Но дети, вообще-то, имеют законное право на такое чудовищное беспамятство. По школьной программе с событиями Великой Отечественной они впервые сталкиваются в курсе истории в девятом классе. Возможно, в начальной школе они что-то и выносят из утренников ко Дню Победы, а в средней – из стихотворений, которые «проходят» на уроках литературы. Но, судя по всему, не слишком много выносят. Для большинства детей та война – это обязательная теперь во многих школах акция «Бессмертный полк» и каша из «полевой кухни», которую можно поесть в дни народных гуляний. Парад утром и салют вечером. Праздник, яркий спектакль. Многие просят купить им военную форму, чтобы щеголять в ней 9 мая. Но эти малыши в пилотках и гимнастерках вызывают в моем материнском сердце странные чувства…

Отличники тренируются, готовясь к олимпиаде, и, конечно, они знают о войне больше своих одноклассников. Но для них это всего лишь информация, которую они поглощают, наполняя голову. А настоящая память о прошлом растет в сердце, а не в мозгу. Поэтому они и делают такие чудовищные ошибки.

Я всерьез испугалась за своих детей, самых младших, мальчиков пяти и восьми лет. Неужели и они вот так же будут поражены беспамятством? Или так же будут воспринимать войну как яркое шоу «#можемповторить»? Со старшими мы много говорили дома об их прабабушках и прадедушках, которые всю войну прошли от звонка до звонка, да так, что по истории нашей семьи можно восстанавливать хронологию событий 1941‒1945 годов. Но это старшие, уже подростки, которые и сами много прочли о Второй мировой и Великой Отечественной и вообще читают много. А Федя и Митя, которые, может, что-то и услышали из наших домашних разговоров ‒ но что? И надо ли им это так рано? Правда о войне – слишком страшная, травматичная правда. Но рассказывать о ней в стиле «уроков мужества» нашего октябрятского детства совсем не хочется. И сделать вид, что сейчас не до того, что есть другие возрастные задачи развития, тоже нельзя. Ведь мои младшие сыновья проживут этот юбилейный год не на Марсе, а внутри клокочущего информационного поля. И мне захотелось успеть раньше, чем успеет кто-то другой.

Я сразу подумала про черно-белые фотографии из нашего домашнего архива. С них мы начинали со старшим сыном и дочкой. Но вдруг поняла – младшие-то не видели прабабушку Олю, не сидели у нее на коленях, не слушали про «зажигалки» на крыше ленинградского дома и единственную конфету на всех. Так что та война – не «их» война. Ну танки, ну солдатики в пластмассовой коробке... А как почувствовать, что все это – про живых людей, которым страшно и больно? Значит, надо заходить с какой-то другой стороны. Может, из детства, счастливого детства, искореженного войной? Добрый дом, полный игрушек, любящая семья, верные друзья, школа, интересные книжки и вдруг... Так они, возможно, почувствуют, каким кошмаром была та война. Любая война. Что бы ни говорили о войнах лозунги и плакаты.

Мы стали читать «Вот как это было» Юрия Германа. Одиннадцатилетний старший, пробегавший мимо братьев по своим делам, поднял большой палец вверх: классная книжка! А они и сами уже с первых страниц хохотали во все горло. Ничего себе ‒ ведь же книжка вроде бы о войне. Но она как раз такая, как была нужна нам – светлая и трагическая. И Мишка – такой же как наш Митя. И по характеру, и по возрасту. Это мальчишки сразу заметили.

Автор очень четко делит жизнь главного героя, восьмилетнего Мишки, на две части, до и после. До – это яблоки по воскресеньям, игрушки под письменным столом, раскрашивание цветными карандашами в маминой тетрадке, первомайский парад с красным флажком и нарядными родителями, учебная «тревога» (как весело смотреть в окно на «забинтованных» людей, которых тащат в «бомбоубежище»!). А потом – раз! – и война. Как некая черная черта углем по твоей жизни…

В последние предвоенные дни Мишка заболел скарлатиной и попал в больницу. Мы с сыновьями обсуждали, как ему там было одиноко без мамы и как он храбро держался. Мальчишки очень смеялись, когда вдруг в детскую палату привезли настоящего военного летчика Алексея Павловича – он тоже заболел детской болезнью скарлатиной. И вдруг – бомбы падают на Ленинград. Да так, что из всех, кто находился в детской больнице, в живых остаются только Мишка и летчик. Израненные, но живые.

Вот тут смех прекратился мгновенно. Мои мальчики притихли, и глаза их как-то сразу повзрослели, не стреляли больше озорными огоньками, пока мы читали дальше. А дальше – голод, и опять одиночество Мишки (мама с папой на дежурстве). «Вот и кончилось твое детство, Мишка», – говорит ему однажды его мужественная мама. Которая страшно, до визга, боялась мышей и крыс, но не испугалась пойти одна обезвредить огромную фугасную бомбу – иначе погибнут люди, весь дом. Но у нее же самой сын, маленький Мишка… Но люди же погибнут. Там, в том доме, тоже такие Мишки живут... Вот тут я читала почти шепотом. Я не могу читать эту главу. Хотя читала ее уже раз восемь старшим, когда они были маленькими. Потому что я все время представляю нас. А мы бы как?.. И голос дрожит и рвется. Вот это я называю правдой о войне и прививкой от картонной бравады. Со мной в детстве мои домашние разговаривали так. А учителя в школе так не умели, быстро съезжая в патетику. Но детское сердце нуждается вот в этом срывающемся мамином голосе и паузах – чтоб не заплакать окончательно и бесповоротно. Вот это – война.

И еще война – когда Мишка с приятелями, обыкновенными, совершенно не геройскими детьми, которые «до войны» катались на трамвайной «колбасе» и терялись на улицах, тушат теперь страшные «зажигалки» на крышах и показывают раненым фокусы в госпитале. А я знаю из бабушкиных рассказов, как дико воет бомба и дрожит крыша во время ночных налетов. А утром – идти в школу или на завод. И есть хочется все время, даже во сне. Мне это сумели передать. Теперь моя очередь.

Спасибо пронзительной повести Юрия Германа, у нас получилось.

Хотя, как положено в детской книжке, все кончается хорошо. Блокада прорвана. По городу идут победители. И Мишка встречает своих старых друзей из госпиталя. Живых.

Замечательный конец. А про два миллиона смертей за 882 дня блокады в великом городе пусть мои младшие узнают все-таки позже, пусть дорастут.

Елена Литвяк

________________________________________

Юрий Герман
«Вот как это было»
Художник Ольга Фадеева
Издательство «Речь», 2016