– Мама, по-моему, это отличная книжка, как считаешь? – спросил Матвей после нескольких первых глав.

– Еще какая! – с улыбкой подтвердила я. – А тебе почему так показалось?

– Так ведь весело и необычно! И написано как-то… по-особенному.

Начали думать, что же такого особенного в стиле автора. И выяснили, что главное отличие от других – это то, что Кристине Нёстлингер пишет с пояснениями и отступлениями, но при этом коротко и четко. Использует повторы, но очень к месту, а еще соблюдает ритм.

– Это как в стихах, только без рифмы, – объяснял Матвей.

Ему очень хотелось правильно сформулировать то, что он почувствовал. Это бывает не так часто, поэтому я старалась не мешать и не перебивать ход его мыслей.

«Госпожа Берти Бартолотти сидела в кресле-качалке и завтракала. Она выпила четыре чашки кофе, съела три булочки с маслом и медом, два яйца всмятку, кусок черного хлеба с ветчиной и сыром, кусок белого хлеба с паштетом из гусиной печенки. Завтракая, она качалась, ведь кресло-качалка для того и сделано, чтобы в нем качались, – поэтому на её халате появились рыжие пятна от кофе и желтые от яиц. Кроме того, ей за пазуху нападало много крошек из булочек и хлеба».

– Видишь? – продолжал Матвей. – «Качалась, кресло-качалка, качались» Но я все равно не понимаю, почему мне это нравится… А бывает так, что просто нравится и все тут? Без объяснений?

– Конечно бывает! – заверила я. – Даже очень часто.

И мы решили, что больше не будем пытаться понять «почему», а будем просто наслаждаться чтением!

Правда, совсем без вопросов не обошлось. Потому что сама история оказалась такой… как бы это сказать… «многовопросной».

Началась она с того, что госпоже Бартолотти, одинокой эксцентричной особе, обожающей разноцветную одежду, яркий макияж, сигары, виски и всякие заказы из каталогов по купонам, однажды присылают консервную банку, в которой она обнаруживает самого настоящего семилетнего мальчика. Все, что остается сделать – это полить его специальным раствором, чтобы он принял правильные размеры, а после – воспитывать как родного сына.

– А так правда бывает? – спросил Матвей. – Что детей в банке находят?

– Лично я таким способом еще ни одного не нашла, – сказала я. – Но это было бы весело!

– Ага! – Матвей оживился. – Например, в банке с зеленым горошком! Открываешь – а там я!

– Хм... – я сделала вид, что задумалась. – Может, все именно так и было, просто я не помню?..

Матвей замотал головой.

– Если бы ты нашла меня в банке, то ты бы запомнила – сказал он. – И скорее всего, это была бы банка с ананасами.

Я рассмеялась.

– Почему?! Тебе же нравится горошек! И зеленый цвет, кажется, твой любимый?

– Ну это не одно и то же. Мы же говорим о моем рождении, а не о еде!

Я согласилась. Если так рассуждать, то намного приятнее иметь по соседству сладкие ананасовые кусочки.

Кстати, разговоры о том, в каких консервах можно найти сына или дочку, до сих пор нас веселят. Почти каждый поход в магазин сопровождается предположениями о том, кто сидит в банке со шпротами и не смущают ли новорожденных детей кильки в томате.

А ведь книжка-то на самом деле вовсе не о том! То есть это не самое основное. Потому что основное – то, что главный герой Конрад просто неестественно послушный мальчик и это жутко мешает ему жить!

– Он такой послушный… Просто «приторно» послушный, – я попыталась выразить свою мысль.

– Но ведь тебе бы хотелось, чтобы я был таким же? – спросил Матвей.

– Нет уж, – я замотала головой. – То есть я была бы не против, если бы ты меня иногда слушался с первого раза… Но ведь у этого Конрада совсем нет собственного мнения!

– Это потому что его сделали на фабрике, как робота. И рос он в банке. А я в тебе вырос. – Матвей легонько ткнул меня пальцем в живот. – Вот и набрался от тебя всякого.

– Значит, если бы ты вырос в банке с кильками, ты бы «набрался всякого» от них? – предположила я.

– Конечно! – Матвей старался быть предельно серьезным. – Был бы весь в кильку. А так я весь в тебя.

На этом моменте мы оба не выдержали и рассмеялись. Хотя вообще-то я понимала, что Матвей совершенно прав. Ребенок берет пример именно с родителей. И набирается от них правильности и неправильности. Чего-то больше, чего-то меньше.

– Но все-таки хорошего должно быть больше, – сказал Матвей.

– Согласна с тобой.

Я показала на иллюстрацию, на которой подруга учила Конрада плохо себя вести:

– Если бы ты разрисовал обои, я была бы не слишком довольна.

– Ты бы разозлилась, – уточнил Матвей.

Это правда, я бы разозлилась. В отличие от госпожи Бартолотти, которая была этому только рада, потому что сама попросила «испортить» Конрада. Ведь как оказалось, ей его доставили по ошибке и теперь собирались вернуть назад.

– А товар назад вернуть можно только если он не испорчен, – со знанием дела сказал Матвей.

– Верно, – кивнула я. – Правда, в этом случае мне кажется, что из Конрада просто сделали нормального ребенка.

Вообще в книге много всяких моментов, о которых хочется упомянуть. Например то, как Берта Бартолотти объясняет Конраду, что отличаться от других – это не плохо. Или то, как она, оказавшись по сути приемной мамой, привязывается к Конраду, да и для него самого становится самой любимой и единственной. А еще о том, как господин Эгон – друг Берты Бартолотти – внезапно понимает, что не против быть «папой». И какая необычная у них получается семья, в которой мама ратует за хулиганство (ведь все мальчишки такие), папа считает, что главное – это ум и эрудированность, а сын… Он просто счастлив, что у него появились родители и подруга.

– Вот походит в школу подольше, еще больше изменится, – сказал Матвей.

– В лучшую сторону или в худшую? – мне было очень интересно услышать мнение сына на этот счет. Матвей ответил не сразу.

– Смотря для кого… Для Берты Бартолотти – в лучшую, для господина Эгона – в худшую.

– А для себя?

– А это он поймет только когда вырастет, – подвел черту Матвей.

И я поняла, что наше решение не задумываться и не задавать вопросы, а просто читать, не сработало. Потому что книга породила в нас множество мыслей, которые еще не раз будут обсуждаться. Просто не все сразу, а постепенно.

«– Я с этих пор всегда должен быть таким? – спросил Конрад.

– Боже сохрани! – воскликнул господин Эгон.

– Так я теперь всегда должен быть таким, как был раньше? – спросил Конрад.

– Боже сохрани! – воскликнула госпожа Бартолотти.

Кити положила руки ему на плечи и сказала:

– Ох, Конрад, посмотрим, каким ты будешь.»

Ирина Зартайская

____________________________________

Кристине Нёстлингер
«Конрад, или Ребёнок из консервной банки»
Художник Аннетт Свобода
Перевод с немецкого Павла Френкеля
Издательство «Мелик-Пашаев», 2019