– В вашей сказке основное место действия – шкаф. Место вполне знаковое для литературы – вспомним хотя бы способ проникновения в Нарнию. Чем для вас является шкаф?

– Мои взаимоотношения со шкафом были не такими уж романтичными.

Рэй Брэдбери однажды сказал: «Пишите либо о том, что любите, либо о том, что ненавидите». Я выбрала второе. В нашей комнате стоял старый облезлый шкаф. Он скрипел ужасно! Я его жутко не любила и всё не могла дождаться, когда же муж его разберет.

И то ли от отчаяния, то ли из вредности стала записывать коротенькие истории о жизни одежды в шкафу. Когда была написана последняя сказка, я даже всплакнула. Я успела привязаться к шкафу, к этому деревянному старику, у которого скрипят полочки, который каждую ночь чувствует внутри себя копошение колготок и маек...

В общем, я уже смирилась с тем, что эта древность останется в нашей комнате навеки. Но как только я написала слово «конец» в «Однажды в шкафу», в этот же день нам привезли новый шкаф. А наш старичок отправился на чердак. Даже грустно сейчас без него.

– Судя по книге, вы хорошо знакомы с жизнью шкафа «с той стороны»? Были ли в вашем детстве истории, связанные со шкафом?

– В детстве я обожала наш шкаф! Я умела лазить по полкам и с ловкостью бандерлога забиралась на шкаф. А там у нас лежала огромная коробка с новогодними игрушками. Я осторожно приоткрывала крышку, рассматривала шары, гирлянды, ватного Деда Мороза. Подарки мама тоже прятала именно в шкафу. Я их, конечно же, находила. Надкусывала конфеты, прочитывала книги...

У меня была мечта – сделать в шкафу свой собственный маленький домик. Я бы устроила там маленькую кроватку и столик. Но для этого нужно было куда-то деть одежду. Я бы с радостью свалила ее в кучу посреди комнаты, но мама не разрешила.

– Какое место шкаф занимает в иерархии мебели? Возможно, это король? Или наоборот, старый слуга? Или еще кто-то?

– Мне кажется, он мудрец. Хранитель древних секретов.

– В истории, которую вы придумали (или подсмотрели), много персонажей. Есть ли среди них те, кому вы симпатизируете больше других?

– Мне нравится Бабушка Шуба. Я вообще питаю какой-то странный интерес к пожилым людям. Мне нравится с ними разговаривать, наблюдать за ними и писать про них.
Еще очень люблю историю про Майку-дикарку, которая нашла свое место у Вовки на груди.

– Чехов утверждал, что сочинить историю можно о любом бытовом предмете. Согласны ли вы с ним? Или для сказки требуется что-то необыкновенное?

– Согласна! Я уже рассказывала о том, что именно эта мысль побудила меня писать про одежду в шкафу. Я в то время слушала много лекций по писательскому мастерству. И в каждой был призыв путешествовать и искать новые впечатления. Без этого, дескать, писателю никак. В то время мы жили в блокадном городе, у меня двое маленьких детей. Какие тут путешествия? И я решила: напишу про самое простое и непривлекательное, что есть в моей комнате. И вот... написала.

– Не могли бы вы пояснить фразу о блокадном городе. Какой город имеется в виду?

‒ Это я о послевоенном Луганске. В городе было много военных. Ввели комендантский час. Любимые магазины, кафе, развлекательные центры были разрушены или закрыты. Книжных магазинов вообще не сыскать. В такой атмосфере призыв получать яркие впечатления от жизни ну совсем не вдохновлял.

– Сказочник – человек наивный, чистый, лишенный агрессии? Или это человек с «опаленным сердцем» – тот, кто много повидал и многое пережил?

– Я думаю, сказочником может быть и тот, и тот. Потребность рассказывать истории не связана с жизненным опытом. Это зов. «Позвать» могут и мечтателя, и прагматика. Сама я больше отношусь к первому типу. Раньше очень переживала, что мало чего видела в жизни. Разве можно без этого написать что-то достойное? Сейчас думаю, что можно. Человеческая душа – сложная штука. Она многое знает. Важно это услышать.

– Ваши дети читают ваши книги? Пишете ли вы специально для них?

– Я очень не люблю читать свои книги своим детям. Вообще, перечитывать уже написанное – пытка для меня. Я начинаю придираться к тексту, ловить блох и сокрушаться: тут нужно было написать по-другому...

Но когда я пишу черновик, обязательно читаю детям проблемные кусочки текста. Слежу за их реакцией. Если Маша и Ваня отвлекаются, я понимаю: тут нужно переделать. Дети – как высокочувствительные антенны, моментально чувствуют помехи и шероховатости в тексте.

– Представим, что теперь уже вы ведете семинар по писательскому мастерству. Какими чертами характера, по вашему мнению, должен обладать настоящий сказочник?

– Мне понравилось, как на одном из семинаров сказала Марина Бородицкая: чтобы переводить детские стихи, нужно на некоторое время сойти с ума, а потом вернуться в ум обратно.

Мне кажется, к сочинительству это тоже применимо. Умение сходить с ума и смотреть на привычные вещи вверх тормашками – очень полезное качество для детского писателя.

Беседу вела Наталья Вишнякова

О книге Ксении Горбуновой «Однажды в шкафу» можно прочитать в статье «Тайная жизнь вещей»