‒ Айно, Сами, расскажите, как вы работаете над книгой? Кто из вас рисует, а кто пишет текст? Или это происходит одновременно?

Айно: Наша самая сильная сторона – это мозговой штурм, когда мы начинаем вместе что-то придумывать, набирая своеобразный «банк идей». Как только мы определяемся с темой нашей следующей книжки, наступает период, когда мы просто пытаемся в рамках этой темы найти какие-то новые интересные подходы. Это может продолжаться от недели до месяца.

Сами: После того, как «банк идей» создан, мы начинаем опробовать мысли и идеи на практике. Например, я делаю очень сырые наброски, изображения, которые могли бы быть использованы в книге. А Айно пытается их переносить в условный макет и думать о том, какой текст здесь мог бы быть. То есть, мы одновременно думаем над иллюстрацией, над текстом и над версткой, то есть над тем, как все будет выглядеть в книге.

‒ По образованию вы оба иллюстраторы?

Айно: Мы оба изучали графический дизайн и оба вначале работали как иллюстраторы, независимо друг от друга. А сейчас мы планируем изображение вместе, после этого Сами делает окончательную линию контура, а я закрашиваю.

Сами: Например, бывает так: у нас есть некая идея, мы придумываем, какое изображение к ней лучше всего подходило бы, и я быстро делаю примерно 30 набросков. Затем мы садимся вместе, я показываю страницу с набросками, где есть разные выражения лиц, детали, штрихи, и мы тут же карандашом обводим: вот в этом рисунке хорошо вот это, в этом ‒ эта деталь. В этом и заключается совместная работа иллюстраторов.

Айно: У каждого из нас есть свои сильные стороны. Например, Сами более силен в рисунке, а я, мне кажется, гораздо лучше вижу, какое выражение или какая деталь подойдут к конкретному моменту, и помогаю выбрать именно то, что нужно.

‒ Мне кажется, что самое удивительное в книгах про Тату и Пату – это постоянная смена ритма и формы повествования. Интересно, а как вы сами определяете жанр своих книг? Ведь это и комикс, и виммельбух, и энциклопедия в картинках ‒ все одновременно.

Айно: Мы всегда идем от идеи. Отталкиваемся от того, что мы придумали в период мозгового штурма, и дальше решаем, какая техника или какой жанр будет лучше всего подходить для выражения нашей мысли ‒ будет ли это комикс, или какое-то одно крупное изображение, или будет много деталей.

Сами: Обычно мы, конечно, говорим, что наши книги – это детские книжки-картинки. Но мы стараемся не ограничивать себя в тех методах, которые выбираем, чтобы передать идею. Никаких ограничений не может быть.

‒ Далеко не все иллюстраторы умеют видеть идею книги…

Айно: Идея – это самое главное для всех видов искусства: и для кино, и для литературы, и для комикса. Если есть идея, то, о чем хочется сказать, – то вокруг этого все и строится. Мы никогда не исходим из чисто визуальной задачи, и никакой визуальный образ не может быть важнее для нас, чем идея. Мы всегда двигаемся от того, о чем мы хотим сказать. Для нас тот или иной жанр ‒ это инструмент передачи нашей идеи, а не самоцель.

Сами: Обычно взрослым людям сложно воспринять быструю смену формы. Они привыкли все разделять по категориям и поэтому ожидают найти в книге только одну форму. А дети в отличие от них сразу попадают внутрь идеи, и они не думают о том, почему на одной странице комикс, а на другой вдруг одна большая иллюстрация.

‒ Откуда вы черпали вдохновение для своих идей? Что сформировало вас как иллюстраторов?

Сами: Конечно, у нас есть целый багаж того, что на нас повлияло. Это в буквальном смысле огромный чемодан, в котором есть и аниме, и фильмы, и прочитанные книги – все, что мы впитали в себя по пути от детства до создания первой книги.

Айно: И это в принципе свойственно всем творческим людям: всё влияет на них с разных сторон, и иногда сложно выделить что-то конкретное. Но, мне кажется, всегда настает момент, когда кому-то нужно сделать что-то новое, сделать первый шаг и пойти куда-то в сторону от общепринятого направления. И это происходит скорее интуитивно, редко бывает так спрограммировано или задумано изначально. А если выделять какие-то отдельные имена, то на меня, например, очень повлиял Рене Госинни. Вообще в детстве для меня было очень важным в книгах, которые я читала, чтобы под внешним юмором скрывалось еще что-то, чтобы было такое двойное дно. Наверное, вот это повлияло на меня очень сильно. Книги с таким глубоким юмором и сатирой были для меня очень важны. Например, книги об Астериксе, в которых есть и критика общества, и высмеивание глупых привычек взрослых.

‒ Были ли у Тату и Пату какие-то прототипы?

Сами: Вообще-то, их придумала Айно. Началось все с того, что мы разговаривали с нашим издателем и рассуждали о том, как здорово было бы сделать какие-то научно-популярные книжки, такой нонфикшн для маленьких детей. И тогда мы поняли, что нам нужны главные герои. Вначале у нас была совсем иная идея насчет этих героев. Но потом Айно пошла разговаривать с нашим редактором, и я помню этот ужас – я краем уха слышу, как Айно предлагает: а что если бы это были какие нибудь существа, которые прибыли к нам из другого мира? И это было абсолютно не то, что мы обсуждали с ней дома! Так, благодаря диалогу с другим человеком, мы свежим взглядом посмотрели на то, что придумали.

Айно: Мы сразу подумали, что героев будет двое. Если бы герой был один, ему было бы одиноко и плохо, а вдвоем им проще, и вместе они сильнее и, в общем-то, смешнее. Идея появилась первой, а уже потом возник образ, внешний вид и имена.

‒ Кстати, о внешнем образе. Почему же ваши герои с виду такие не милые и не обаятельные? Ладно проказники, но ведь внешне они, откровенно говоря, страшноватые…

(Оба смеются.)

Сами: Это очень интересный вопрос, потому что для нас они как раз очень милые. Но это наш взгляд.

Айно: На самом деле, вы, конечно, правы. Когда Тату и Пату только появились в Финляндии, многие считали их неприятными. Я имею в виду взрослых, конечно. Дети никогда так не считали! Взрослые ‒ да, потому что считается, что в детской книге должны быть акварельные краски, мягкие линии, вот эта вся «милота». А я, когда была ребенком, не любила такие иллюстрации. И если мне мама подкладывала книжку с высокохудожественными иллюстрациями, я ее сразу засовывала куда-нибудь подальше. Я была бунтаркой, и мне все время хотелось новых идей.

Сами: Но, если вы заметите, от книги к книге вид Тату и Пату становился все более жутковатым. В первых книгах (например, в серии про девочку Веру. – Н.М.) они выглядят по другому, и только в последних у них появились эти огромные зубы. Мы им добавляем такой гиперболизированности. Поэтому они становятся все хуже и хуже. (Смеется.)

‒ Потому что проказничают все больше?

Айно: Они никогда не проказничают! Они ко всему относятся абсолютно серьезно. На этом и строится весь юмор. Потому что Тату и Пату искренне пытаются вести себя так, как ведут себя люди в этом мире. Просто они не всегда правильно все понимают. Но они никогда не шутят.

Сами: А еще они очень инициативные. Им все время хочется попробовать что-то новое, в чем-то поучаствовать.

Айно: И в этом смысле они, конечно, как дети, которые все время пробуют что-то новое. И при этом у них нет никаких комплексов и предрассудков.

‒ Кто же тогда рассказывает нам про них? Взрослый?

Сами: Зависит от книги. Основной текст в общем-то нейтральный. Но, например, в новогодней книжке есть некая пародия на «автора». Это пародия на диснеевские книжки по мультфильмам – такой испорченный автор-всезнайка. И там сначала выстраивается картина того, как все должно быть по правилам, а потом Тату и Пату действуют не так, как следует. В итоге текст разбивается.

Айно: Для нас пародия – это один из инструментов, которые мы используем. Не во всех книгах, но некоторые имеют такую составляющую. А дети, они же очень умные, они все это подмечают, видят. И если говорить о воспитании критического медийного мышления, то есть понимания, как нужно подходить к разным текстам, чтобы не стать жертвой манипуляций, то получается, что мы своими книгами выполняем эту задачу. Потому что пародия на другие тексты и жанры как раз и позволяет этому научиться. Мы считаем, что детей никогда нельзя недооценивать, они безумно умны!

‒ Тогда мой последний «детский» вопрос: есть ли у вас самое любимое изобретение Тату и Пату?

Айно: Наши читатели почти всегда выбирают будильно-кормильно-одевальный аппарат. И мы, пожалуй, с ними согласимся.

Переводчица Анна Сидорова: А вот мой любимый аппарат – всякобяко-определитель. Потому что по-фински это название звучит довольно нейтрально, но я была очень рада, когда придумала именно такой перевод. И когда ты говоришь детям это слово ‒ «всякобяко», они смотрят на тебя с большим пониманием.

Беседу вела Ника Максимова
Переводила Анна Сидорова

Редакция журнала «Папмамбук» благодарит издательство «Речь» за предоставленные фотографии и помощь в организации интервью