– «У родителей Астрид Линдгрен было четверо детей – три девочки и мальчик. Астрид росла в простой крестьянской семье и была старшей из сестер».

– Я выросла не в простой крестьянской семье, но знаю, как это – расти в большой семье. Нас тоже было четверо, я – старшая сестра. Астрид была старшей из трех сестер, но у нее был старший брат. Мои папа и мама имеют педагогическое образование. Мама всю свою жизнь работала учителем начальной школы, и она очень любит эту работу. А папа всегда хотел быть журналистом, и последние лет двадцать он пишет для нашей маленькой местной газеты.

– «Папа Астрид очень любил детей, а мама была очень сильной, самой сильной в семье».

– Да, можно так сказать. Конечно, мама у меня тоже очень нежная, но все-таки она такая твердая основа семьи.

– Из воспоминаний Астрид Линдгрен: «Нас воспитывали послушными и богобоязненными, как было принято в то время, но в играх нам предоставляли полную свободу. В детстве нас никто не бранил».

– Мы тоже могли играть совершенно свободно. Мы, конечно, понимали, где проходят границы, но я не помню, чтобы родители много с нами играли. Все четверо детей нашей семьи близки по возрасту, и мы всегда играли вместе, у нас была компания. Никто из взрослых не вмешивался в то, как и во что мы играем.

– «Многие шутки, сказки, истории, которые Астрид слышала в детстве от родных и друзей, легли потом в основу ее собственных произведений».

– Я тоже выросла в такой среде, где было много рассказчиков. Обе мои бабушки мастерски умели рассказывать целые истории про самые обычные вещи. В этих историях никто не путешествовал, ничего особенного не происходило – поход в магазин, разговор с кем-то, – но это превращалось в настоящее искусство.

– «Астрид с ранних лет много читала».

– Да, я всегда любила читать, но я не была ребенком, который целый день сидит дома и читает книги. Я была довольно-таки непоседлива и любила много играть на улице.

– «Способности Астрид стали очевидными уже в школе, когда ее стали называть «Сельмой Лагерлёф из Виммербю». Сочинения Астрид были необычными, их часто зачитывали учителя, видевшие ее талант».

– У меня был очень хороший и добрый учитель, и он разрешал мне сочинять прямо в школе. Часто бывало так, что я быстро выполняла все задания, и у меня оставалось время писать. Учитель это поддерживал и всячески меня подбадривал.

– Астрид Линдгрен: «Думаю, самое трудное время в жизни человека – это ранняя юность и старость. Я помню, что моя юность была безумно меланхолична и трудна».

– Все-таки у Астрид было довольно суровое взросление. У меня не было таких трудностей в жизни. Но я могу сказать, что быть молодым человеком гораздо сложнее, чем быть ребенком.

– «Из своего детства я в первую очередь помню не людей, а ту удивительную и прекрасную природу, которая меня окружала».

– Мне кажется, я помню и то, и другое: и людей, и природу.

– Из интервью с Астрид Линдгрен: «Только две вещи по-настоящему интересуют человека как в жизни, так и в искусстве – любовь и смерть. Дети в этом смысле ничем не отличаются от взрослых. Их, конечно, не нужно пугать, но, если хотите дотронуться искусством до их душ, пишите об этом».

– Я думаю, что это слишком категоричная формулировка, но согласна с тем, что дети точно так же интересуются серьезными чувствами и темами, как и мы, взрослые. И к ним тоже надо относиться серьезно: их чувства такие же глубокие, как и наши.

Мне кажется, что литература как раз такое место, где можно очень просто и естественно для ребенка обсуждать волнующие темы, создавая у него чувство уверенности. К сожалению, смерть – неизбежная часть жизни, почти все дети кого-нибудь теряют. Горе может показаться ребенку пугающим или чересчур сложным чувством. Поэтому важно, чтобы мы с ним об этом разговаривали – как раз для того, чтобы чувства не пугали.

– «Астрид пришла к выводу, что первые годы – самые важные в жизни человека».

– То, что первые годы жизни очень важны, мы знаем из исследований психологов и других специалистов. Но я не говорила бы так категорично, потому что тогда получается, что если человеку не повезло в первые годы, у него уже нет шанса в жизни. Я все-таки верю в то, что даже если старт был не самый благоприятный, это можно потом наверстать.

– «После замужества Линдгрен решила стать домашней хозяйкой и полностью посвятить себя заботам о ребенке».

– В этом пункте наши пути расходятся, потому что очень изменилась жизнь. Я продолжаю работать еще и потому, что теперь в Норвегии мама и папа почти всегда имеют равные права и обязанности в заботе о ребенке и участвуют в его жизни и воспитании. Мое поколение с удивлением смотрит на папу, который не уходит в декретный отпуск по уходу за своим маленьким ребенком.

– «Сын Астрид очень ею гордился: она была самой хулиганской мамой на свете!»

– Тут нет: думаю, что я очень похожа на других мам в своем окружении.

– «Свою первую рукопись писательница отослала в крупнейшее стокгольмское издательство, но рукопись была отвергнута».

– Такого сильного сопротивления издателей я не встречала. Но я пишу на том варианте норвежского языка, которым пользуется меньшее количество людей, поэтому у нас есть только одно специализированное издательство. Когда я отослала им свою первую рукопись, я получила очень воодушевляющий отказ. У них хватило профессионализма сразу увидеть, что я могу больше, поэтому они не взяли рукопись, но всячески поддерживали меня писать дальше.

– «В мире есть два удовольствия, которые ничем нельзя заменить: прочитать хорошую книгу и написать хорошую книгу» (из воспоминаний Астрид Линдгрен).

– Да, именно эти удовольствия трудно чем-то заменить. Но, к счастью, есть много и других удовольствий в жизни.

Вопросы, которые задавали дети на встречах с Марией Парр

– Опишите, пожалуйста, ваше рабочее место – как оно устроено.

– У меня есть кабинет, он находится на чердаке нашего дома. Там страшный беспорядок. В нем я работаю в понедельник, вторник и среду. А в четверг и пятницу мне разрешают сидеть в редакции газеты, где работает мой папа. Я люблю там писать, потому что дома я сижу одна, а в редакции вокруг ходят живые люди. Но больше всего я люблю работать дома на кухне.

– В книге «Вафельное сердце» есть бухта Щепки-Матильды. Это место что-то значит в вашей жизни?

– С одной стороны, это выдуманное место. Но Щепки-Матильды, конечно, похожи на деревню Фиску, где я родилась и живу. Когда я в детстве читала Астрид Линдгрен, меня переполняло счастье, и я говорила: «Мама, поехали на остров Сальткрока». В принципе, туда можно было поехать, но там всегда полно туристов, холодно и нет всего того, о чем написано в книге. Так что лучше туда не ехать. И когда я стала писать свою книгу, про Щепки-Матильды, это отчасти была «месть»: теперь все читатели могут так же думать – «хорошо бы туда попасть!».

– Как выглядит ваша деревня Фиску?

– Представьте себе сначала море. За ним – маленькая долина, много гор и леса. В этой долине несколько домов и необходимые для жизни вещи: один магазин, одна аптека и один магазин игрушек. Это очень маленькая деревня на западном побережье Норвегии, у самого моря, в ней живут 500–600 человек.

– А почему вы не хотите переехать в большой город?

– Я думаю, что есть много людей, которым показалось бы, что в нашей деревне жить скучно. Но все люди разные, и всем нравится разное. Мне и моей семье там хорошо. Мы пробовали жить в городе: очень там скучали и вернулись обратно в деревню. Мы живем точно так же, как все обычные люди: читаем газеты, смотрим новости, пользуемся социальными сетями. Небольшая разница касается практических вещей: у нас не так много магазинов, меньше каких-то культурных возможностей.

– Какая книга была самой любимой у вас в детстве?

– У меня много любимых книг, но, наверное, самой любимой была «Рони – дочь разбойника» Астрид Линдгрен. Она была написана в тот год, когда я родилась.

– Почему вы решили стать писательницей?

– Истории про Трилле и Лену давно были в моей голове. Мне было совсем мало лет, когда я начала их выдумывать. Я рассказывала их своим младшим сестрам и брату вечером перед сном, и они должны были меня слушать. Мы все жили в одной комнате: я спала на втором этаже двухэтажной кровати, внизу спал брат, и на кровати напротив – две сестры. Так продолжалось много лет, но потом им надоело меня слушать, а в старшей школе мне как раз поручили написать большую работу про Астрид Линдгрен. Мне всегда нравились ее книги, я стала изучать, как она работала, очень увлеклась и подумала: какая замечательная работа – писать для детей! А не стать ли мне детским писателем? И в четырнадцать лет я стала записывать свои истории для будущей книги. Надо сказать, что это оказалось значительно сложнее, чем я думала сначала. Прошло еще десять лет до того момента, когда книга «Вафельное сердце» вышла.

– Кем бы вы стали, если бы не писателем?

– У меня есть педагогическое образование, и я бы стала учителем.

– Как отреагировали ваши родные и друзья, когда у вас вышла первая книга?

– Они были, конечно, рады, но это не сильно изменило нашу жизнь. У моей мамы четыре ребенка, и она одинаково гордится всеми. Мне кажется, до сих пор для нее самое важное – чтобы мы хорошо себя вели и были приличными людьми. А писательство – это совсем не главное.

– Вы чем-то зарабатываете, кроме писательства?

– Мои книги много издаются, переводятся на разные языки, становятся фильмами, спектаклями, и за все это я получаю гонорары. Кроме того, я много выступаю в школах Норвегии, и за это полагается небольшой гонорар. Еще я участвую в большом национальном проекте «Культурный ранец», где рассказываю людям про детское чтение. Все это вместе дает мне возможность жить.

– В какой стране ваши книги вызывают самый большой ажиотаж?

– Мне кажется, в России.

– Почему вы любите писать книги для детей?

– Потому что это самые важные читатели, которые заслуживают самых лучших книг.

– Сейчас вы пишете какую-нибудь книгу?

– Я всегда пишу, но не все из этого превращается в книги. Однако все, что человек пишет, как-то продвигает его вперед.

– Бывало так, что у вас иссякала фантазия и вы не знали, что писать?

– Это главный вопрос, который задают себе все писатели: что делать тогда? Со мной это случается все время. Есть разные способы: можно, например, отложить работу, заняться чем-то другим, как-то это покрутить в голове. Главный источник вдохновения для меня – сама жизнь, потому что в ней всегда есть и хорошее, и плохое, и печальное, и веселое. Так же происходит в моих книжках. Но всегда должна быть надежда. Знайте, что в конце концов все плохое проходит и становится лучше. Вот это очень для меня важно.

– В книге «Вафельное сердце» очень много приключений. А какое интересное приключение было у вас в детстве?

– Честно сказать, в детстве я была довольно осторожная, немножко робкая и редко попадала в истории. Зато у меня было много приятелей, с которыми все время что-то случалось. Мне хотелось быть такой, как они, но я не решалась. А теперь, когда я пишу книжки, я могу как будто пережить это вместе с моими героями.

– А почему Лена единственная девочка в классе?

– Когда я училась в школе, в моем классе было девять человек, из них три девочки. Многие классы были устроены так же, но в одном классе было семь мальчиков и одна девочка. И я помню, что все время думала, каково быть этой девочкой.

– В книге специально ничего не говорится про настоящего папу Лены Лид?

– Так бывает в жизни, что дети растут без папы. Когда Трилле начинает расспрашивать Лену про папу, она не хочет об этом говорить. Ей неприятно, что папа с самого ее рождения куда-то делся и не интересовался ею. Мне тоже было обидно за Лену, и я думала, что этот папа не заслуживает ее. И даже когда я стала писать продолжение «Вафельного сердца», то решила, что ему там тоже не место. И хорошо, что у Лены теперь есть новый папа – Исаак.

– Почему Лена так похожа на мальчика, а Трилле – на девочку?

– Лена похожа на Лену, а Трилле – на Трилле. Но я в своем детстве была, скорее, как Трилле.

– Все ваши персонажи выдуманные?

– Да, кроме учительницы Лены и Трилле, это моя подруга, но она согласилась. Вообще я очень строго слежу за тем, чтобы мои друзья и члены семьи не ходили, трясясь от страха, что они сейчас что-то скажут, а потом увидят это в книжке.

– У вас есть дети? Они похожи на героев ваших книг?

– У меня две дочки, но они родились уже после того, как появились Лена и Трилле, поэтому если они случайно похожи, то никакой прямой связи здесь нет.

– Почему вы назвали свою книгу «Вафельное сердце»?

– В Норвегии все вафли имеют форму сердца, потому что обычно их пекут в стандартных вафельницах. С другой стороны, в книге идет речь о разных сердечных переживаниях. И я очень рада такому названию, потому что за эти годы я получила, мне кажется, несколько тонн вафель в подарок.

– Вы пробовали готовить вафли по рецепту из вашей книги?

– Я поняла, что с вафлями в Норвегии – как с борщом в России: никто не пользуется рецептом, в каждой семье он свой. Когда мы печем вафли, мы открываем холодильник, смотрим, что в нем есть, и начинаем делать вафли. Но тот книжный рецепт похож на «официальный» рецепт моей бабушки.

– Будет ли продолжение истории про Трилле и Лену?

– Вообще-то я не собираюсь больше писать про них, я даже не собиралась писать вторую книгу. Прошло двенадцать лет между «Вафельным сердцем» и «Вратарем и морем». В школах, где я выступала, дети тоже все время спрашивали меня, буду ли я писать продолжение, и я говорила, что нет. Но вдруг в Норвегии сделали детский телевизионный сериал по «Вафельному сердцу». Главные роли там исполняют два прекрасных ребенка, мальчик и девочка. И они стали ко мне приставать: «Нам так понравилось сниматься в кино, напишите еще!» Я отказывалась, но потом взяла и сочинила одну главу ‒ это был тайный подарок, только для них. Скачала текст на флэшку и подарила им. Но в процессе я, конечно, уже очень увлеклась, и мне пришлось снова вернуться в Щепки-Матильды к своим героям.

– Какую книгу было сложнее писать?

– Сложнее всего было с «Вратарем и морем»: я написала книгу и была ею совершенно недовольна. Но в издательстве очень хороший редактор-консультант задал мне правильные вопросы, и я переделала всю книгу: переставила в разные места то, что уже было написано, ‒ и все получилось. Я даже не думала, что порядок действий в сюжете так важен.

– Почему вы решили назвать книгу именно «Вратарь и море»?

– Мы долго мучились с названием. Есть знаменитая книга американского писателя Хемингуэя «Старик и море», и мне хотелось, чтобы название было немножко созвучно. Но в Норвегии все дети называют эту книгу «Вратарь в море».

– Как вы придумывали поступки Тони Глиммердал?

– Надо сказать честно, в книге «Тоня Глиммердал» главным героем сначала был мальчик Тур. Но потом мне на глаза попалось одно социологическое исследование с анализом сотни детских книг, написанных в 2000-м году. Выяснилось, что на всю сотню было только пять сюжетов, где главная героиня – девочка. Это открыло мне глаза: было стыдно, что я сама раньше не обращала на это внимание. Поэтому Тур быстро превратился в Тоню, и вообще все гендерные роли в книге поменялись. А когда сложился характер Тони, придумать ее проделки было уже не сложно.

– История старого Гунвальда и его дочери имеет под собой документальную основу?

– В детстве я видела подобные размолвки между взрослыми, и часто оказывалось так, что дети чувствовали себя виноватыми. Мне хотелось этой книгой прямо вбить им в головы, что дети никогда не бывают виноватыми в том, что происходит между взрослыми. У них часто появляется чувство вины, но они здесь вообще ни при чем.

– Чем вы занимаетесь в свободное время?

– Общаюсь с семьей, друзьями. Мы, норвежцы, считаем очень важным проводить много времени на воздухе, на природе. Мы ловим рыбу, катаемся на лыжах, ходим по горам, и все это я очень люблю.

– А вы не хотели бы в следующую книжку включить персонажа из России?

– В нашей маленькой деревне есть русские люди, так что это могло бы случиться и в моей книге тоже. Никогда не знаешь, что там произойдет.

Беседу вела Мария Костюкевич
Переводила с норвежского Ольга Дробот
Фото Василисы Соловьевой

_____________________________________

Книги Марии Парр:

Вафельное сердце »

Мария Парр

Тоня Глиммердал »

Мария Парр

Вратарь и море »

Мария Парр

Вафельное сердце »

Мария Парр