Книга Александры Литвиной и художницы Анны Десницкой «История старой квартиры» – тоже история о времени: ярком, трагичном, пестром, суетливом ‒ о прошлом, двадцатом веке. Не случайно в качестве эпиграфа выбрано четверостишие Николая Глазкова:

Я на мир взираю из-под столика,
Век двадцатый – век необычайный.
Чем столетье интересней для историка,
Тем для современника печальней!

В одной книге будущий папа спросил у будущей мамы, как она чувствует себя в истории. Ее это так поразило, что она сразу же согласилась выйти за него замуж, хотя из-за этого ей пришлось отодвинуть мечту о собаке.  В тексте упомянут эпизод из книги М.С. Аромштам «Мохнатый ребенок»

Читая книгу Александры Литвиной и Анны Десницкой, почувствовать себя в Истории очень легко ‒ быть не одинокой песчинкой в вихре бессмысленных перемен, а частью истории своей семьи, своего города, своей страны, частью мировой истории. Листая страницы, заполненные рисунками и повествующие о жизни семьи Муромцевых, как будто ощущаешь движение времени, неумолимый его ход. На обложке книги дверь в квартиру слегка приоткрыта, как будто приглашает войти, и ты невольно откликаешься на призыв.

1902 год. Семья Муромцевых въезжает в просторную московскую квартиру. В углу темнеют глянцевые листья фикуса, празднично сияют белые изразцы печей, в маленькой комнате занимает свое место сундук, на котором привычно спит няня, а в прихожей на тумбочке всегда готов саквояж с лекарствами и медицинскими инструментами главы семьи, Ильи Степановича.

1914 год. В полутемной квартире, вспоминая прошлое веселое Рождество, девочки наряжают елку. Но вот раздается звонок в дверь, и в квартиру, как сказочный Дед Мороз, входит возвратившийся с фронта отец. Он рассказывает, что на передовой не хватает питания и медикаментов, солдаты замерзают в окопах и отказываются воевать.

Год 1919-й. В доме вместо веселого треска печей ‒ слабый огонек установленной в зале буржуйки. Уже сожжено почти все, что могло гореть. Дров не хватает, остались только книги. Маленький Николка подхватил пневмонию и лежит с высокой температурой под кучей одеял и шуб (в больнице – сыпной тиф, поэтому врач рекомендовал оставить его дома). Мама достает из-под половицы спрятанные серебряные ложки. ‒ их можно продать, чтобы купить ослабленному болезнью сыну дефицитных продуктов и лекарств.
1937 год…
1941-й…
1953-й…
1987-й…

Эту книгу можно рассматривать часами. Как, бывает, всматриваешься в напряженные лица на старых картонных фотографиях, пытаясь обнаружить свои черты в чинных женщинах с гладкими прическами и мужчинах с военной выправкой. Но старые фотографии молчат.

А книга говорит. Ведь история старой квартиры – это не только история семьи Муромцевых с начала двадцатого века и до нашего времени, это и часть истории Москвы, часть нашей общей истории. Герои заклеивают окна бумагой, чтобы стекла не разбились во время бомбежки, точно так же, как это делали наши прабабушки; меняют пластинки на проигрывателе, как это делали наши дедушки; как захватывающий приключенческий роман читают «Книгу о вкусной и здоровой пище» ‒ как читали ее наши родители.

В этой книге буквально на каждом сантиметре каждого разворота встречаются приметы эпохи: детские костюмчики, раскрашенные в цвета флагов союзников ‒ членов Антанты, трофейные куклы, примус и радиола, множество других вещей, ставших материальными свидетельствами существования нескольких ближайших к нам поколений. Они настолько узнаваемы, что сразу начинаешь вспоминать, что где-то видел точно такие же, и невольно начинаешь осознавать себя маленькой, но очень важной частичкой большой Истории.

Ксения Барышева

________________________________

«История старой квартиры»
Текст Анны Литвиной
Художник Анна Десницкая
Издательство «Самокат», 2016