‒ Ирина, ты не раз говорила в своих публичных выступлениях и интервью, что у издательства должна быть гражданская позиция. Что это означает?

‒ Книгоиздательская деятельность начинается с формирования концепции. Всегда. Даже когда издательство преследует исключительно коммерческие цели. Ориентироваться исключительно на спрос – это тоже позиция. Люди вокруг живут трудно. И им хочется книг, которые создавали бы у них ощущение комфорта. Они совершенно не желают переживать напряжение еще и во время чтения. Они хотят, чтобы книги их развлекали. Это очень понятно. И на этом можно делать деньги. А почему, собственно, нет? Это вовсе не значит, что издатель ставит себе цель оглуплять читателя. Просто он ничего не делает для того, чтобы читатель думал. Это сильно упрощает работу. Если нет задачи побудить читателя думать, значит, и издателю не нужно думать. Ты заказываешь маркетинговое исследование и выясняешь, что сегодня спросом пользуются книжки про ангелов и детские раскраски. Значит, и нужно это издавать.

‒ «Самокат» действует по какой-то другой логике?

‒ Можно подходить к книгоизданию совершенно с другой стороны. Можно сказать себе: я живу в обществе, в котором много проблем. Сложных. Не очень понятно, как их решать. Твое издательство – это ресурс, помогающий эти проблемы формулировать, ставить. Книгоиздание в случае «Самоката» – это форма публичной социально ориентированной деятельности.

‒ Но издательство, даже социально ориентированное, не может существовать вне законов бизнеса, если оно самостоятельное и не дотируется государством.

‒ Одно другому совершенно не мешает. Можно делать то, что тебе интересно и что ты считаешь важным, и быть при этом успешным. Просто ты ориентируешься не на массовый спрос, а на потребности определенной читательской аудитории.

‒ Тогда нужно определить аудиторию «Самоката».

‒ Тут придется обратиться к «истории вопроса». Издательство «Самокат» мы затеяли вместе с Татьяной Кормер. Тогда у нас обеих были маленькие дети – шести семилетние. И мы обе без слез не могли видеть детские книги в книжных магазинах. Что-то можно было читать, но нельзя было смотреть, что-то можно было смотреть, но совершенно невозможно было читать. А третьего не существовало. Исключение составляли книги издательства «Август» (для нас в тот момент – любимейшего), которое появилось благодаря Маше Вайсман и которое до сих пор существует самым непостижимым образом. (Славу богу, что существует!) И мы подумали, что мы, наверное, тоже так можем. И решили создать «Самокат».

Это была абсолютная авантюра. Мы совершенно не понимали, во что ввязываемся, сколько сил это будет нам стоить. Понимали бы – ни за что не решились бы.

‒ Но, мне кажется, такая характеристика подходит для любого нового проекта?

‒ Не для любого. У нас не было опыта, не было связей, не было денег. Единственное, что мы четко понимали, это какие книжки мы хотим делать ‒ такие, которые мы могли бы предложить своим детям. То есть те, которые нам нравятся. И тут оказалось, что запрос на качественные детские книги – это не только наша проблема. Что таких как мы родителей много. Они стали для нас тем, что называется «целевая аудитория». Должна сказать, к началу нулевых, когда мы стартовали, спрос на книги был большой – рынок пытался закрыть дырку, оставшуюся от советского дефицита. Интернета в сегодняшнем значении этого слова еще почти не существовало, сериалы еще не вошли в нашу жизнь. Все хотели читать.

‒ Мне кажется, к этому времени все уже не просто хотели читать. Спрос на «книги вообще», когда открылся доступ ко всему ранее запрещенному, перепечатанному на машинке под копирку, уже спал. Как и на пиратские переводы. Возник новый вид спроса – на «культурно изданную книгу». Я очень хорошо помню свою реакцию на выставленные в книжных магазинах книги: ох, лучше бы уж не издавали!
И помню свое первое впечатление от книг «Самоката»: вот это называется «культурное книгоиздание»!

‒ Спасибо за комплимент. За авторские права не мы первые платить стали. «РОСМЭН», например, в это время тоже уже так делал. Но мы, наверное, привнесли что-то новое в представления о внешнем образе книги и ее качестве в целом. Я считаю, что культурным издательством мы стали во многом благодаря Тане Кормер. Все-таки представления об искусстве книжной полиграфии и чувство книги, которые передавались из поколения в поколение в семье Владимира Фаворского, с которой Таня близка, много значат. И тут правильно соединились наши с Таней представления о хорошем тексте и Танины эстетические требования к оформлению книги. Это было здорово! Хотя мы довольно часто встречали непонимание. «Что это у вас бумага серая (или желтая)? Как будто бы туалетная, только многослойная? И какая-то странно пухлая? Не могли на нормальной белой бумаге книгу напечатать?»

‒ Ну и действительно: поскупились на «нормальную» бумагу? Видимо, предполагалась, что бумага должна быть глянцевой? И, желательно, блестеть?

‒ Именно. А вся Европа с ее развитым книгоизданием к этому времени давно печатала книги на пухлой желтоватой бумаге, потому что она теплая, приятная на ощупь.

‒ И не отсвечивает, не бликует, раздражая глаза.

‒ Кроме того, в наших книгах были «другие» картинки. И это тоже удивляло: почему у героев такие маленькие глазки? И не голубые (фиолетовые)? Голубые (фиолетовые) глаза с ресничками – это так красиво! А для нас было очень важно, чтобы Атос отличался от Кота в сапогах. Чтобы при первом взгляде на персонажа было понятно, кто он, где и, по возможности, из какой эпохи и культуры. Тут Таня во всей своей мощи проявилась как художник.

‒ Она сама иллюстрировала все книги «Самоката»?

‒ В то время – почти все сама. И мы делали их невероятно медленно. Начали мы с Пеннака, которого переводила Наташа Шаховская: «Собака Пес», «Глаз волка», «Приключения Камо»… Потом появился Ульф Старк. Да, кстати, первого «Камо» очень хорошо сделал Ваня Шаховской.

‒ То есть оказалось, что «Самокат» нацелен выпускать переводные книги? Поскольку вы владеете иностранными языками и можете отыскать то, о чем российские читатели еще не знают?

‒ Именно такой подход вытекал из нашей концепции. Понятно, что нашей аудиторией были родители маленьких детей. Но не все, а действительно читающие, близкие нам самим по интересам и чаяниям, часто политически и социально ангажированные. Через три года существования «Самоката» мы могли гораздо конкретнее определить свою аудиторию. Это были те люди, которые в эпоху СССР читали толстые литературные журналы, в первую очередь – «Иностранную литературу». В нулевых они уже стали ездить по миру. У них острый интерес к другим культурам. Они имеют представление о том, что называется «мировая литература». Они хотят дать детям полноценное образование. И мы даже сначала полагали, что будем строить политику издательства на выпуске детских книг известных взрослых авторов. Они любят каких-то писателей (Кристенсена, например, или Леклезио), а тут такой замечательный бонус – детская книга любимого автора! Возможность разделить свою страсть к автору с ребенком.

‒ Правильно ли будет сказать, что вашей аудиторией стал новый «средний класс»?

‒ Средний класс тоже разный бывает. «Наши» – те, кто ориентирован на саморазвитие и ценит то, что называется «свободами». Кто мыслит качественными категориями. А мы предлагали им качественные книги. И я не побоюсь сказать, что те 12 книг, которые «Самокат» издал в первые три года своего существования, входили в число лучших книг детской европейской литературы.

‒ А как ты для себя определяешь «хорошую книгу»?

‒ Мы когда-то это сформулировали с Таней, но по-настоящему я осознала это лишь после того, как количество книг, выпущенных «Самокатом», перевалило за 500. «Хорошая книжка» ‒ это такая, очень нужная, книжка, которую никакой другой не заменишь. Нельзя сказать: а вы вместо этого прочитайте вот это, оно «эквивалентно». Над этим «эквивалентно», употребляемым в библиотечных тендерах, мы всегда довольно злобно потешались.

‒ Значит, тогда, в начале, концепция была относительно простой: «мы выпускаем только то, что нам нравится». Что-то изменилось?

‒ Нет.

‒ Но ведь нельзя сказать про 500 книжек то же, что относилось к первым двенадцати?

‒ Это да. В какой-то момент стало понятно, что каждый год выпускать даже один безусловный хит не всегда получается. Такого количества хитов просто нет в природе. Кроме того, нам, как и всем людям, свойственно ошибаться. Иногда какой-то проект кажется нам удачным, интересным, а через полгода мы понимаем, что ошиблись. Ну и вообще мы «повзрослели». Первоначально мы страшно рисковали, практически ничего не зарабатывали, работали до изнеможения, ездили со своими книгами, куда звали и куда пускали, рассказывали о том, как наши книжки нужны в жизни и что с ними можно делать, – и верили в лучезарное будущее, и свое, и окружающей нас действительности.

‒ Ну, эти изменения в настроении очень понятны. А ваша аудитория по прошествии этих лет изменилась? Может быть, кому-то вы теперь все чаще кажетесь неприятными?

‒ Мы очень ценим дружелюбное к себе отношение и доверие своей аудитории. Но показаться кому-то неприятными мы никогда не боялись. Литература вообще не обязана быть приятной – ни взрослая, ни детская. То есть, тогда это не «самокатовская» литература. Таня Кормер в свое время это замечательно сформулировала: нельзя все время кормить детей шоколадом ‒ умрут. То есть надо давать им и щи, и кашу. Литература для взрослых ведь тоже бывает разной. Бывают сложные книги. Иногда мы должны пересиливать себя, свое желание отложить книгу в сторону – настолько сложно бывает читать. Но какие-то причины заставляют нас это делать. Чтение – не всегда развлечение. Но дело не в этом.

Сегодня мы находимся в ситуации жесточайшей конкуренции. А в первые годы мы ни с кем не конкурировали: там, где были мы, больше никого не водилось. Потом появились «Розовый жираф», издательство «Мелика-Пашаев», «КомпасГид» и другие. Но я говорю совсем не о них. С ними у нас была конкуренция совсем другого рода. Мы хоть и работали на одну аудиторию, но ценности у нас были если не общие, то близкие. И во множестве сложных ситуаций мы старались друг друга поддерживать. А сейчас на наш рынок пришли другие люди, с чисто коммерческим подходом. Но это полбеды. Беда в том, что на словах представители крупных издательств, совершенно коммерческих, декларируют наши ценности, чуть ли не дословно наши фразы из интервью повторяют. А кто им помешает? Почему бы не повторять слова, если они работают? Но книжки у них другие. В результате концепция обесценивается. Слова обесцениваются. Читатель путается и не понимает, кому, собственно, верить. Вот это сильно расстраивает.

‒ Говорят, конкуренция мобилизует бизнес.

‒ Нас – мобилизует. У нас появляется воля к победе. Чтобы нас не затоптали, чтобы не заполнили мусором нашу нишу, нам приходится играть в сложные игры. Но при этом мы не готовы играть по всем правилам рынка. Мы, например, не стали заниматься переизданиями, хотя нам очень хотелось сделать «винтаж» 1920‒1930-х годов. Но мы отказались от этой идеи, чтобы не плодить сущности и чтобы просто не уводить рынок в прошлое – для нас важнее настоящее и будущее. На книгах «Самоката» уже выросло целое поколение читателей, у них появились свои дети. И все эти люди – а их все больше и больше ‒ продолжают приходить к нам за книжками, мы для них ‒ критерий качества и нам важно их не подвести.

Команда, которая собралась сейчас в «Самокате», обладает невероятным творческим потенциалом, мы все время придумываем что-то новое – за счет этого расширяется и становится более разнообразным каталог, и соответственно расширяется аудитория. Теперь есть люди, которым могут нравиться наши книжки-картонки, но которые еще не готовы читать качественную переводную прозу. Наша задача – дорастить их до нее.

В последнее время мы стали активно работать с русскоязычными авторами. Все-таки прошедшие пятнадцать лет принесли свои плоды: многие научились самостоятельно думать, интересно и оригинально писать. Некоторые из наших русскоязычных авторов пишут ничуть не хуже, чем те зачастую отмеченные высокими международными наградами иностранные авторы, которых мы переводим. Кстати, многие наши русскоязычные авторы живут за пределами России, что вполне характерно для истории русской литературы: Гоголь писал за границей, Горький писал за границей, Ломоносов, Достоевский…

‒ А также Тургенев, и даже Маяковский. И «советский граф» Алексей Толстой. Это понятно.

‒ Возможно, увидеть российские проблемы с расстояния бывает полезно ‒ это освобождает от штампов восприятия, позволяет писателю развить собственный оригинальный язык. И я, признаюсь, новых русскоязычных авторов «Самоката» очень люблю: Нину Дашевскую, Юлию Яковлеву, Асю Кравченко, Дину Сабитову, Елену Соковенину и других. Кого люблю, того и публикую. Как Пеннак говорил? Любви к чтению научить невозможно. Ею можно только поделиться.

Беседу вела Марина Аромштам

Десять книг издательства «Самокат», которые изменили российский книжный рынок

Екатерина Мурашова
«Класс коррекции»

Даниэль Пеннак
«Приключения Камо»
Художник Виктор Меламед
Перевод с французского Натальи Шаховской

Лена Крун
«В одежде человека»
Художник Наталья Шимфарова
Перевод с финского Анны Сидоровой и Евгении Тиновицкой

Ульф Старк
«Чудаки и зануды»
Художник Анна Вронская
Перевод со шведского Ольги Мяэотс

Сильвана Гандольфи
«Альдабра. Черепаха, которая любили Шекспира»
Художник Екатерина Андреева
Перевод с итальянского Ксении Тименчик

Мария Парр
«Вафельное сердце»
Художник Софья Касьян
Перевод с норвежского Ольги Дробот

Кендзиро Хайтани
«Взгляд кролика»
Художник Токомо Хсегава
Перевод с японского Елены Байбиковой

Даниэль Пеннак
«Собака Пёс»
Художник Татьяна Кормер
Перевод с французского Натальи Шаховской

Мартин Гайте Кармен
«Красная Шапочка на Манхэттене»
Художник Наталья Салиенко
Перевод с испанского Надежды Беленькой

Гюс Кейер
«Книга всех вещей»
Художник Ольга Сердюкова
Перевод с нидерландского Екатерины Торицыной

Все книги издательства «Самокат»