Мотивация что-то делать (или не делать) бывает, по крайней мере, двух видов – общей и ситуативной. В конкретной ситуации родители мотивируют ребенка к действию (выполнению домашнего задания, подготовке к контрольной) конкретными, часто достаточно тривиальными способами: «сделай – и получишь то-то…». Думаю, это не хорошо и не плохо – хоть и похоже на дрессировку. Использование конкретных стимулов всегда связано со стилем жизни и отношениями в семье. Единственное, что недопустимо, это прямое физическое насилие над ребенком. А я в своей учительской практике с таким сталкивалась. До сих пор не могу вспомнить без дрожи.

Раз в четверть у меня были индивидуальные встречи с родителями, где мы обсуждали проблемы и успехи конкретного ребенка – так, чтобы никто больше не слышал нашего разговора. И вот одна мама (достаточно активная, «отзывчивая», и в спектаклях-то наших классных она играла) в ответ на мои сетования по поводу «проседания» русского языка у ее сына вдруг говорит задумчиво: «Та-а-ак… Поняла… Мы когда уроки делаем, я всегда ремешок рядом с собой кладу. Значит, одного вида ремешка недостаточно…» То есть я-то «добрая» учительница была, по моим представлениям. А бремя принуждения перекладывала на родителей… Ужасным откровением тогда это для меня стало.

А вот с общей мотивацией дело обстоит так. Призыва «Учись писать грамотно, сынок/дочка! », очевидно, недостаточно. Мне кажется, полезно время от времени понятно объяснять (напоминать) ребенку, почему это все-таки важно.

Писать без ошибок означает следовать правилам поведения в языковой культуре. Выполняя правила языкового поведения, ты – как и в случае выполнения правил поведения вообще ‒ демонстрируешь дружелюбное и уважительное отношение к другим людям. Ты стараешься, чтобы тебя поняли, – и можешь рассчитывать, что и другие по отношению к тебе будут вести себя так же.

Правила языкового поведения сложнее правил перехода через улицу или правил поведения в общественных местах. Но и сам язык гораздо более сложно устроен, чем та же улица…

Мне кажется, детям было бы любопытно провести такие параллели.

Хотя, конечно, «приличным» быть устаешь. В учительском арсенале есть отличный прием, своего рода праздник непослушания, помогающий снимать накопившееся напряжение: время от времени надо давать детям задание написать диктант с ошибками или придумать текст, «нафаршированный» ошибками. Но ошибки, естественно, должны допускаться сознательно и «по плану»: на конкретную орфограмму. Это своего рода тест, который ребенок сочиняет для другого ребенка: сможет ли другой «играющий» отыскать все твои «заковырки»?

Учитель еще много чего может придумать, чтобы дети не закисали на уроках, бесконечно заучивая правила и выполняя упражнения.

Родитель, с этой точки зрения, сторона страдательная. Причем в буквальном смысле слова. Школа обрекает ребенка на страдания в связи с русским языком, а родитель вынужден эти детские страдания выносить, да еще и поддерживать школу…

Зато родитель может поработать на общие умения ребенка, которые пригодятся ему, в том числе, и при освоении русского языка. Родитель может читать ребенку вслух – то, что нравится и ему, и ребенку. И делать это с чувством, что помогает сыну или дочери сократить количество ошибок на письме.

Откуда возьмется такая уверенность?

Принято считать, что грамотность приходит по мере овладения самостоятельным чтением: чем больше ребенок читает, тем грамотнее пишет. И в целом это так: читающие дети, как правило, учатся хорошо. Но с русским языком, как ни странно, и у них в той или иной степени могут быть проблемы. Более того, существуют дети, которые очень много читают – как говорится, глотают книги. А ошибок в диктанте они порой делают больше всех.

В чем тут дело?

Общая закономерность «чем больше читает, тем легче ему учиться» связана с общим развитием речи: чтение и сегодня – фундаментальный навык, который лежит в основе обучения. Но ведь нам нужно, чтобы читающий ребенок не просто быстро прочитывал тексты из учебников и условия задач, не просто мог бы пересказать прочитанное и ответить на вопросы. Мы считаем, что такой ребенок по определению должен грамотно писать! А если он этого не делает, если нарушает те самые «правила приличия», о которых говорилось выше, то значит… Значит, он делает это по злой воле? По лени? («Ленится» ‒ объяснение, которое годится на все случаи школьной жизни.)

Нет, конечно. Чтобы много читающий ребенок еще и грамотно писал, нужно, чтобы у него была хорошая зрительная память. Или даже очень хорошая.

Иногда можно услышать: вот человек, который практически не знает правил орфографии (или благополучно их забыл), но пишет без ошибок – у него «врожденная грамотность» (Повезло человеку!)!

Но никакой «врожденной грамотности», конечно, не существует. В нашем мозгу нет «центра грамотности» (в отличие от центров речи). У человека, который грамотно пишет, не очень заботясь о знании правил, просто очень хорошая зрительная память. И он, наряду со всем прочим, легко запоминает образы слов – то, как они выглядят на письме.

А тем, у кого зрительная память хуже, приходится учить правила и развивать так называемую орфографическую зоркость – умение находить в тексте «опасные места», которые надо проверять с помощью выученных правил.

Однако умение находить ошибки в своем тексте – только начальный этап освоения конкретной орфограммы и грамотного письма. Чтобы написать диктант без ошибок, ребенок должен уметь определять опасные места в словах на слух, до того как он их напишет. Или, если он пишет изложение или сочинение, такие места должны опознаваться в процессе внутреннего проговаривания: потому что пишущий диктует сам себе, «внутренним голосом».

То есть ребенку для того, чтобы освоить грамотное письмо, нужна не только орфографическая зоркость, но и развитый орфографический слух.

А условием развития орфографического слуха является способность слышать текст вообще – не просто бытовую речь, а речь книжную, в которой встречаются самые разные по сложности слова.

Ведь что надо иметь в виду?

В длинном слове сделать ошибку легче, чем в коротком. В незнакомом слове сделать ошибку легче, чем в знакомом. В труднопроизносимом слове сделать ошибку легче, чем в легком для произнесения. В длинном тексте дети чаще делают ошибки, чем в коротких текстах, – особенно, ближе к концу: они устают удерживать внимание. Тут нужна привычка – слушать длинные тексты, да еще и внимательно.

Поэтому чем больше книжной речи слышит ребенок, тем выше вероятность, что он овладеет грамотным письмом.

Хотите, чтобы ваш ребенок делал меньше ошибок на письме? Больше читайте ему вслух. Это, конечно, не панацея. И гарантировать стопроцентный результат тут никто не может – как и всегда, когда речь идет о ребенке и его возможностях. Но чтение вслух – точно из тех «лекарств», которые не навредят.

Что касается орфографической зоркости, то и тут можно способствовать продвижению ребенка к успеху «непрямыми методами» ‒ и снова с помощью книг. Орфографическая зоркость – вид зрительного внимания. И если вы вместе с ребенком будете регулярно рассматривать виммельбухи и «решать» задачки вроде «найди в картинках десять отличий», «найди на картинке спрятанные предметы» и т.п., то это не что иное, как способ тренировать зрительное внимание. Таких интеллектуальных развлечений, конечно, недостаточно, чтобы зрительное внимание конвертировалось в орфографическую зоркость. Но они точно являются необходимым условием овладения грамотным письмом.

И я могу дать руку на отсечение, что с помощью чтения вслух и общения вокруг книг вы добьетесь большего, чем с помощью «ремешка», образовательной силе которого довольно сложно найти психологическое объяснение.

Марина Аромштам