Григорий Кружков «Что и требовалось доказать. Жизнь Льюиса Кэрролла в рассказах и картинках»
«Издательский дом Анастасии Орловой», 2020

Это еще одна из новых блестяще написанных биографий – биография Льюиса Кэрролла. Построенная на языковой игре и мистификациях, эта книга совершенно в духе «Алисы в Стране чудес». Чтобы написать такую живую, искрящуюся юмором биографию, автор должен чувствовать безусловное внутреннее родство со своим героем. Григорию Кружкову Льюис не просто интересен. Он ему близок и понятен. И подобным чувством заражается и читатель.

Подробнее об этой книге можно прочитать в статье «Если бабочка съест слона...»

Марина Аромштам