В этой истории оказалось много автобиографичного – она не воспринимается как художественный вымысел, это та реальность, которую ты можешь прочувствовать, увидеть, понять. Читая «Хлеб той зимы», я ощущала свой собственный голод, вкус хлеба из лебеды, студня из столярного клея и супа из «хряпы», слышала уханье рвущихся снарядов, ощущала промозглый холод, чувствовала грязь и вонь давно немытого тела, вшей, шевелящихся в волосах, звуки сирены, предупреждающей о бомбардировке… Сердце моё колотилось, как будто хотело выбежать оттуда – из печальной повести о тяжёлых днях блокады, но при этом остановиться тоже возможности не было – ведь если начал чтение, то ты должен его закончить, потому что прервав его, ты словно предашь Леночку – ту маленькую девочку, живущую на страницах этой книги, Леночку – маленькую первоклашку, жительницу большого блокадного города.

Перевернув последнюю страницу, я почувствовала то, что никогда не ощущала ранее ‒ что героиня книги стала для меня не вымыслом, а младшей подругой, подругой, которой хочется помогать, сочувствовать, советовать…

Меня особенно поразило, что писательница не пытается как-то переосмыслить те блокадные дни, не пытается сделать свою героиню самой доброй, бескорыстной, храбро смотрящей всем трудностям в лицо. Такой настоящей положительной героиней. В книге много моментов, за которые Ленке было стыдно, про которые так хочется сказать: «Вот я бы никогда…» Например, от голода Лена съела ужин всей семьи, а сказала, что это сделал папа. «Весь ужин» ‒ это звучит так внушительно, но это всего лишь три пайки хлеба… Или, когда мама болела, она своим пайком, который полагался больному – котлетой, тихонечко старалась подкормить Ленку, и та соглашалась – и ела, а ведь маме в тот момент еда было нужнее. Или мальчик в школе, которого Ленка незаслуженно обидела… Таких моментов много, но осуждать Ленку я не могу, и хотя хочется сказать: «Вот я бы никогда…», но как-то не говорится, ведь мы, сегодняшние читатели, только читаем о том времени, но никогда сами не находились в таких условиях... Сейчас, когда мне не хочется есть и я отставляю в сторону тарелку наваристого борща или котлету с картофельным пюре, я сразу вспоминаю Ленку… И думаю, что она бы сейчас точно сказала: «Вот я бы никогда…»

Книга «Хлеб той зимы» ‒ это словно документальное видео с оборвавшейся плёнкой. Книга заканчивается словами: «Кончался первый год ленинградской блокады…» Кто-то умер, кто-то жив, впереди – еще больше половины блокадного времени, и никто не знает, когда будет конец…

Эвелина Биляк, 11 лет